Или почему не предупредил?
Макаров хмурится. Он порывисто оборачивается через плечо, смотря на Станислава, потом возвращает фокус на меня. Как прямую проводит между мной и своим охранником. И у этой прямой до предела заточены концы, потому что взгляд Алексея в этот момент именно что режет. Вспарывает воздух.
Я вообще замечаю, что он выглядит не лучшим образом. Да, он отлично держится и на нем идеально выглаженная одежда, которая сшита из ткани, которая не умеет мяться. Даже долгая поездка не подпортила его стиль заломами. Но в то же время он кажется смертельно уставшим. Стоит набраться смелости и нырнуть в его глаза глубже, как можно заметить, что его харизма приглушила прожекторы. Словно он долгое время не спал и работал на износ.
Хотя почему “словно”?
Важные контракты не подписываются просто так, у всего есть своя цена. А у успеха она зачастую имеет стрессовую надбавку.
— Тебе нужно выспаться, — произношу, касаясь локтя Макарова, чтобы он перестал смотреть на Стаса. — И попить витамины группы В.
Я отпускаю его локоть и ступаю в сторону.
— Это все.
— Нет, не все, — кидает Макаров и шагает вслед за мной, не давая увеличить дистанцию между нами. — Я вернулся в страну. С Кореей покончено, я отказался от сотрудничества.
С моих губ слетает тяжелый выдох. Я торможу, понимая, что от него не уйти, и вновь смотрю на лицо Алексея.
— И почему же?
— Почему отказался? — уточняет Макаров.
Я киваю.
— Мне там было плохо.
— А здесь хорошо?
— Да, когда ты рядом, мне лучше, — он соглашается, но заметно заводится, реагируя на мой издевательский тон. — Я думал о тебе там…
— Жена не мешала?
Господи, Ира!
Зачем ты поддаешься?
Просто зачем?
Но я реагирую на него.
Это выше моих сил!
Это что-то в крови, закипает и сносит защиты. Я вижу его перед собой и чувствую, как в густой коктейль смешиваются все краски. Там тембр его низкого голоса, его железобетонные сугубо мужские жесты, Макаров двигается так, как двигаются только уверенные в себе мужчины, его трещинки на радужке и его резковатые интонации.
Ведь его маска тоже слетает.
Он тоже реагирует на меня, забывая мастерство покерного игрока.
— Не мешала, — отрезает Макаров. — Она скоро не будет мне женой, мои юристы занимаются разводом.
— Это уже смешно, — я усмехаюсь на эмоциях. — У тебя что рефлекс? Как только твое обручальное кольцо освобождается, ты идешь ко мне.
Я качаю головой, не веря, что все это происходит.
Весь карнавальный бред из жизни Макарова снова вернулся.
Все эти фиктивные браки, разводы, сделки и капризы из мира богачей.
— У тебя навязчивая идея. Тебе нужна терапия.
— Хорошо, — Макаров кивает с усмешкой. — Я согласен. Проведешь?
— Я? Ты точно знаешь определение слова “навязчивый”?
— Я знаю, что ты специалист.
Алексей порывисто разворачивается, и мне приходится отступить. Но далеко не уйти, я упираюсь поясницей в крыло внедорожника.
— Один сеанс, — добавляет он, а в глазах уже вспыхиваю искры. — Я буду честным, как на исповеди.
— Ты больше похож на атеиста.
Макаров дергает заднюю дверцу и смотрит поверх машины.
— Стас, иди погуляй.
— Хорошо, босс, — отзывается охранник.
— Я не сяду в твою машину, — я качаю головой, понимая, к чему ведет Алексей.
— Не хочешь залезть в голову избалованному уроду, который впервые в жизни что-то почувствовал? Хотя бы из профессионального интереса?
Его голос колет иголками.
Он впервые в жизни что-то почувствовал?
Ко мне?
Или вообще?
Может, обычную досаду, что отказался от Кореи?
Или подголовник жесткий попался, пока летел домой?
Едкие ответы вертятся на языке, эмоциональная волна не думает спадать. Рядом с Макаровым невозможно размышлять логически, с таким же успехом можно хранить кубики льда рядом с извергающимся вулканом.
— Просто поговори со мной, — нажимает Алексей и накрывает ладонью мой локоть.
Я дергаюсь, но он не отпускает. Наоборот, притискивает к себе плотнее и обдает волной своего дыхания. Я хватаю ртом его выдох и чувствую себя так, будто из ладоней выскальзывает скользкий край спасательного круга.
— Ты опять включил босса, — шиплю. — Не надоело?
— Я не могу отпустить тебя, — бросает он, смотря мне в глаза.
Он говорит со злостью, которая неожиданно прорывается из него.
Я успела так быстро довести его?
Или чего он ждал?
Или из него рвутся слова, которые он не собирался произносить?
К которым сам не готов…
Я не успеваю разобраться, Алексей использует силу и практически вталкивает меня в салон. Я слишком поздно выбрасываю ладонь и успеваю ухватиться лишь за ремень безопасности. Но этого слишком мало. Это не мешает Макарову заскочить в машину следом и захлопнуть дверцу.
— Ненавижу, — выдыхаю на эмоциях и пытаюсь найти свои очки.
Они свалились с лица из-за рывка, оставив меня без защиты. В первое мгновение я чувствую себя обнаженной, я не хочу смотреть глаза в глаза, не хочу подпускать его еще ближе. Я упираюсь спиной в жесткий выступ, который разделяет заднее сиденье пополам. К счастью, машина внутри напоминает круизный лайнер, здесь так много места, что мы с Макаровым не соприкасаемся, занимая всего одно место.
Но он все равно отступает. Спускается в нишу для ног, но из-за большой разницы в росте все равно остается со мной на одном уровне. Я инстинктивно подбираю ноги и смотрю на улицу через тонированное окно.
— Отпусти его, — произносит Макаров. — Ира…
Я не сразу понимаю, что до сих пор держусь за ремень безопасности. И с такой силой, что пальцы уже ноют.
— Я, может быть, хочу придушить тебя им. Жду подходящий случай.
Он щурит глаза.
Глядит на меня с непонятными мне эмоциями. Я только вижу, что черты его лица заострились, и что он неотрывно следит за мной, будто вселенная замкнулась на моей фигуре. А эмоции между нами продолжают играть в невидимый пинг-понг, они резонируют и распаляют друг друга по кругу.
— У тебя слишком слабые руки для такого, — наконец, отвечает Алексей.
Он делает выпад и перехватывает ремень чуть выше моей ладони. Он рывком наматывает его на кулак, заставляя жалобно скрипнуть катушку. Я разжимаю пальцы.
— Лучше дай пощечину или расцарапай мне лицо в кровь.
— Я не умею. Я не из таких девушек. У меня ногти слишком короткие.
— Но ты злишься на меня.
— Нет, — я качаю головой. — Я тренирую безразличие.
— Хватит, Ира. Я же вижу, и я заслужил.
Он делает еще оборот, и полотно ремня жестко впивается в его кожу. Мне неприятно смотреть на то, как белеет его плоть, лишенная кровотока, но я почему-то не могу отвернуться.
— Я не понимаю тебя, Макаров. У тебя была сделка века, ты выбрал ее. Хорошо. Что теперь-то? Тебе стало скучно? Захотелось другую игрушку? Ты недоиграл со мной?
— Мне херово без тебя, вот что!
— Ах, вот оно! А я должна быть польщена? В твоей голове сложился такой пазл? Нет, не смей!
Я пытаюсь извернуться, но куда там! Алексей сжимает ладонью мою голень и подтягивает меня к себе. Ему удается до обидного легко управлять моим положением. Кожаная обивка совершенно не подходит для сопротивления — зацепиться не за что, наоборот, чувствуешь себя как на катке. Я останавливаюсь лишь в тот момент, когда до лица Макарова остается несколько жалких сантиметров, а моя ладонь упирается в его грудь.
Как красный флаг.
Он совсем потерялся в своей Корее.
С Полиной ему это сходило с рук? Хватать, выворачивать, сжимать?
Я распаляюсь, а вот в глазах Алексея злость моментально погасает. Он замирает на мгновение, когда я оказываюсь на расстоянии поцелуя, и меняется на глазах. Его взгляд становится мягче и напоминает о тех хороших моментах, которые были между нами. Еще мгновение и он вновь тянется ко мне. Его раскрытая ладонь почти касается моей щеки, но я все-таки ударяю его.
Звон пощечины расходится по салону.
Макаров замирает.
Теперь между нами звенит тишина.
И лишь наплывы дыхания немного оживляют ее.
— Давай еще, — произносит Макаров и подхватывает мою ладонь.
Он вновь поднимает ее к своему лицу и действительно ждет, что я сейчас размахнусь и сделаю второй выпад.
А собственно почему нет?
Почему?!
Если на сердце открывается рана, до которой он все-таки добрался.
Расковырял.
Я отворачиваюсь, чувствуя, как чувства вдруг утекают к другому полюсу. От злости к слезам. Я несколько раз часто моргаю, чтобы удержаться. Но как это сделать, когда он почуял мою слабость? Макаров дожимает и не думает отпускать мою ладонь. Наоборот, он обхватывает ее крепче, обдавая металлическим жаром.
Как сталь, честное слово.
— Я так хочу поцеловать тебя.
— Нет, — я качаю головой, но чувствую, что его голос, который стал ниже и глубже, задевает что-то глубоко внутри.
— Тише, малышка.
— Не называй меня так.
— Хорошо, — теперь его голос становится мягче. — Не буду.
Он тянет ко мне ладони, пытаясь приобнять. А меня накрывает непрошенным воспоминанием, как он успокаивал меня после похищения. Тогда я вышла из чужой машины и почти сразу оказалась в его сильных руках. Макаров был так нежен и предупредителен, что у меня перехватило дыхание.
Это же происходит сейчас.
Так не вовремя.
До странного пронзительно…
Казалось бы мы едва знаем друг друга, но те моменты, что произошли, запали глубоко в душу.
Как их вытащить?
Стереть?
Как не реагировать на то, на что откликается сама суть?
Крупная ладонь Алексея накрывает мою макушку. Он смелеет и притягивает к себе, заставляя уткнуться в свою грудь.
Глава 33
— Затянуть потуже? — спрашивает Виталий, выглядывая из-за моей спины.
Он так причудливо изогнулся, что его голова находится рядом с моей талией, а между его зубов зажат краешек кожаного ремешка.