Это его денежки пропиваются — у Фрэнка не хватит своих.
Фрэнк спросил:
— И когда же вы прилетели, Ньют?
— Недавно.
— Хорошо долетели?
— Было бы о чем спрашивать. Знаешь, что такое самолет, Фрэнк? Лифт с крыльями. — Ньют сжал молочно-белое плечо Лулу. — С кем в последний раз на свиданку бегала, с Бела Лугоши?
— Что-что?
— Ты такая бледная, — сказал Ньют. — Не заметила?
— Я альбинос.
Рикки уставился на нее. Ньют сказал:
— Знаешь что надо сделать, чтобы у блондинки загорелись глаза? Посветить фонариком в ухо.
Фрэнк начал разворачиваться к нему.
Лулу сказала:
— Слушай, я была бы очень признательна, если б ты убрал свою лапу с моего плеча.
— И куда ее положить, киска?
— Засунь в одно место, глубоко-глубоко, и сделай тете ручкой через рот, пупсик.
Рикки хмыкнул в бокал, утер пиво с подбородка. Ньют вдруг заинтересовался пианистом. Некоторое время пощелкав пальцами не в такт, он сказал:
— Классная девочка, Фрэнк. А завести она умеет?
Но это было слишком слабо и слишком поздно, он сам понимал, и все остальные тоже. Ньют мрачно отхлебнул из бокала.
Фрэнк заметил, что в пределах его бокового зрения кто-то маячит. Он оглянулся. Роджер. Он махнул рукой, и Роджер исчез.
Затем появился Фил Эстрада, он так плавно приближался к ним, что Фрэнк не удержался и покосился вниз, нет ли на нем роликовых коньков.
Рикки окинул службиста с блестящих черных башмаков до нежной плоти под подбородком быстрым, свирепым взглядом. Это напомнило Фрэнку, как на пирсе в Санта-Монике молниеносно и одним махом рыбак вспорол брюхо рыбине. Фил и ухом не повел. Он улыбнулся Лулу всеми своими зубами, затем обернулся к Фрэнку:
— Познакомишь меня с новыми дружками?
Прежде чем Фрэнк успел ответить, Рикки сказал:
— Нам пора, да?
Ньют согласно кивнул. Допил воду, ткнул пальцем в сторону Фрэнка и сообщил:
— В моем номере завтра утром в десять ровно. Явка обязательна.
Фрэнк кивнул.
Фил Эстрада улыбнулся Ньюту. Его зубы были словно оттерты отбеливателем и заточены.
— Джентльмены живут в отеле?
Рикки допил пиво и поставил пустой бокал на клавиатуру рояля. Пианист поднял на него глаза. Рикки сказал:
— Знаешь что? Ты играешь, как моя собака поет.
— Ей нужен агент? — отозвался пианист, не сбившись с ритма.
Фил Эстрада тихо засмеялся, похлопал его по плечу и удалился.
Лулу дождалась, когда Ньют, Рикки и Фил окажутся вне пределов слышимости, обернулась к Фрэнку и спросила:
— Почему ты ничего не сделал?
— Например?
— Ну, я не знаю. Как звучит для начинающих «убил обоих»?
— Оглянись вокруг. Что ты видишь? Бармен, пианист, вон тот парень с бородкой, Фил, эти два голубка за угловым столиком, которые держатся за ручки…
— Золотая свадьба, — сказала Лулу, — правда, милые?
— Роджер, который скорей всего прячется за какой-нибудь цветочной кадкой. Свидетели. Я вышибу мозги Ньюту с Рикки, даже если за дело, и любой из этих людей опознает меня в суде, даст показания и отправит за решетку на ближайшие четверть века. «Инопланетянина» видела? Когда я выйду, буду точь-в-точь такой.
Лулу улыбнулась.
— Вот кого ты мне напоминаешь, Джона Уэйна.
— Ерунда. Он был хороший. Я плохой.
— Не на мой вкус. К тому же люди меняются, Фрэнк.
— Вот это верно. Они стареют и теряют оптимизм. — Фрэнк залпом допил виски, сделал знак повторить. — И поворотливость тоже. Мне не справиться с ними, когда они вместе.
— По-моему, ты кое о чем забыл.
— О чем?
Лулу показала на себя.
— Обо мне.
Глаза Фрэнка смотрели мрачно, печально.
Лулу взяла его руку в свою, поцеловала костяшки пальцев, одну за другой.
— Что будем делать?
— Выживать, — сказал Фрэнк. — Я думаю, это главное, чем нам нужно заняться, — выживать.
— Ты хочешь сказать, нам нужно делать ноги?
— Мне это не нравится. Мне все это не нравится. Рикки — с ним каждый дурак справится. А Ньюту не светит Нобелевская премия. Но, с другой стороны, я работал на него два, почти три года. Его чеки всегда оплачивались. На Рождество он отправлял нас в Палм-Спрингс, мы все праздники ели индейку и играли в гольф, и это не стоило мне ни гроша.
— Понятно, а что ты для него делал?
— То-то и оно — почти ничего. Смеялся над его тупыми шутками. Садился за руль, когда его надо было куда-нибудь отвезти. Иногда ломал кому-нибудь руку.
— Ты кого-нибудь убивал?
— Нет, конечно нет.
Лулу обернулась к пианисту, который, казалось, стал в два раза больше, чем пару минут назад.
— Мы пытаемся поговорить без свидетелей, один на один. Будь добр, отсядь на тот конец скамейки — и играй погромче.
Фрэнку она сказала:
— Значит, было так: ты выполнял легкую работу, а для тяжелой был Рикки?
— Более-менее.
— Тогда почему Ньют послал убивать в Ванкувер тебя?
Фрэнк сказал:
— Как я уже объяснял, Паркер ранила его несколько лет назад, и ему стукнуло в голову отомстить, даже разделаться с ней. И он подумал, что я не откажусь, поскольку тоже был ранен и знаю, что это такое.
— Больно?
— Да.
— Но Паркер не стреляла в тебя, верно?
— Да, но она раскопала мое дело.
— Она просто выполняла свою работу.
— Знаю, знаю.
— Как ее зовут?
Фрэнк заколебался, потом сказал:
— Клер.
— Как ты можешь убить человека с таким красивым именем, Фрэнк?
Фрэнк пристыженно потупился.
— Не знаю.
— Когда Ньют предложил тебе, ты вел себя так, будто хотел это сделать?
— Да нет. Я сказал, что лучше бы воздержался.
— Тогда почему Ньют не послал Рикки? Мне показалось, ему нравится убивать людей.
— Ты правильно поняла.
— Ну и что?
Фрэнк задумался. Ему не приходил в голову этот вопрос.
— Может, Рикки его подговорил послать меня. Мы с Рикки не особо ладим.
— Почему?
— Не знаю. Рикки помешан на себе, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Малыш бреется три-четыре раза в день, без конца чистит ногти, причесывается. У него зубная щетка всегда с собой, куда бы он ни шел, я даже видел, как он чистит зубы за столом, между переменами.
— Ты хочешь сказать, он тщеславный человек.
— Еще какой! Но тут-то и начинается самое смешное. Допустим, мы в ночном клубе, или в ресторане, или на дне рождения какого-нибудь придурка… — Фрэнк замолчал, не зная, как объяснить. Он бросил на стойку Ньютову кредитную карточку — на ней было напечатано имя Фрэнка, но, поскольку основным владельцем был Ньют, он и отвечал за все счета.
Лулу подхватила:
— Я знаю, что ты хочешь сказать — что девочки перешагивали через Рикки, торопясь к старине Фрэнку. — Она улыбнулась, глядя в глаза, взъерошила ему волосы. — Ты ведь знаешь, почему это происходит, правда? Потому что женщины понимают: ты настоящий мужчина, а Рикки просто жалкий, омерзительный, грязный слизняк-недомерок.
— Я тебе немножко нравлюсь, потому ты так говоришь?
Лулу легко провела пальцами по его бедру.
— Это у тебя ключ от номера в кармане или ты рад меня видеть?
Бармен взял кредитную карточку, отошел и тут же вернулся. Фрэнк добавил щедрые чаевые и лихо расписался.
Лулу потянула его за руку. Они прошли через фойе, поднялись на свой этаж. Он был под хмельком, но не пьян и думал, что можно на некоторое время забыть о Рикки с Ньютом. Они не оставят его в покое, пока Паркер не будет убита.
Он вставил ключ в замок и распахнул дверь. В комнате было темно и тихо. Лулу увлекла его к постели, зажгла ночник со слабой лампочкой и сексуально-розовым абажуром, и вот он, рукой подать, рядом возник Риккин дьявольский оскал.
Глава 21
В пять часов утра на улице было тихо, не считая мрачного карканья одинокой невидимой вороны и приглушенного жужжания электробритвы детектива Дэна Оикавы.
Оикава увидел в зеркальце заднего вида, как «форд» Уиллоуса остановился позади его бежевого «шевроле», и приветственно помахал рукой.
Уиллоус и Паркер вышли из машины. Оикава выключил бритву, сунул ее в карман и с благодарностью взял кофе и промасленный пакет с пончиками, которые протянула ему Паркер.
— Завтрак, отлично. — Он снял крышку со стаканчика с кофе. — А сливок не прихватили?
— В пакете.
— Здорово, здорово.
Уиллоус облокотился на машину. На заднем сиденье валялся скомканный спальный мешок, будильник стоял на полочке под задним окном. Он спросил:
— Где Ральф?
Оикава вылил сливки в кофе, снова надел крышку, встряхнул стаканчик, снял крышку и бросил ее на пол.
— Он обиделся и ушел, потому что я не дал ему свою зубную щетку. — Оикава подул на кофе, осторожно отпил. — Шутка, ему понадобилось отлить.
Уиллоус кивнул.
— Что-нибудь происходило?
— Нет, пока не появились пончики. Скоро утренние газеты начнут продавать. Тоже чем не событие. — Оикава заглянул в пакет. — С корицей есть?
Паркер сказала:
— Там по два с корицей, простых и шоколадных. Ты мне должен три пятьдесят.
— С кофе?
Паркер кивнула.
Оикава сказал:
— Отдам позже, зарплата в среду, ладно?
Ворона снова раскаркалась. Паркер оглядела местность, засекла ее на кряжистой яблоне во дворе дома рядом с обиталищем Джоуи Нго.
Оикава выловил из пакета пончик с корицей, откусил, прожевал, проглотил, запил кофе.
— Это случилось с полчаса назад. — Он откусил еще кусок пончика, на этот раз побольше. — Я сидел в машине, стараясь не закемарить. Небо стало светлеть, голубеть. А потом над горизонтом вдруг появилась тоненькая розовая полоска, как будто кто-то приотворил дверь, чтобы выглянуть наружу.
Оикава доел второй пончик и вытер пальцы бумажной салфеткой.
— Я сходил туда посмотреть, чего эта чертова ворона так разоралась. Вы не поверите, какого размера дамское белье висит там на веревке. Может, чертова птица из-за него и разволновалась.
Уиллоус увидел, что дверь в домике через дорогу распахнулась. Рыжеволосая пышечка в розовой ночной рубашке быстро оглядела улицу. Ранняя пташка, подумал Уиллоус, ждет не дождется утренней газеты.