— Емеля, если тебе нечем заняться и хочется досмотреть это Коперфильд-шоу, лучше встречай наверху, — буркаю я. — Будешь махать приветственными флажками!
— Я Есений!
— Не беси меня, Евграфий. А то я решу, что страдаю деменцией, перечитаю контракт, чтобы проверить, и как знать, может, захочу там что-то подкорректировать.
Он тут же взлетает вверх, чем бесит меня еще больше. А я, стиснув зубы, ползу под предводительством горничной и стараюсь на него не смотреть.
Кое-как доковыляв до комнаты, получаю награду — таблетку, которая должна быстро помочь. И даже водичку мне подают, ту самую, до которой я не мог дотянуться. Пью жадно, много, и уже от этого становится легче.
— Вот видите, — торжествующе говорит Маргарита Аркадьевна. — Вы уже полюбили воду без газа!
— Я просто пытаюсь протолкнуть таблетку побыстрей и подальше.
Радуюсь своей предусмотрительности — рубашку не застегнул, и поэтому она так легко задирается. Снять тоже можно, но это лишние движения.
— Полежите минутку, — предлагает мне горничная, — я схожу за мазью. Она вас быстро на ноги поставит! Но врача я тоже вызову, не надейтесь!
Я лежу. Боли нет. Я согласен на все. Перед глазами лежит мой смартфон, благосклонно скидываю звонки. Раз так активно трезвонят — значит, уже напортачили. Пусть отдохнут, пока я тут при смерти. Оживу — разберусь.
— Ну вот и все, я сейчас…
Даже карканье горничной кажется милым. Помогает сосредоточиться, например, потому, что ты не заслушиваешься. Сирена из нее так себе, но кто бы подумал, что выйдет такая заботливая сестра милосердия.
Осторожно так водит ладонями по спине, со знанием дела. Расслабляет. Закрываю глаза и неохотно открываю один, когда опять звонит мой смартфон. Правда, он уже не у меня на подушке, кто-то убрал его в сторону.
— Емеля…
Щелкнув пальцами, получаю смартфон. Принимаю вызов. А потом меня осеняет. На руке, которая мне подала телефон, ногти были накрашенными! Резко обернувшись, вижу, что горничная стоит чуть поодаль и держит в руках баночку с кремом, а надо мной склонился Емеля. И он-то и растирает меня так старательно.
— Не переживайте, Александр Юрьевич, — тараторит он, встретив мой взгляд. — Я буду с вами осторожен. Боли не будет! Я умею, я знаю. Вот так, когда я прикасаюсь, не больно же?
Я резко выдыхаю.
Считаю до десяти.
Не помогает, даже когда дохожу до тридцатника.
— Вообще, — говорит Емеля, активно разминая меня, — все, кому я делал это до вас, были в восторге. Говорят, у меня талант. А вам как? Вам нравится?
Счет подползает к полтиннику.
— Слушай, я думал, уже все прошло, — слышится голос Ярова в трубке. — А у тебя там что, гей-парад продолжается?
— Тебе-то какое дело? — ворчу я, сбившись со счета. — Я тебя приглашал — ты день открытия пропустил.
— А, — тянет понятливо Яров, — то есть зрители уже разошлись, остались только участники?
— Вот так, Александр Юрьевич, — пыхтит у меня над головой Емеля. — Расслабьтесь, так вам сразу станет чуточку легче.
Я дергаю плечом, чтобы он оставил меня в покое, но горничный принимает это за предложение намазать кремом и там. А запах у крема, кстати, такой, что чай Луки отдыхает. Наверное, мне все же становится легче, если я обращаю на это внимание.
— Ага, еще здесь… — тарахтит он. — Или мне опуститься руками чуть ниже?
— Свободен.
— Но я ведь еще не…
— Мне стало легче!
Я делаю попытку развернуться и слышу, как хлопает дверь.
— Жестокий, — журит меня Яров, который, оказывается, не прервал связь, а все это время прислушивался. — Самому стало легче, а пареньку теперь мучайся.
Услышав какой-то звук, кошусь в сторону. Маргарита Аркадьевна закрывает баночку с кремом и неторопливо выходит из комнаты.
— Отдыхайте, — распоряжается она, прежде чем выйти. — Вам нужно набраться сил.
— А что у тебя там случилось? — интересуется Яров.
— Если ты такой любопытный и тебя настолько интересует моя личная жизнь, установил бы прослушку, а так долго рассказывать.
— Личная жизнь? То есть ты все-таки не зря до глубоких дыр стер с брюнеткой паркет в ресторане?
— Тебе-то кто уже наплел?
— Ты не поверишь, но есть все-таки люди, которые любят поговорить. Не все объясняются в танце. Ну и кто она?
— Морочь голову своим подчиненным, которые, идя к тебе в кабинет, надеются, что ты не в курсе их косяка, и пытаются что-то придумать. Ты уже наверняка знаешь, кто она.
— Верно, перепутал вопрос. Ну и как она?
Понятия не имею, но вряд ли в таком же разобранном состоянии. Молодая, да и анестезию из шампанского я ей обеспечил. Я дергаю машинально плечом, и невольно вырывается стон.
— Даже так, — понимает по-своему Яров. — Настолько понравилась. На других женщин у тебя никогда не было такой яркой реакции.
— Это я еще сдерживаюсь, — отвечаю, стиснув зубы, и переворачиваясь на бок.
— Со мной ладно. Это даже правильно. Но, надеюсь, ей-то ты показал, на что способен?
— Да. Открыл для нее зубами бутылку шампанского. Слушай, Яров, я занят. Так что, если ты звонишь только из-за этого, буду рад попрощаться.
— Вообще, я звоню, потому что один мой знакомый ищет толкового юриста, который представлял бы его интересы. Но раз ты так занят… И потом, с учетом твоего нового хобби, понятно, что тебе для него нужно теперь выделить время. Все понимаю. Поддерживаю. Нельзя прятать таланты. Тренируйся.
Я покладисто киваю. Ну а с чем спорить? Толковые юристы у нас. Таланты у нас.
— Я посоветую ему обратиться в «Маргус и Ко».
Даже когда Яров называет компанию, которая уже много лет пыжится, пытаясь доказать, что может составить нам конкуренцию, я спокойно лежу. Мы не бегаем за клиентами, это они ищут нас. Поэтому, если один не дойдет, я просто ему посочувствую. И как знать, возможно, своим бездействием я сделаю доброе дело? Может, как раз этот клиент поможет «Маргус и Ко» продержаться еще чуть-чуть на плаву?
— Японцы, правда, не очень любят работать с непроверенными партнерами, но Таканохаши Ямоди уже настолько давно вывел свою корпорацию на международный уровень, что может опустить эти условности.
Международный уровень? Японская корпорация? Нет, три минуты бездействия — и хватит с меня доброты.
— Нет, знаешь, это как-то не очень гостеприимно, да и честь страны под угрозой, — говорю я. — Пусть твой знакомый приходит. Я его лично приму.
— Он будет польщен, узнав, что ты ради него отменил такую важную тренировку. Кстати, у них практикуется знакомство через посредника, так что я тоже приду. Сейчас сброшу название корпорации и имя владельца, чтобы ты успел зазубрить. Позже согласуем удобное время.
Едва он отключается, открывается дверь.
— Здравствуйте, — говорит сухонький мужчина с бородкой и неопределенного возраста. — Меня пригласила Маргарита Аркадьевна. Сказала, что это срочно, и я бросил все свои дела и сразу к вам. Я массажист-реаниматолог.
— Реабилитолог, — поправляю на автомате и переворачиваюсь в исходное положение, на живот.
— Нет, именно реаниматолог. Это моя основная профессия. Массажистом я подрабатываю.
И вот мне бы сразу насторожиться…
А я только спустя час, уже основательно им измочаленный, понимаю, в чем был подвох. Если до его прихода я еще хоть как-то мог двигаться, то теперь он бодр и весел, а я с трудом даже ворочаю языком.
— Я понял, почему вы подрабатываете массажистом, — говорю ему на прощание. — Обеспечиваете себя клиентами для дальнейшей реанимации.
И отключаюсь.
Мгновенно.
Чтобы увидеть во сне отборную чушь: отполированный до блеска паркет, пары, которые кружат по нему под музыку вальса. Я внимательно наблюдаю, как будто пытаюсь кого-то увидеть, рассмотреть среди них.
А потом отвлекаюсь на белое платье, мелькнувшее рядом со мной. Оно как-то уж слишком похоже на свадебное. А хозяйка этого платья как-то уж слишком близко ко мне.
— Мне сказали, — шепчет она, обхватывая меня со спины, — ты интересовался, как я?
— Сейчас, — отвечаю я ей, — меня очень интересует: бывают ли сглазы по телефону?
Она смеется.
А меня слепит свет.
Он такой яркий, что начинают болеть глаза. Я закрываю их. Всего на секунду. А когда открываю…
— Твою мать! — рявкаю я, увидев, как надо мной нависает лицо Емели.
— Доброе утро. Рад, что вам уже значительно лучше, — резко зеленея, выдавливает он и кричит в сторону двери. — Маргарита Аркадьевна, несите бульон!
— Тебя бы в пару к реаниматологу, — говорю я, медленно поднимаясь. — Одной фразой почти убил весь эффект моего чудесного исцеления.
Времени спорить и что-то доказывать нет, и так черт знает, сколько проспал. Сбрасываю секретарше сообщение, чтобы к моему визиту нарыли все по японцам, с которыми мы будем работать. Пусть подготовятся, пока я приеду. У нас и так мало времени — всего один день. А я предпочитаю собрать максимум информации.
Взгляд цепляется за дату.
— Вторник?! — не верю глазам и смотрю на Емелю. — А где понедельник?!
— В понедельник, — благоразумно пятясь к двери, говорит он, — вы предпочли отлежаться. И смею заметить, это был правильный выбор.
— Твою мать…
У нас нет на подготовку и дня.
Глава 17
Александр
— Алена, — говорю я, переключая телефон на громкую связь, — зачитай, что удалось собрать.
Времени было не так много, но она без запинки начинает рассказывать о корпорации. Основана в 1958 году, направление деятельности — продукты питания, текстиль, целлюлозно-бумажные материалы. Пять национальных ведомств, 26 филиалов, есть дочерние представительства. Товарооборот компании составляет…
Да, внушительные цифры, серьезная компания. Представлять их интересы — большая удача. Теперь главное — заполучить этот контракт.
— Отлично, хорошо, — говорю я, выслушав информацию. — Что по деловому этикету? Есть что-то на тему, как правильно общаться с японцами? Зачитай основное. Может, что-то возьмем и себе на заметку.