– Странно, оказывается, сайт знакомств может быть полезен. Мы с тобой тому пример!
– Однозначно! – согласился Морковкин. В этой поездке он был само очарование. Прекрасный собеседник, галантный спутник, завораживающий рассказчик, страстный любовник. Александра все ждала подвоха или обычного для Аркадия приступа капризности и желчности, но так и не дождалась.
В самолет они сели почти ночью. Специально так подгадали – чтобы из ресторана сразу в аэропорт. Чтобы не было утра с больной головой и чувством расставания с прекрасным городом и отпуском. Рассчитали правильно – время до вылета пронеслось быстро. Они успели выпить кофе, купить вина в дьюти-фри.
– Это удивительно, но самолет почти пустой, – сказал Морковкин, оглядываясь по сторонам.
– Да, странно.
– Ничего удивительного, – услышала их стюардесса, – неудобное время. И для командировочных, и для туристов.
– Нам же лучше, – резюмировал Морковкин и попросил у стюардессы стаканчики.
– Распитие на борту… – начала та.
– У нас медовый месяц! – лучезарно улыбнулся Морковкин. Стюардесса оглядела полупустой салон.
– Я ничего не видела и не знаю. Сейчас принесу.
Она принесла не стаканы, а бокалы из кухни бизнес-класса. И небольшую тарелочку с закусками.
– Это от экипажа, – улыбнулась она.
Когда девушка скрылась в конце салона, Архипова сказала:
– А все твое обаяние. Просто нечеловеческое.
– Брось! – отмахнулся Морковкин, но расплылся в улыбке.
Они пили вино, смотрели дурацкий фильм, лениво болтали и держались за руки. Где-то к концу полета Архипова вздохнула:
– Жаль, что эта замечательная поездка заканчивается…
– Ничего, в Москве тоже хорошо. Столица, театры, драйв мегаполиса, – неожиданно бодро откликнулся Аркадий. Обычно он Москву ругал и частенько вслух жалел, что не уехал жить в Европу.
– Вот, я тоже всегда так думала. Хоть и повидала страны и города разные. К тому же без работы тоскливо нам с тобой будет.
– Кстати, о делах и работе, – вдруг произнес Морковкин. Голос его прозвучал немножно пьяно, но интонации были трезвыми. Архипова знала эту его особенность.
– Что – о делах? – спросила она.
– Ээээ, понимаешь, я тут подумал и решил, что имеет смысл мою квартиру сдавать, – проговорил Морковкин.
Архипова чуть не удержалась от вопроса «А где же ты будешь жить?!», но вовремя опомнилась.
– То есть там будут жить чужие люди? – вместо этого спросила она.
– Ну, у меня близких родственников нет. А у дальних свое жилье имеется, – объяснил Морковкин.
– Ага, значит, мы будем жить у меня? Все время? Не как сейчас, иногда ночуя у тебя, а постоянно. И вещи ты свои ко мне перевезешь. И одежду…
– Да, конечно, конечно… Никаких тебе «перекати-поле», все перевезу, и мы будем жить вместе, – солидно подтвердил Морковкин, делая ударение на постоянстве и долговременности предстоящего мероприятия.
– А тебе так удобно будет? – спросила Архипова.
– Да, конечно, понимаешь, у тебя так все хорошо спланировано, так удобно. И места достаточно… А мне ведь кабинет нужен… Я же пишу, я же писатель.
Архипова помолчала, а потом сказала:
– А мне нужна мастерская. Я ведь собираюсь маслом писать. Мольберт, краски, место для холстов… Понимаешь, я всегда об этом мечтала.
Повисла тишина. Морковкин заерзал:
– То есть ты против?
– Да нет, сдавай свою квартиру! – сказала Архипова радушным тоном. – Думаю, ее хорошо можно сдать, за приличные деньги.
– Да, но… Где я тогда буду жить?.. – недоуменно сказал Аркадий.
– Ну, я не думала на эту тему. Это же ты завел беседу. Это же твои планы.
Остаток пути Аркадий обиженно молчал. А Архипова про себя тихо изумлялась. Ей теперь казалось, что вся сказка этой поездки заключалась именно в этом – Морковкину захотелось переселиться к ней. В ее комфортную, чистую, свежую квартиру. Выселить ее из ее любимой маленькой комнаты и обосноваться там, как в кабинете. «На спор, деньги за аренду он будет тратить на себя!» – мысленно усмехалась она, и, словно прочитав ее мысли, Морковкин сказал:
– Понимаешь, мне ведь машину менять надо. А заработки сейчас сама знаешь какие!
– Аркаша, а тебе не кажется, что в твоем предложении и подобной расстановке приоритетов есть какая-то несправедливость?
– Это какая же?
– Ну, ты решаешь проблемы за счет меня и моего жилья. Мне кажется, что это не очень красиво. К тому же моя дочь часто приезжает. У нее должна быть своя комната. Она и есть.
– Так у тебя же три комнаты! Смотри, мы можем сделать так. В маленькой комнате – мой кабинет… – начал загибать пальцы Аркадий, и по этому жесту Архипова поняла, что не ошиблась. План у него зрел давно, детали он уже для себя обдумал, а вся затея с поездкой была подготовкой к решающему разговору. «Он думал, я размякну, буду покладистой и соглашусь!» – усмехнулась Александра.
– Знаешь, делай как считаешь нужным, – сказала Архипова. – Кабинет – вещь полезная.
Морковкин так и не понял, что означали эти ее слова. Но на эту тему он завел разговор только раз, когда ему «завернули» рукопись.
– Почему издательство тебе ее вернуло? – поинтересовалась Архипова.
– Доработать, много сырых мест, – резко ответил Морковкин.
– Я читала, мне понравилось, все стройно. Что именно им не нравится?
– Слушай, вот какая тебе разница? Ты что – критик? Ты разбираешься в этом? Да, они правы! Я же все на ходу, на бегу, телефон отвлекает… Нет условий для работы! Нет! Вот и результат.
Архипова все поняла.
– Мне кажется, что из спальни в твоей квартире можно сделать отличный кабинет. Там просто надо поставить хороший письменный стол. И кресло.
Морковкин зло глянул на нее:
– Я как-нибудь разберусь!
– Получается, если я тебе не могу помочь с кабинетом, я не могу и советовать? – ласково улыбнулась Александра. Исторю с поездкой и то, как Морковкин шел к своей цели, она не забыла.
Впрочем, на их жизнь это все особенно не повлияло. Все так же они большую часть времени проводили у Архиповой, все так же он читал ей свои статьи и куски из новой книги, готовили они вместе. Вернее, когда готовил Морковкин, Архипова «дежурила» с тряпкой и губкой, чтобы сразу вытирать жир и собирать мусор. Они ходили в кино, принимали гостей. Архипова вполне была довольна. Она умела противостоять мужской экспансии и требованиям – Морковкин все же не сел ей на голову, и ее жизнь не превратилась в придаток талантливой и успешной жизни мужчины. Александра стояла на страже своей работы, собственных интересов и увлечений. Она дала понять, что дочь и взаимоотношения с ней важнее всяких любовников и даже друзей.
– Видишь ли, самый близкий человек у меня – дочь. И даже не вздумай ревновать или что-нибудь пытаться изменить.
Морковкин, сделав несколько попыток, обреченно сдался. Три года отношений превратили их почти в семейную пару – недостатки и достоинства сплелись в один клубок, и казалось, что одно без другого и существовать не может.
Та зима оказалась очень снежной и морозной. Новогодние праздники пролетели быстро. Архиповой казалось, что и отдохнуть-то они толком не успели. А когда она вышла на работу, выяснилось, что половина студентов заболела. В учебной части били тревогу – гадали, грипп это или какой-то сторонний летучий вирус. Сессия, традиционная для этого времени, оказалась под угрозой срыва. Посещаемость была рекордно низкой. Архипова пошла к декану. Тот ее ничем не обнадежил:
– Будем на карантин закрываться. Иначе, если прознают об этом вышестоящие инстанции, влетит. К тому же многие студенты проживают в общежитии нашем, там тоже уже полно заболевших, с других курсов.
На карантин не закрылись, но сессию перенесли. Архипова составляла расписание, заседала на кафедре и все время ловила себя на том, что самочувствие ее оставляет желать лучшего. В горле першило, голос иногда садился, а по вечерам был озноб. Утешало, что температура была нормальной. В один из дней она поняла, что читать лекцию не может.
– Аркаша, я что-то плохо себя чувствую. Хочу отпроситься. Дома буду, – позвонила она Морковкину.
Тот уже дня три жил в своей квартире. Объяснял это тем, что оттуда ему удобнее ездить на съемки. Большой проект, посвященный жизни областных городов, запустил один из телевизионных каналов. Морковкина пригласили как сценариста и автора пары сюжетов. Архипова тогда очень порадовалась – проект был федеральным. Морковкин бурчал, что это «агитка» и что он считает позором принимать в таком участие. Но денег предложили прилично, и он сменил гнев на милость. Теперь он говорил, что «надо же с чего-то начинать. Пусть даже и с кино. Может, и наведут порядок так!». Архипова про себя улыбнулась – Аркаша был верен себе.
Выйдя на улицу, Архипова немного взбодрилась. Морозный воздух и яркий свет на какое-то время стряхнули с нее недомогание. «А пройдусь-ка я пешком! Как обычно. На улице все пройдет», – подумала она. Но уже через несколько шагов поняла, что сил нет. Еле дождавшись такси, она уселась на заднее сиденье и прикрыла глаза. Разбудил ее водитель:
– Женщина, приехали!
Александра открыла глаза:
– Спасибо.
Она расплатилась, открыла дверь и попыталась выйти.
К своему ужасу, Архипова поняла, что сил у нее нет.
– Что? Пьяная? Идти не можешь? – обернулся водитель. – Женщина не может пить!
– Я заболела, – пробормотала Архипова.
– Помогу сейчас!
Водитель бросился к Архиповой. Вместе с ним она дошла до подъезда. Там попыталась сунуть ему какие-то деньги. Но водитель что-то проговорил по-узбекски и отвел ее руку.
Дома Архипова разделась прямо в прихожей. Она помнила, что колготки бросила на пол. Еще в памяти остались отражение почти зеленого лица в зеркале ванной и зубная щетка с мятной пастой. Мята не избавила от металлического привкуса во рту, но все же стало легче. Напялив на себя длинную ночнушку, Александра рухнула в постель. Она не заснула, а провалилась в забытье.