«Я хочу, чтобы завтра всё было», – пишу ей последнее сообщение и закрываю чат.
Ближе к десяти я переодеваюсь в пижаму и иду в спальню. Она явно мужская – с черным постельным бельем и кожаным изголовьем, над которым идет планка из необработанного камня.
Очень уютно, в общем.
Почти так же, как находиться в орбите интереса Стаса.
Я закрываю глаза, уговаривая себя заснуть сегодня пораньше. Но выходит так себе. Я то и дело заглядываю в телефон, смотрю глупые ролики и чаты и только минут через сорок предпринимаю вторую серьезную попытку заснуть.
Черт…
Я снова поворачиваюсь, сбивая подушку, и чувствую, как близкий сон ускользает на другой край вселенной.
А это что?
Я слышу шорох и запоздало понимаю, что как раз и проснулась от шума. Точно! На часах уже три ночи, то есть я точно спала. Я замираю, не понимая, чудятся ли мне всякие странности на новом месте или нет, и вдруг вижу, как в проеме появляется высокий силуэт. Я вскакиваю, но моего рывка хватает только на то, чтобы впиться спиной в изголовье кровати.
– Полина, это я, – мрачный голос падает сверху.
Он?
Марков?!
Сердце бьется так быстро, что все слова застревают в горле.
– Прости, я думал, ты спишь.
– Поэтому решил войти? – Я впиваюсь пальцами в одеяло и натягиваю его повыше.
И не затем, чтобы закрыться, а чтобы занять руки и не свернуть ему шею за столь внезапные появления!
Марков молча проходит вперед. Он приближается, а я напрягаюсь. Глаза постепенно привыкают к темноте, и я вижу его силуэт отчетливее. На нем темные брюки и только рубашка, пиджак где-то оставил. Он отщелкивает замок наручных часов и кладет их на тумбочку рядом со мной. Это выглядит странно и в то же время по-домашнему. Словно он вернулся после затяжного офисного дня и готовится лечь в супружескую кровать.
– Стас, почему ты здесь? – произношу на выдохе.
– А где мне быть?
– У тебя полно недвижимости, найди… – я снова выдыхаю и мысленно ругаю себя, что вовлекаюсь в идиотский разговор. – Тебя не должно быть здесь, вот что я хотела сказать. Я ведь дала понять, что выхожу из договора…
– Да, ассистент мне писала. Ты хочешь уехать уже завтра?
– Уже сегодня, – я киваю на электронные часы, которые показывают глубокую ночь.
Марков медлит.
Просто молчит, словно это самое обычное занятие в три часа ночи в спальне посторонней женщины. Он мастерски игнорирует повисшую неуютную паузу и мои красноречивые взгляды. Это нервирует меня, я отсчитывают секунды, а потом собираю одеяло рывком и решаю найти другое место, чтобы все-таки попытаться выспаться. Если ему так нравится эта комната, пусть подавится!
Я соскальзываю с постели на противоположной стороне, чтобы оказаться подальше от Стаса, и шагаю к двери. Большое одеяло мешает двигаться быстро, оно падает и запутывается в ногах, так что Марков успевает пересечь комнату и остановиться прям передо мной. Он перекрывает дорогу и кладет ладони на мои плечи.
– Это точно лишнее, – я выворачиваюсь, но Марков вдруг наклоняется, оставляя между нашими лицами жалкие сантиметры, и заглядывает мне в глаза. – Что на тебя вдруг нашло? Ты очень странно себя ведешь…
– Это, наверное, потому что я не знаю, как вести себя с тобой.
– Ах, так тебе подсказка нужна? Тогда давай ты будешь добрым начальником? Примешь мое заявление об уходе и не станешь вставлять палки в колеса. Между нами все равно нет ничего личного, только работа.
– Разве?
– Что «разве»?
– Почему мне тогда лучше, когда ты рядом?
Я окончательно перестаю понимать хоть что-то. Наш идиотский диалог, состоящий из вопросов, переливается за рамки здравого смысла, как кофейная шапка в турке.
О чем он вообще?
– Лучше? – срабатывает защитная реакция из-за шока и я начинаю язвить. – А ты что болен?
– Полина, я пытаюсь поговорить с тобой.
– О чем? Я совсем запуталась, Стас. Ты то холодный и надменный, то говоришь подобные вещи. Тебе лучше, когда я рядом? А у меня вот уже голова взрывается, когда ты рядом!
– Ты собралась плакать?
– Что?
Марков подносит ладонь к моему лицу.
– У тебя губа дрожит.
– Это нервное, Стас. Всё это – слишком для меня. Похищение, твои лицемерные заигрывания…
– В лицемерии меня еще не обвиняли, – он грустно усмехается.
– Ты здесь ради дела, да? Тебе нужно, чтобы я осталась в Москве в роли твоей невесты, и ты решил уговорить меня? Решил сказать пару комплиментов, утешить… Я ведь легкая добыча, мне хватит и крошек…
Марков не дает мне договорить. Он надвигается и дергает меня на себя. В первую секунду я не могу поверить, что это происходит, но следом осознаю, что он хочет поцеловать меня в губы. И ему почти удается! Я в последний момент выбрасываю ладонь и бью его по щеке со всем возмущением!
– Ты совсем спятил?!
Мою ярость можно потрогать пальцами. Огненный шар буквально повисает между нашими лицами. Марков отстраняется и прикладывает пальцы к своей щеке, он растирает место удара и немного кривится.
– Нет, я не спятил. Я хотел показать, что ты несешь бред. Легкая добыча не царапается до крови.
Черт, капельки крови и правда выступили. Я случайно полоснула ногтями.
– Я знал, что ты ударишь меня, – добавляет Стас. – Я не считаю тебя ни простушкой, ни дурой… И дело не в бизнесе. Тебе не стоит уезжать, чтобы не терять запись у врача. Ты ведь мечтала об операции, а сейчас до нее остался один шаг. Зачем переносить на неопределенный срок?
– Я…
– Не отказывайся из-за Ольги.
– Это не из-за нее.
– Из-за меня?
Я отворачиваюсь, словно от собственных мыслей можно спрятаться. Но мое неуклюжее бегство длится всего пару секунд, я снова смотрю на Маркова и продолжаю:
– Я говорила тебе, что у меня был непростой период. Последнее время я провела в хрустальном замке, я никого не подпускала к себе, не могла раздеться перед мужчиной, даже начать флиртовать, – я облизываю губы, сбиваясь ненадолго. – А ты оказался рядом. В этом стыдно признаваться, но я видно настолько отвыкла от мужского внимания, что даже наших фиктивных отношений хватило, чтобы внутри чиркнуло… Я реагирую на тебя, Стас.
Я выдыхаю полной грудью.
– А это больно влюбляться в мужчину, который думает о другой, – последние слова даются сложнее всего. – Я не хочу так. Я не выдержу.
По волевому лицу Маркова невозможно ничего прочитать. Но в его темных глазах затухают все искры.
– Лучше уеду я, – произносит он. – Я не буду трогать тебя, Полина. Играть роль по контракту тоже больше не нужно, но ты останешься и пройдешь курс реабилитации. Я все равно завтра улетаю.
Он подхватывает край одеяла и поправляет ткань, закрывая мое плечо. Потом он молча разворачивается и идет к двери. Я неотрывно смотрю на его мощный силуэт и почему-то чувствую не облегчение, а тоску.
– Куда ты улетаешь? – задаю вопрос, когда Марков почти скрывается в дверном проеме.
– К матери, хочу повидаться, – он оборачивается ко мне через плечо. – На меня сегодня вылили столько проклятий, что хочется обнять кого-то родного.
– Проклятия?
– Родители Ольги теперь презирают меня. Они были против того, чтобы отправить ее в клинику. И это мягко сказано… Так что госпитализация прошла через силу и жуткий скандал.
Глава 25
Я не останавливаю Стаса. Все слова застревают комом в горле. Его признание, что он отправил Ольгу в клинику, действует на меня.
Он все-таки сделал это?
Решился?
Я стараюсь собраться с мыслями, но он не ждет моей реакции, он кидает тихое «спокойной ночи, Полина» и уходит. Вскоре щелкает замок входной двери, и в квартире остаюсь только я. Сон тоже пропадает, я возвращаюсь в кровать, но ворочаюсь битый час. Утром чувствую себя уставшей, словно отработала ночную смену. Пока чищу зубы, на сотовый начинают приходить сообщения от помощницы. Она сразу переходит к делу. Напоминает о записи к врачу и присылает адрес клиники.
Около десяти меня уже ждет машина с водителем. В каком-то смысле я начинаю с нуля. Снова первая консультация. Снова тонна бумаг на подпись и приятная девушка за стойкой, снова удобный диванчик в коридоре и деликатная улыбка доктора, который вскоре выходит ко мне. Он приглашает меня в кабинет и изучает мою электронную карту.
Я нервничаю и не могу нормально отвечать на вопросы. Путаюсь и сбиваюсь. А расстегнуть рубашку выходит только с третьей попытки. Врач делает вид, что не замечает моего волнения, он продолжает мягко улыбаться и разговаривает со мной, как с маленьким ребенком. Он осматривает меня и воодушевляет своей уверенностью, что всё можно поправить.
– Вот эту графу пропустили, – произносит он через некоторое время, указывая на бумаги, которые я заполняла.
Я смотрю на строчку, которую не смогла расшифровать. Там значится какой-то закон с номером и названием. Я споткнулась об юридический язык и просто-напросто пропустила ее.
– А что здесь нужно?
– Указать человека, которому вы доверяете, – отвечает доктор. – Тут нужно написать имя и телефон.
Я не знаю, кого указать.
Моя мама тревожный человек, так что я давно привыкла оберегать ее от переживаний. А лучшая еще со школьных времен подруга живет в другом городе, с другими подружками я вообще не общалась на тему операции. Мне легче было делать вид, что у меня всё нормально, чем пускать кого-то в душу.
– Можно я потом заполню? – спрашиваю доктора.
– Да, конечно.
Следующие десять дней буквально пролетают. Я прохожу все необходимые обследования и сдаю анализы. Мой мир сужается до одной цели – сделать операцию. Все остальное перестает существовать, меня никто не тревожит насчет прошлой работы, об Ольге я тоже не вспоминаю. Первое время я иногда проверяю светские новости, но там появляется всего одна заметка с моим именем. В ней упоминается открытие гостевого дома, на котором «среди прочих присутствовал миллиардер Станислав Марков с невестой Полиной». Вот и все. Больше пресса меня не трогает.