Филипп уверенно оттесняет меня от двери и протискивается в квартиру. Я хмуро смотрю на два огромных пакета, которые он к себе бережно прижимает. Сомнений, над чем он так трясется, у меня нет. Как и настроения пить.
— Мне не до этого, — устало говорю я. — Мне нужно просмотреть контракт, внести в него правки. Ты не представляешь, сколько это работы!
— Вот поэтому я и здесь! Такое событие! Если я постараюсь, моя сестра завтра выйдет замуж! Не знаю, как ты, а мне надоело слушать от мамы: «Боже мой, ей уже тридцать два!» Будь уверена, я сделаю все, чтобы она не начала причитать: «Какой кошмар, мы не уследили — ей уже тридцать три!»
Это весомый аргумент. Скинув обувь, он беспрепятственно направляется на кухню. Хмыкает — видимо, обратил внимание на талмуд, над которым я чахну. Потом слышится радостный звон бутылки и не менее радостный вылет из нее пробки.
К моменту, когда я смиряюсь с его визитом и иду по его стопам, на столе уже стоят два бокала с вином, а между ними пара сырных нарезок.
— Филипп, я серьезно. Мне некогда отдыхать. Мне нужно внимательно прочитать контракт, внести в него свои правки. Потом их нужно будет обговорить. Возможно, поторговаться. И на все про все один день.
— Ну вот, — кивает уверенно он и буквально впихивает мне в руки бокал. — Тут сроки горят! Ты же не думала, что я отсижусь в стороне? Давай докладывай: что ты уже успела сделать? Я к тебе подключусь.
Пока я успела только добавить пункты в свой контракт — условия и реквизиты, куда будут направлены средства в случае возникновения штрафа. Решила начать с малого. Контракт Воронова меня откровенно пугал. Одного взгляда на этот объем было достаточно, чтобы проснулась прокрастинация.
Я даже внеплановую уборку сделала в доме. И мясной пирог приготовила, а ведь была уверена, что забыла его рецепт.
— Вот как мы поступим… — выслушав меня, Филипп на глаз открывает контракт примерно на половине и ловким движением рук разделяет его на две части. — Так будет быстрее. Не переживай, если меня что-то смутит, я это отмечу.
Я в шоке смотрю на его кощунственное обращение с важными документами. Но дело уже сделано — толку стенать?
— Смутит… — ворчу я и сажусь на стул напротив него. — А то, что твоя сестра собирается заключить фиктивный брак, тебя не смущает?
— Ничуть. Я же сам подкинул тебе эту идею. Ну, давай рассказывай, кто он. А то ты позвонила, сказала, что встреча прошла, тебе всучили контракт, и все, а я сиди себе и волнуйся. Кстати, пока я слушаю, могу съесть твой пирог!
Я отрезаю ему приличный кусок. Подумав, добавляю еще. Ириске заношу кусочек сыра: все равно есть его желающих нет. Возвращаюсь на кухню и застаю брата с кислым лицом.
— Пирог не удался?
— Я бы так не сказал, — говорит он слегка заторможенно и переворачивает жирными пальцами очередную страничку контракта. — Просто я тут вычитал, кто у нас жених. Я рассчитывал, что ему хотя бы за восемьдесят. Было бы лучше, если бы девяносто.
— Чем лучше? Я замуж собираюсь, а не сиделкой устраиваюсь.
— Ну, притязаний бы на тебя с его стороны не было, даже случайных. Но могло остаться наследство.
— Воронов выдвинул такое же условие, как и я, — никаких притязаний на движимое и недвижимое имущество.
— Да я прочитал его имя и возраст, — грустно кивает Филипп. — Так и понял, что ничего не обломится. Тут бы вообще от него без трусов не уйти! А то как разденет…
— Это фиктивный брак, — говорю я, представив эту картину. — Во всех смыслах фиктивный.
Филипп допивает свое вино, наливает еще раз. Кивает мне, чтобы садилась и втягивалась в дело: он-то уже вон как работает! Я вручаю ему пару салфеток и занимаюсь той частью договора, которая мне досталась. Брат пыхтит над своей.
— Да уж, — говорит он спустя пару минут, потирая ладонью глаза. — С таким, даже если бы он все тебе отписал, ничего не обломится. Такой мелкий шрифт … У него наверняка стопроцентное зрение. А как он отплясывал!
Да, танцевать он умеет. Могла ли я в ту минуту даже предположить, к чему мы придем? И там, на горе…
Мне было тогда хорошо. Настолько, что на какое-то время я даже забыла о Валере, Милене, мнимых подружках. И забылась сама.
Его дыхание, которое согревало макушку, его пиджак, который защищал меня от холодного ветра, его пальцы на моей шее…
Со стороны мы скорее были похожи на влюбленную пару, чем на людей, которым предстоит заключить брачный контракт.
— Знаешь, а это и хорошо, что твой жених — Воронов! — перелистнув пару страниц, заключает Филипп. — Все видели, что от вас такие искры летали, что можно сэкономить на фейерверке. А то посчитали бы тебя легкомысленной вертихвосткой. А так влюбилась и влюбилась! Я думаю, от него тогда многие голову потеряли.
— С чего ты взял?
— С того, как они на него пялились. И с того, что твои подружки после вашего эффектного исчезновения забросали меня про него вопросами.
— Им просто было любопытно, куда я ушла.
— Они могли тебе позвонить. А они интересовались номером его телефона. Ты их меньше всего волновала.
Я с еще большим усердием зарываюсь в контракт. Филипп тоже, но постоянно меня сбивает. Бухтит и бухтит.
— Если тебе что-то там непонятно, — говорю я, вручая ему карандаш, — просто отметь это. Я потом гляну.
Спустя пару минут он снова бухтит. Взглянув на него, вижу, что вместо пирога он уже активно жует карандаш.
— Наелся?
Попытка убрать в сторону остатки еды заканчиваются провалом. Филипп опять разливает нам вино и наконец выдает то, что так его возмущает:
— Крючкотворец. — Он обвинительно тычет в страничку истерзанным карандашом. — У него же чуть ли не на каждое слово ссылки с пояснением. Как будто тот, кто читает, тупее него! Ему делать было нечего, а мы только время теряем!
Это правда. В контракте очень много ссылок, он буквально разжевывает, причем иногда вполне элементарные вещи. Когда я читала про движимое имущество, у меня даже дежавю промелькнуло, как будто я сижу в университете на лекциях.
— Он юрист, — говорю я. — Ничего необычного в том, что он настолько дотошный.
— Ого, — вовсю улыбаясь, замечает Филипп. — Уже за него заступаешься!
— Просто пытаюсь тебе пояснить специфику нашей работы.
— О, и общего у вас много. Ты вон тоже за дурака меня держишь. Так, ладно, на этой грустной ноте… Я ведь расстроился, так и знай — надо выпить!
Я стараюсь пить понемногу, потому что бутылка у него не одна, а вино хоть и приятное, но довольно тяжелое.
— Настроимся на усердную работу, — приговаривает брат.
— Отличный тост!
Работать, правда, не хочется как никогда, поэтому я допускаю еще один тост. И еще один. А вино и правда тяжелое — даже голову приходится немного придерживать. И я безропотно соглашаюсь, когда Филипп, бросив в рот кусочек сыра, торжественно объявляет:
— Перерыв и переезд в гостиную. Там мягкий диван, удобней сидеть.
Первым делом он переносит вино и бокалы. Потом закуску. Я переезжаю с талмудом, зорко следя, чтобы не потерять ни единой странички.
— Ух, хорошо! — Филипп укладывается на диван с одной стороны и машет рукой, намекая, что с другой тоже осталось свободное место. — Так, ну что там у нас?
Я возвращаю ему его долю и берусь за свою. А шрифт и правда мелкий настолько, что глаза начинают слипаться. Щуришься, щуришься, а потом раз — и глаза неожиданно закрываются.
— Слушай, — говорит брат, резко вставая. — А я вот что подумал. Смотри: вы обсудили и в договоре мы это прочли, что имущество разделу не подлежит. Так?
— Так.
— Интимный вопрос у вас тоже решен и прописан. И срок контракта тоже будет указан. Так?
— Так.
— Какого фига мы тогда читаем вороновскую энциклопедию? Все, что было важно, вы уже с ним учли!
Так-то оно так… Но я никогда не подписываю то, что не прочитала. Мало ли какие там нюансы зарыты.
Хотя сколько я уже прочла, а ничего подозрительного. Он просто очень дотошный.
— В общем! — Зевая, Филипп прижимает к себе страницы контракта. — Меня в моей части контракта ничего не смутило! Давай дочитывай скорее свою половину и строчи ему письмо, что я тебя ему отдаю!
Он закрывает глаза. Потом переворачивается на бок, косится на вторую бутылку, которую тоже сюда перенес.
— Ну, давай уже, Анж, мне не терпится начать пить по поводу!
Я усердно читаю. А заодно размышляю: а ведь и правда. Все, что меня волновало, мы выяснили и обговорили. Он даже пошел мне на уступки и согласился на штраф. Понятно, что ему это не грозит. При том, что он собирается мне заплатить, да еще штраф — это надо на трех работах работать. Такую жену легче прибить, чем купить.
Но все равно продолжаю читать, пока меня не отвлекают странные крики, которые доносятся с улицы. Сначала я думаю, что это подростки: бывает, что они загуляют. А потом… А потом даже Филипп снова приоткрывает глаз, потому что уже громче доносится:
— Анж!.. Анж!.. Ан-же-ли-ка!!!
— Сватов, что ли, заслал? — удивляется Филипп. — Как-то несовременно. Могли посвататься через вайбер.
— А-а-нж!!!
— Душевно так выводит. Может, это сам Воронов?
Нет.
Я точно знаю, чей это голос. Подхватываю свой бокал и делаю пару крупных глотков. Покосившись на свой телефон, который лежит рядом со мной, захожу в историю вызовов. Звонил. Только я отключила звук, засев за контракт.
— А-анж!.. — снова доносится с улицы. — А-анж, я без тебя не могу!
— А, нет, ложная тревога. Это не твой будущий муж. Это самозванец. Пьем дальше. А то у нас свадьба срывается.
Она и правда срывается, потому что под эти крики читать получается, а вот понять то, что читаешь, довольно сложно выходит. И ведь не успокаивается.
— Отчаянно как кричит, — восхищается брат. — Как будто чувствует, что ты завтра замуж выходишь.
Я смотрю на часы. Какое там завтра? Уже за полночь, так что сегодня.