— Я шучу. Шучу.
Город под нами завораживает. Каменные джунгли смотрятся монументально, рисуя строгие линии высоток и автомобильные бесконечные потоки. Мегаполис шумит, гудит, живет безумными скоростями.
— Ты улыбнулась, — неожиданно произносит Макаров. — Тебе все-таки нравится мое чувство юмора.
— Нет, оно ужасное.
— Одно другому не мешает. Оно ужасное и оно тебе нравится.
— Это нервное, — я отмахиваюсь и снова заглядываю в окно. — Можешь начинать рассказывать анекдоты из журналов сканвордов, они мне сейчас тоже зайдут.
Алексей еще немного подается вперед. Его колено на мгновение задевает мое бедро.
— У меня проблема с анекдотами. Могу попробовать комплименты.
— Оу, — я выдыхаю с деланной капризной оттяжкой. — Снова? Ты уже сказал, что я красивая.
— Тогда побуду гидом.
Он пересаживается в мой ряд и занимает место слева. Невзначай становится ближе, с завидным мастерством посягая на мое личное пространство.
— Тут у нас…, — Макаров хмурится, пытаясь назвать улицу или хоть какой-то ориентир, но на ум ничего не приходит. — Москва.
Наконец, заключает он. А я отворачиваюсь от него, наклоняясь к стеклу, чтобы он не видел, что меня действительно слишком легко развеселить.
— Отличная экскурсия, Макаров. Только хорошо, что я за нее не платила.
— В пригороде прохладнее, — замечает он через некоторое время.
И накидывает на мои плечи пиджак, когда мы прилетаем на место. Вертолет садится сразу на участок загородного дома. Нас встречают, подсказывая, что дом не пустует. Макаров выходит первым, что-то бросает подоспевшему помощнику, а потом подает мне руку.
— Ищешь способ все-таки дотронуться до меня?
До кожи, а не одежды.
— Всего лишь хорошие манеры.
— Ну нет, — я качаю головой. — Я спущусь сама.
Я помню его слова, что ему трудно даются минуты пока он рядом, но не может прикасаться ко мне. А у меня нет никакого желания облегчать ему задачу. Тем более я не слепая и заметила, как он пробовал почву в вертолете.
Макаров испытующе смотрит на меня, но отступает.
— В доме кто-то живет? — спрашиваю, ступая на газон.
— Только персонал. Я раньше чаще приезжал. Хотел перестроить его. Притащил дизайнера из Франции, нашел компанию… Но остыл к этой идее.
Макаров игнорирует дорожку и ведет меня по зеленой поляне. Вокруг буйствует простор. При желании, здесь можно погонять футбол, причем по всем международным стандартам. Я угадываю неподалеку два гольф-кара, которые явно не пылятся. Без них не обойтись, если захочется осмотреть весь участок.
Мы проходим через парк. А дальше каменные ступеньки и выход к хозяйскому дому.
— Ох, — я шумно выдыхаю и инстинктивно торможу.
А как не остановиться?
Дом буквально придавливает своими размерами.
Я непроизвольно веду плечами. Я поняла из рассказа Макарова, что его мама работала на состоятельного человека, но все-таки думала, что дом будет скромнее. Зато теперь становится понятно, почему Алексей столь ненасытен в бизнесе. Если сразу задать себе заоблачную планку, то кроме работы можно ничего не увидеть в жизни.
— Где вы с мамой жили? — я отворачиваюсь от дома и ловлю взгляд Алексея.
— Тут есть дома для персонала, — Макаров указывает ладонью направление. — Там, если честно, так себе. С улицы выглядят хорошо, но внутри… Общежитие как есть. Они сейчас пустуют.
— Я бы взглянула на твою комнату.
Макаров уступает мне. Он ведет меня дальше, огибая главный дом. Мне же становится все равно на окрестности, я смотрю на него. На его уверенную походку, на то, как он внутренне собирается и становится серьезнее. Он пытается скрыть напряжение, но я чувствую его на уровне энергетики. От Алексея исходят покалывающие морозные волны.
И так осязаемо, что хочется протянуть руку и коснуться его плеча. Или вовсе ладони. Просто чтобы проверить, что она горячая.
В какой-то момент проход становится узким, и Алексей идет впереди. Мой взгляд утыкается в его широкую массивную спину. На нем белая рубашка, которая идеально подобрана к строгому пиджаку. Его пиджак по-прежнему на моих плечах, я трогаю его приятную ткань и впервые замечаю, что во внутреннем кармане что-то лежит. Похоже, на сотовый и бумажник.
— Тут должно быть открыто, — бросает Макаров и трогает серую ручку.
Дверь с легкостью поддается. Мы заходим в первый домик в линии, который напоминает туристическое гнездышко.
Ох.
Алексей зажигает свет и становится ясно, что внутри все намного хуже. Вместо курортного гнездышка нас встречает угрюмая комната с низким потолком. Она пустует и служит коридором.
— Тут раньше была мебель, что-то вроде общего холла, — Алексей поднимает ладонь и проводит по затылку, взлохмачивая волосы.
Он явно не в своей тарелке.
Хотя пытается усмехаться в своей фирменной манере.
— Направо жили другие люди, а мы с мамой в этой стороне.
Он ведет меня дальше.
— Я последние два года здесь уже реже бывал. Пытался в городе обустроиться…
— Сколько тебе было?
— Шестнадцать-семнадцать, — Макаров толкает следующую дверь. — Хотя это было сложно, у меня тоже тревожная и мнительная мама. Она хотела, чтобы я был при ней. Она и с учебой решила вопрос, и подработку мне тут нашла. Я так понимаю, она не доверяла мне, ждала беды.
Он хмурится и первым заходит в комнату. Пока я осматриваюсь, Алексей проходит к окну и распахивает его, впуская свежий воздух. Света тоже становится больше — Макаров раздвигает шторы, но уюта не добавляется. Тут есть старенький диван, перегородка из шкафа, кровать и что-то вроде кухонной зоны с телевизором.
Жить можно.
Но домом это не назвать.
— Почему? — спрашиваю его. — Почему ждала?
— У меня по молодости был резкий и вспыльчивый характер. Я часто дрался, — он пожимает плечами и откидывает носком ботинка мусор с пола. — Ее можно понять… Да и она оказалась права. Я вскоре вляпался в историю.
С машиной, которую он взял покататься.
Я тоже прохожу к окну и сама рву дистанцию. Останавливаюсь рядом с ним, чтобы лучше видеть его лицо. Оно сейчас хмурое и задумчивое.
— Ты часто об этом вспоминаешь?
— О тех временах? — Макаров качает головой. — Почти никогда. Я из тех, кто забывает и перешагивает.
Я почему-то слышу фальшь. И делаю движение прежде, чем успеваю подумать, а стоит ли.
— Или ты просто прячешь поглубже, — говорю и кладу ладонь на его грудь.
Там, где стучит сердце.
Я увожу пальцы через мгновение, чтобы забрать руку, но Алексей ловит ее. Уверенно обхватывает, беря мои пальцы в капкан, и тянет к себе. Расстояние между нами кончается, и по моей груди разливается тепло его сильного тела. Я утыкаюсь в него, как в скалу. И признаюсь себе, что с играми покончено. Он сейчас открыт так, как вообще способен, и это срывает с меня маску тоже.
Я хотела быть ироничной.
Неприступной?
Обиженной?
Строптивой?
Не знаю…
Но в это мгновение я не вырываю ладонь. Гляжу в его глубокие темные глаза и стараюсь найти хоть каплю кислорода в комнате.
— Или так, — соглашается он.
Он проводит большим пальцем по моему запястью, цепляя браслет. Он гладит мою кожу, а я прикрываю глаза. То ли ищу передышку, скрываясь от его густого взгляда, то ли хочу сильнее погрузиться в ощущения. Прислушаться к себе.
— Не боишься упускать меня из виду? — подшучивает Макаров, хотя его голос шалит и выдает напряженно-перекрученную интонацию.
Он сам на грани.
Ему нужно больше.
Я чувствую, что его тянет ко мне магнитом, и это кружит голову, если честно.
Это честнее всяких слов.
Обещаний.
— Я как раз проверяю, могу я тебе доверять или нет.
— Черт, — его тяжелый выдох трогает мои волосы. — Еще чуть и я провалю экзамен.
Я открываю глаза и вижу, как он переносит ладонь выше. Отпускает мое запястье, ведет подушечками по своему же пиджаку, поправляет ворот и, наконец, касается моей шеи.
— Я скучал по тебе, — произносит он. — Ириш, поверь мне, я…
Он не находит слов, а на меня внезапно действует его простое “Ириш”. Он тянется ко мне, а я остаюсь на месте. Встречаю его поцелуй, позволяя забрать последние крупицы воздуха. Еще секунда и его близость бьет электрическим током. Я теряюсь и чувствую, как Макаров обнимает меня крепче. Он надежно держит и почти что вбивает мое хрупкое тело в свое. Рвется навстречу с такой силой, словно изголодался по-настоящему. Я захлебываюсь из-за его напора, он так быстро качнулся от ласки к чистой обжигающей страсти, что из моей головы вылетают все мысли.
Остается только суть.
Только это мгновение.
В котором мне хорошо. Сладко. Тесно. Болезненно…
— Леша, — я выставляю ладонь и пытаюсь вынырнуть из этого омута.
— Не уходи. Нет.
Он держит меня за плечи, так что мне приходится тронуть его запястья. Они мощные, с напряженными жилами, я едва могу обхватить их, я скребу по ремешку его наручных часов и ощущаю, как он вновь сминает мои губы. Его дыхание, вкус, тепло… нарастает лавиной. Во второй раз я проигрываю окончательно, размыкаю губы и впускаю его.
Боже.
Контроль не стоит этого.
Моя гордость тоже.
Он же дрожит…
Он так судорожно сжимает меня, будто я могу испариться в воздухе, и так жадно пьет. Мои ноги подкашиваются. Благо рядом с Макаровым невозможно упасть. Скорее планета сойдет со своей оси.
— Все хорошо, хорошо, — произносит он сдавленно, давая мне глотнуть воздуха. — Ничего же ужасного не произошло?
Он усмехается.
— Я всего лишь поцеловал тебя.
Он смотрит в мои глаза, а я впервые вижу его уязвимым.
Он ждет пощечины?
Думает, что сделал только хуже, поддавшись порыву?
Или просто-напросто не знает, что думать.
У него хоть раз был настоящий роман? С сильными чувствами, с той самой уязвимостью, когда невозможно контролировать другого человека и нужно искать взаимность?
— Это не преступление, — добавляет Макаров.