А тот, кто мОзги Фаусту ebal,
Еще поймает вас на слове.
Владимир Буев
Поймать хотелось рыбку и присесть
Куда-нибудь, где поудобней.
И там (на этом месте сидя) рыбку съесть.
Сел. Неудобно. Рыбка несъедобна.
Не Фауст, но коварный Сатана
Мне вывернул мозги нещадно наизнанку.
Сосновый гроб построен, мне хана.
Я рад, что не придётся изменять осанку.
Что за школа, блин, такая?
Виталий Пуханов
К чёрту ручки и тетради,
Подчинись одной судьбе!
Здесь мальчишек учат дяди
Убивать не по злобЕ.
Дома ждут друзья и бляди.
Застелила мать кровать.
В этой школе учат дяди
Милосердно убивать.
Учат дяди терпеливо,
Учат, учат малышей
Убивать и быть счастливым,
Сохраняя мир в душе.
Владимир Буев
Что за школа, блин, такая?
Время движется вперёд.
Год прошёл, и мы забыли,
Кто чему учил сирот.
Что за мама (вот явленье!),
Кто для малыша постель
Стелет с той, чьё поведенье
Строгим не было досель?
Разогнать к едрени фени
Всю учительскую шваль,
Не оставив даже тени
В месте, где мертва мораль.
Различны люди
Виталий Пуханов
Есть место без печали и потерь,
Здесь только радостные встречи!
Чуть на ветру поскрипывает дверь
Незапертая, слышно издалече.
Отцы и мамы, сыновья, мужья.
О, как их ждали! Как им рады!
Нет на земле счастливее жилья,
Надежней нет кладбищенской ограды.
Неспешно собирается семья.
Внук деда увидал впервые
Ровесником. Обиды и вранья
Не будет здесь. Завидуют живые.
Владимир Буев
Различны люди. Семьи им под стать.
Иные на погосты ходят,
Чтоб радость и веселье испытать.
И малышей своих сюда приводят.
Не могут семьи дома за столом
Собраться вместе или в ресторане.
Или хотя бы во дворе чужом тайком,
Коль нет желанья иль рублей в кармане.
…Коль не к кому на кладбище ходить
Кому-то, зависть тех терзает
Ко всем, кто счастье может ощутить
Лишь с теми, кто в иных мирах гуляет.
Подарок натянул на тело
Виталий Пуханов
Мне тоже раз дарили платье.
Я платье с брюками носил,
Под Ксению Некрасову косил.
Непросто выразить проклятье.
Пока сносил его насквозь,
Забыл, откуда что взялось,
И кто кому открыл объятья.
Там и проклятие снялось.
Владимир Буев
Подарок натянул на тело.
Шотландец? Под него косил?
Ну, не признали, было дело
(Забыл штаны пустить в распил).
Шотландцем если не признали,
Косить возможно хоть под что
Иль под кого. Коль не взнуздали,
Вздохнуть публично – пронесло!
С детства мечтал гарем я построить
Виталий Пуханов
Был я женат на Маргарет Тэтчер
Десять железных лет.
Ждал Маргарет к ужину каждый вечер.
Полночь! А Маргарет дома нет.
Был я женат на Анджеле Дэвис,
Нравилась Анджела мне.
Прямо со свадьбы куда-то Анджела делась.
Бедная Анджела оказалась в тюрьме!
После женат был ещё не однажды
Вот на тебе и тебе, и тебе.
Как меня звали, уже неважно,
Сменный аксессуар при чужой красивой судьбе.
Владимир Буев
С детства мечтал гарем я построить:
Многоэтажный дом.
Толпу знаменитых бабищ удостоить
Рядом со мной находиться в нём.
Не удалось достичь цели в жизни.
Ведать не ведал о том,
Что найдётся в родной огромной отчизне,
Кто с моей мечтой знаком.
Тот, кто, подслушав секретные мысли,
Выдаст публично их в свет.
И уж совсем непонятка загрызла,
Что может явиться куплет,
Пародию как бы изображая.
Предмета пародии нет.
В стихе сатиричности – кладовая.
…Тягой к сладкой жизни согрет.
И Стендаль когда-то коптил
Виталий Пуханов
Жил такой писатель – Стендаль.
Кто его читал, золотую имел медаль.
В средней школе в Киеве в семьдесят седьмом.
«Красное и чёрное» – суперкнига, ну обо всем!
Были мы четвёртого класса ученики.
Стырили придверные половики
Во всех подъездах с первого по девятый этаж.
Стендаля давали, когда тряпья достаточно сдашь.
На улице Курчатова в пункте приема вторсырья
Подружилась с книгою юность моя.
Были мы наивные, как все тогда – бестолковы.
За тряпье давали две банки американской пепси-колы.
Можно сделать крутую подставку под ручки, карандаши.
Нет, говорю, дайте лучше Стендаля,
Мама сказала, он для души.
Наверное, так и делают выбор
Посреди заморочек школьных и дворовых игр.
Спасибо тебе, район пролетарский жлобский,
Дорого ты запросил за то,
Чем торгуют по тридцать рэ на Коломенской у метро.
Когда мимо иду, смотрю по-сиротски.
Владимир Буев
И Стендаль когда-то коптил
Небо чистое российское. В Москву входил
Как завоеватель, и видел он пожар.
Для него лишь зрелище, для русских – безумный кошмар.
…Дети же все советские и не только они
Читали Стендаля – не было от него брони.
О «Красном и чёрном» знал любой ученик,
Даже если кто в школе был самый крутой озорник.
Даже те почитали-читали Бейля Мари-Анри,
Кому уже пора было начинать сушить сухари.
И не только «Красное и чёрное» знали наизусть,
Но и «Красное и белое» не завывало тоску и грусть.
А «Пармская обитель» и первый его роман «Арманс»,
Не говоря уж о «Ванина Ванини»,
Разбуди ночью, и там получили бы свой Ренессанс,
Пусть в последнем случае речь о княжне, а не о княгине.
Советские дети не любили дворовые игры, тем паче футбол.
Они обожали Стендаля читать и учить французский
Терпеть не могли автошкол, презирали танцпол
И знать не могли, разумеется, что же такое пейнтбол.
Интересовались литературой и искусством.
Тот некто жил в доме
Виталий Пуханов
Он жил терпеливо в холодном дому.
На завтрак ел хлеб, а на ужин ел кашу.
И Родина щедро читала ему
Ватутину Машу, Ватутину Машу.
Однажды закончились соль и крупа.
Он вышел из дома спокойный и светлый
И видели мы, как мелькнул и пропал
Его силуэт неприметный.
Владимир Буев
Тот некто жил в доме, а может, в дому.
На завтрак, обед и на ужин старался
Есть пищу и снедь, а быть может, еду.
Иным поеданием не увлекался.
Голодным он не был нигде никогда.
А если еда или пища кончалась
И снедь с холодильником если прощалась,
Он дом покидал, в гости двигал тогда.
Я в юности страшился, как огня…
Виталий Пуханов
Не стану врать, я не был пацаном.
Таких придурков в пацаны не брали.
Чернилами и ягодным вином
Я не блевал, я был не в матерьяле.
Не знал имён дворовых королей,
Никто моей не видел финки.
А чтоб не наваляли кренделей,
Я новые не надевал ботинки.
Всех королей свезли в Афганистан.
Я так страдал от голосов Америк,
Что Родина, затылок почесав,
Мне не смогла оружие доверить.
Но иногда бывает стыдно мне,
Что финку прятал я в штанах хреновых.
Все пацаны погибли на войне,
А я брожу в ботинках новых.
Владимир Буев
Я в юности страшился, как огня,
Под вечер выходить гулять во двор.
Ведь пацаны чморить могли меня,
И я боялся взглядов их в упор.
Мечтал я: вот бы все они ко дну
Пошли однажды. Или в небеса
Слиняли. Или лучше на войну
(Во двор хотел хотя б на полчаса).
Господь услышать смог мои мольбы.
Всех пацанов сгребли в Афганистан.
Я избежал трагической судьбы,
Но по двору ходил я как пахан.
Так кто придурок: я или они?
Придурки не живут настолько долго.
А я живу. И лучше нет страны,
Устроившей дворовую прополку.
Получил я как наследство
Виталий Пуханов
Мама съела много мела.
Ковыряла, чтоб я смог
Проходить сквозь стены смело,
Не ломая рук и ног.
Нарастёт шальное мясо,
Заживёт больничный шов.
Не волнуёся, всё прекрасно.
Мама, мама, я прошёл.
Владимир Буев
Получил я как наследство
Редкий и бесценный дар.
Я отныне наконец-то
Дара бенефициар.
Я в угольное сумею
Без проблем пролезть ушко.
И без мыла разумею,
Как в чужое влезть очко.
Уж не с ума ли я сошёл?
Виталий Пуханов
Среди космических помех
Я различаю мамин смех.
Открыто и упрямо
Во мне смеётся мама.
В счастливый день и в роковой
Смеялась мама над собой.
А почему смеялась?
Мне так и не призналась.
И от какой звезды волна
Вернётся, мамою полна?
Я там среди тумана
Найду по смеху маму.
Владимир Буев
Уж не с ума ли я сошёл?
Иль, может, новый дар обрёл?
Смех льётся отовсюду.
Клянусь иль гадом буду!
Конечно, скажете вы мне,
Что я, мол, не своём уме.
Иль пьяный, мол, в усрачку,
Впал в белую горячку.
А я отвечу: я поэт
Один имею я ответ
На все вопросы в жизни.
И будет так до тризны!
Сю-сю-сю да тю-тю-тюшки
Виталий Пуханов