Он о чем-то задумывается. Его как будто накрывает вспышка-озарение, Макаров тянется к сотовому, но осекается. Через мгновение он поворачивается ко мне, собирая ладони в замок на бедрах.
— И они…
— Апарты?
Леша кивает.
— Они холостяцкие, Ириш, — он откашливается. — Там всякие картины, статуи…
— Обнаженные девушки? — я понимаю его с полуслова. — Боже, мне достался ценитель прекрасного!
— Ты назовешь это по-другому, когда увидишь, — мрачно комментирует Макаров.
Глава 38
В дверях нас встречает целый десант помощников. Я ловлю легкий приступ дежавю. Стоило приблизиться к пафосной высотке, как закрутился водоворот из дел и людей. Алексей быстро просматривает бумаги, которые ему передают, и делает вид, что слушает блондинку в черном платье. По ее словам я делаю вывод, что она следила за квартирой, пока хозяин отсутствовал.
— Ты еще не был здесь, как вернулся из Кореи? — спрашиваю Макарова, заходя в лифт.
— Я жил в офисе.
— Да?
— Там все оборудовано, вполне сносно. И не нужно тратить время на дорогу.
Я вспоминаю, что он говорил о проблемах в бизнесе. Потерянный корейский контракт наверняка сказался на нем, как и война с семейкой Красовых. Не удивительно, что Алексей проводил сутки напролет в офисе.
— Мастера закончили, — продолжает блондинка, когда мы ступаем на нужный этаж. — Окна полностью поменяли еще в среду.
— Поставили пуленепробиваемые? — подшучиваю, наклоняясь к Макарову. — Одна моя подруга как-то снимала жилье в Мексике. В очень крутом районе. Так вот у нее действительно были пуленепробиваемые стекла. Она потом узнала, что до нее там жил кто-то из картеля.
— Мы не в Мексике, — замечает Макаров.
Он утягивает меня за порог. Жестом прогоняет всех лишних людей и закрывает дверь. Я же прохожу по абсолютно белому широкому коридору и оказываюсь в огромной гостиной со сногсшибательным видом на город. Квартира как будто парит в воздухе. Еще здесь очень много цветов.
— Достаточно было одного букета, — я оборачиваюсь к Леше и качаю головой с улыбкой. — Ну хорошо, двух. Два — это максимум.
— Я запишу, — он тоже отвечает мне улыбкой.
Я возвращаюсь глазами к его квартире.
К его холостяцкой квартире, как он сам признался.
Он успел заказать цветы, а помощница со светлыми волосами произвела ревизию. Я не могу знать наверняка, но мне кажется, что Леша все-таки отослал сообщение с приказом привести его квартиру в порядок. Кое-что рабочие успели, пока мы летели. Пустые места на полках намекают на это.
Это даже мило.
Он хочет показать себя с лучшей стороны. Хотя мне любопытно, как он жил.
Один или…
— Полина была здесь? — я уточняю то, что вдруг приходит мне на ум. — Вы же были настоящей парой, готовились к свадьбе…
— Мы жили в другой квартире, — Леша проходит к панорамным окнам и запускает ладони в карманы брюк. — Она хотела все перестроить под себя, и я отдал под это дело квартиру, которую было не жалко.
— А где вы жили с ней в Корее?
Я замечаю, что он хмурится. Я сама не знаю, к чему этот вопрос. Во мне просыпается ревность? Я вспоминаю о Полине и болезненные иголки все-таки впиваются в мякоть души. Находят незащищенное место. Или еще незажившее, скорее.
— В доме в Пусане, — коротко отвечает Макаров.
Он разворачивает корпус, чтобы я могла видеть его лицо. Я благодарна ему за этот жест. Мне важно, что он не прячется, хотя явно не рад направлению, по которому пошел наш разговор.
— Ты спал с ней?
— Ира, — он выдыхает и наклоняет голову набок. — Я не спал с ней. Мы не жили там как муж и жена.
Он смотрит прямо мне в глаза. Настойчиво и открыто, показывая, что ему нечего скрывать.
— А у тебя кто-то был? — спрашивает он и его голос меняется, тускнеет с каждым слогом. — Пока я был в другой стране.
— Я ходила на свидание.
— С кем?
Он так поспешно спрашивает, что я усмехаюсь.
— Чтобы ты испортил ему жизнь? — я качаю головой. — Нет, Леша, я не буду подставлять человека. Тем более это был всего лишь ужин в кафе. И не смей требовать отчет у охраны, они и так замучили меня в лагере.
— Мне ни о каком ужине не докладывали.
— Ты читал отчеты охраны обо мне?
— И фотки смотрел.
В нет ни капли смущения или раскаяния за вторжение в мою личную жизнь. Я шумно выдыхаю и возвращаюсь взглядом к интерьеру. Вскоре я замечаю детали, о которых предупреждал Макаров и которые не успели подчистить. Над диваном висят фотографии в толстых рамах. И на них просится маркировка — только для взрослых. Причем, для взрослых мужчин. Фотограф определенно старался ублажить именно мужскую аудиторию.
— Их снимут, — бросает Макаров, когда я наклоняю голову параллельно к полу, чтобы получше рассмотреть замысловатую позу известной модели.
— Она очень гибкая.
— Вроде того, — Алексей не двигается и, кажется, ждет новых подколов с моей стороны.
— Там и автограф есть. Крутой фотограф снимал?
Остроты моего зрения хватает, чтобы увидеть следы черного маркера. Я делаю шаг, а с губ Леши срывается что-то хриплое и сдавленное.
Он хочет поймать меня, но я успеваю прочитать надпись. Это оказывается не совсем автограф. Скорее, послание.
“Любой ракурс. Когда захочешь”.
— Это же не от фотографа? — подшучиваю, догадываясь, что красивый почерк принадлежит гибкой модели.
— Я забыл об этом.
— Все в порядке. Я прекрасно вижу, какой мужчина передо мной. Было бы странно, если бы было по-другому. Это же прошлое?
— Да.
— Оно меня не волнует. А вот настоящее… Да, Леша, эти фотки надо будет снять.
Я отхожу от фотографий, чтобы не смущать Лешу. Он все же занервничал. Да и мне не стоит смотреть на идеальных моделей в рамках. Я надеюсь, что на других фотках нет надписей черным маркером и что Макаров не заводил интрижку с каждой красоткой. Иначе мне придется произвести работы с собственной самооценкой. Одно дело допускать его бурное прошлое, как что-то абстрактное и далекое, а другое — видеть собственными глазами. Видеть шикарную фигуру другой девушки, ее соблазнительную улыбку и завидную пластичность.
— Тут есть проектор, — сообщает Макаров и тянет ко мне ладони.
Он обхватывает мою талию, массируя, а потом притягивает к себе. Я оказываюсь в жарких и крепких объятиях. Он целует меня в волосы и начинает рассказывать о чудесах техники. Я плохо разбираю смысл его слов, но они успокаивают меня. Его близость стирает все сомнения. Какая-то минута в его руках, и я забываю о снимках моделей. Мне даже кажется, что он специально. Почуял, что я начала думать о всяком скверном, и тут же стер эти глупости своими прикосновениями.
— Я — не подарок, — добавляет он тише, касаясь губами незащищенного местечка за ухом. — Я знаю это, Ириш.
Мне не показалось.
Он действительно все почувствовал и постарался исправить.
— Я тоже не тяну на приз, — я усмехаюсь и откидываюсь на его плечо. — Я ужасно беспокойно сплю, могу ворочаться битый час. А еще я люблю пользоваться шумными приборами по утрам. Кофемашина, капучинатор, блендер.
— Ужасно, — Макаров подыгрывает мне.
Он ведет меня дальше по квартире. А я постепенно осознаю, что останусь здесь. Окончательное озарение случается в тот момент, когда из отеля привозят мои вещи. Я вдруг понимаю, что все это не шутки и не обычный флирт, а мы действительно решили попробовать пожить под одной крышей. Причем так, чтобы не поубивать друг друга.
Следом в квартире появляются трое мужчин в спецовке. Они убирают картины и кое-то из мебели. Квартира заметно пустеет, хотя и так была обставлена на строгий мужской вкус. Мужчины вообще больше всего ценят в интерьерах воздух. Им нужен простор. А уют они понимают, как возможность припарковать шестидверный автомобиль прямо посреди гостиной.
— Я могу позвонить Валентине, — говорит мне помощница со светлыми волосами, которая тоже возвращается в квартиру. — Она дизайнер, работает с компанием Алексея Дмитриевича. Она может помочь с…
Помощница подыскивает слова, а ладонью указывает на обрывки упаковочной бумаги, которую еще не убрали грузчики.
— … лакунами, — наконец, заключает женщина.
— Я думаю, это преждевременно.
Я улыбаюсь ей. Я иду к своему чемодану, который закатили в спальню. Шорохи посторонних людей вскоре стихают. Хотя я понимаю, что столь большие квартиры требуют целый персонал. Наверняка, сюда приходят убираться и готовить. А еще рядом с Алексеем находятся ассистенты. Он же почти всегда работает.
В общем, к многому придется привыкать.
А что-то, может, даже стоит перестроить.
Ему нужно научиться отдыхать. Переключаться.
Я слышу его низкий голос, пока разбираю вещи. Он с кем-то говорит по телефону. Я же раскрываю двойные двери гардеробной и ловлю прединфарктное состояние.
Макаров все это носит?
Точно?
Тут одних черных костюмов хватит на целую жизнь, а серых — на загробную. И все же разложено по палитре, оттенки плавно переходят от светлых к темным, внизу устроены стеклянные ящики для аксессуаров, а вся дальняя стена отдана под обувь. Нет, тут без персонала никуда. Я только его сорочки буду гладить до пенсии! Тем более я не умею. Мне везло на отношения с айтишниками, а они носят футболки и толстовки.
Я сдвигаю вешалки, совершенно преступным образом нарушая идеальную композицию. Но мне нужно найти место для вещей. Моих плечиков всего пять, я не брала с собой много одежды в командировку. Хотя если съездить в мою квартиру, то Макарову придется подвинуться сильнее. Мой шкаф тоже забит доверху.
— Ирина, простите, — раздается воспитанный стук, а по голосу я узнаю помощницу. — Я могу отвлечь вас?
— Да, я слушаю.
Я выхожу к ней.
— В квартире поменяли стекла и сегодня должны устанавливать подсветку в карниз. Нужно утвердить, какой вариант…
— Я же сказала, что все это преждевременно.
— Да, но Алексей Дмитриевич сказал, обратиться к вам. Он сказал, что вы теперь здесь хозяйка и решать вам.