Поэтому пересмотр дел начинается с сомнения в самом себе. Сомнение это вполне приемлемого рода: однажды я решил достичь вот этого и наметил такой путь. Сейчас этот путь заставляет меня сделать такие-то и такие-то дела. Неужели это нельзя сделать проще?
Вы задаете себе этот вопрос и начинаете придумывать все возможные иные пути. А когда исчерпываетесь, начинаете думать совместно с другими людьми, задавая вопросы. То есть спрашивая их о том же самом: как можно проще всего достичь то, что я хочу? И собираете все возможные решения. А затем сравниваете их со своим. И оцениваете все, пока не найдете самое подходящее. Иногда это приводит к тому, что вы вдруг осознаете, что вся задача неверна – вам не нужно достигать то, что вы достигаете. Вам просто нужно другое.
Как вы догадываетесь, это колоссально упрощает нашу жизнь и приближает к главному большим скачком.
Если вы вдумаетесь, смысл жизни не в том, чтобы много трудиться, – смысл в том, чтобы сделать главное и победить в главном. Так не тяните, занимайтесь главным, идите прямо к нему.
Глава 5. Обучение начинается с сомнения
Усомниться в себе, усомниться в том, что ты решаешь свои задачи самым легким и красивым способом – непростое упражнение. Прямо сейчас вы можете сделать такое усилие и усомниться в чем-нибудь. Но если только вы не подошли к этим строкам прямо во время само собой разгоревшегося сомнения, вам будет весьма непросто найти нечто такое, в чем стоит усомниться.
Просто допустите, что сейчас вы найдете в себе что-то, в чем усомнитесь. И вы испытаете, скорее всего, особое состояние – вам будет, так сказать, «лениво» искать сомнения. Ваш разум будет даже делать попытки найти что-нибудь из числа дел, которыми вы живете, где бы вы были недовольны собой. И вы вдруг обнаружите, что ваше сознание объемно и в нем есть место, из которого вы глядите, затем пустота, а за нею – как бы стена из дел, которыми вы живете.
Если вы сделаете усилие, то заставите себя смотреть на то, что причиняет вам боль. Но это опять же будут не сомнения. Это может быть обида или ненависть, куча оправданий или поиск виноватого… В общем, что угодно, но только не сомнения в себе. Еще раз повторю: если, конечно вы не застали себя во время разгоревшихся сомнений. Но это гость редкий, застать его удается нечасто.
Однако если продолжить копать там, где вам больно или неприятно, то за слоем самооправданий и обвинений других можно найти нечто вроде признания, что вы тоже в чем-то не правы. Если вас будет кто-то пытать, требуя справедливости или признания, то из вас вырвется нечто вроде: ну, конечно, я тоже в чем-то не прав.
Это вырвется в ответ на приставания, причем с огромным НО в конце. И вырвется как возмущение: я же не дурак, чтобы не понимать, что еще не совершенен! Вроде как вас и тут попытались обидеть, усомнившись в вашем уме. Естественно, такое возмущение как-то так предполагает, что если бы на вас не давили, так вы бы и сами назвали свои ошибки или недостатки. Непонятно только, почему не назвали…
Впрочем, если удалось додавить себя до такого состояния, в котором вы признаете какие-то недостатки, так и начните о них говорить. Просто возьмите и перечислите. Боюсь, это будет жалкая попытка вроде самокритики с партийной трибуны: не подумал, не позаботился, был неглубок, надо тщательнее готовить, нельзя пускать на самотек…
Вот такой культурой самоосознавания снабдило нас общество, выпуская во взрослую жизнь. В основном в явленную часть выводятся только общие слова, помогающие отвести глаза другим и себе. Причем их главная задача – пристыдить, а не научить думать.
Думать мы учимся где-то в другом месте, тайком и после того, как вытерпели весь этот позор самобичевания. И происходит это так, будто мы и не присутствуем при извлечении уроков и изменении своих решений. Ты вдруг ловишь себя на том, что уже принял решение переделать то, за что был руган. А разум бодро строит новое решение той же задачи. Лишь считанное количество раз за целую жизнь нам случается прийти к этому решению путем явного рассуждения.
Иногда нас подводят к нему другие люди, если нам повезло иметь вдумчивого собеседника. И совсем редко нам удается просто рассуждать с самими собой так, чтобы признать, что действовали неверно и надо в этом случае измениться. То есть изменить себя.
Тем не менее такие случаи в вашей жизни были. В общем и целом вы умеете находить недостатки работы разума простым и спокойным рассуждением, наблюдая за собой и созерцая те образы, которые создал разум. Кроме того, во всех тех случаях, когда вы получали от жизни уроки, возмущались, злились, обижались или восхищались другими, а иногда и собой, разум точно так же осуществлял пересмотр и менял образы. У вас огромный опыт работы над искусством думания. Признайте это.
А как только вы это признаете, вы перейдете в особое состояние созерцания, внутри которого вам не надо оправдываться или отводить глаза. Там просто нет никого, кроме вас, поэтому можно не волноваться и не озираться по сторонам. Это ваше место, и здесь вы работаете только для себя. И над собой.
Примите, что у вас есть и такое свое место, и опыт пребывания в нем, и умения – вы знаете как и что делать, чтобы изменить имеющееся решение и создать лучшее. Очевидно, что это место работы над образами, потому что ничего другого, кроме образов, в разуме нет. Нет в нем ни чувств, ни желаний, ни даже оценок. Только образы и сложные образы – понятия. Все остальное приходит в разум извне – из тела, из души, из личности – и оказывает на него воздействие. Но оно не часть разума.
Разум спокоен и прост – это орудие создания и использования образов, необходимых для того, чтобы воплотить ваши желания, потребности и порывы. И он доступен для любых улучшений. Все, что для этого надо, – четко осознавать, что хочешь и почему не удается это получить или достичь. Для этого надо уметь вести наблюдения над внешним миром и исследовать те задачи, в которых потерпел неудачу. Иными словами, вести поиск причин и собирать все более точные описания условий своих задач.
Естественно, это должно приводить к созданию новых образов действия, которые и являются решениями жизненных задач.
Всему этому можно учиться, то есть обучать разум. По крайней мере, для начала этого будет достаточно – просто научиться видеть несовершенство своих решений. Принимать сомнения в их великолепии и спокойно переделывать, исходя из цели и углубленного изучения условий.
Но начинается все именно с сомнения. Причем не только в тех решениях, которые принесли вам боль, но и в тех, где вы собой, в общем-то, довольны. Если сомнение удалось нащупать, вцепитесь в него и не отпускайте: немного усилий – и вы станете совершенней.
Глава 6. Обучаем ли разум?
Раз уж мы все равно вышли на задачу обучения разума, есть смысл задаться вопросом о том, что такое обучаемость разума. Что и как может в нем учиться?
Безусловно на этот вопрос не ответить, а значит, и обучение разума не сделать научным, если не разобраться с природой разума. В сущности, это один из основных вопросов философии с самой древности. И древнегреческая философия, и йога Упанишад были заняты именно той природой, из которой рождается разум.
Философия Средневековья и Нового времени посвящена тому же предмету. И надо признаться честно, в исполнении Канта или Гуссерля тема эта становится почти мистической.
Однако что это за природа, если подойти к ней психологически? Хотя бы через самонаблюдение? Даже при поверхностном владении этим искусством очевидно: разум работает с образами. Он как-то создает их, а затем использует, чтобы решать свои задачи. Образы бывают разных видов, но наиболее используемыми являются два вида образов: образы вещей и образы действий. И вещи, и действия понимаются в данном случае в самом широком смысле: это может быть и образ цели, и образ человека, и образ отношения к нему, в котором записано даже, какие чувства можно показывать.
При этом даже поверхностное самонаблюдение показывает, что разум работает ради каких-то целей, всегда создавая образ цели и образ достижения цели. Именно образы достижения целей мы и воспринимаем как жизненные задачи. Поскольку мы не мыслим себя иначе, как пространственно, то есть в мире. Мы непроизвольно переносим этот пространственный подход на все, что делает разум. Решая задачу, мы как бы движемся сквозь некое пространство, поэтому используемый для решения задач Метод обозначал в греческом и Способ решения, и Путь.
Путь нельзя проделать, не учитывая мир, сквозь который движешься. Поэтому для каждой задачи мы создаем еще и образы условий, а для всей работы разума собираем все знания об этом мире, то есть об условиях нашего существования, в Образ мира. Образ мира предельно точно отражает нашу действительность и позволяет сверять все решения со знаниями о том, что может сломать любую задачу. Но Образ мира – это образ. И все, что в нем хранится, – это образы, потому что это знания, а знания существуют только в виде образов.
Соответственно, разум умеет использовать любые знания, которые хранятся в Образе мира, и умеет их добывать из восприятия и наблюдения. Он ЗНАЕТ, как это делать. Иначе говоря, в разуме есть образы, предписывающие, как добывать образы из Образа мира и как превращать в образы то, что приносит восприятие. Также разум ЗНАЕТ, как из этих образов собирать образы действий или вещей. И это тоже образы. И так, перебирая одно проявление разума за другим, мы описываем его во всей полноте, доступной наблюдению, и не обнаруживаем ничего, кроме образов.
Поверхностное наблюдение показывает нам со всей возможной очевидностью, что разум – это огромный образ, управляющий другими образами. Но так же оно способно показать, что действует разум не просто ради целей, а потому что на него оказывается некое условно внешнее давление или воздействие.
За целями скрываются потребности и желания – это тоже очевидно. Как очевидно и то, что сам этот образ, то есть разум, не возникает готовым из ничего. Он рождается из чего-то и медленно растет на протяжении нашей жизни, развиваясь и усложняясь.