— Пожалуй, я откажусь.
— Как хочешь, — легко соглашается он. — Но должен предупредить: работа с психотерапевтом на тему упущенных возможностей потом может быть долгой и дорогой.
Это талант — выворачивать все в свою пользу. Даже отказ. И пробуждать отголоски сожаления, хотя секунду назад все казалось до чертиков правильным и логичным.
— Так, если ты осмотрелась, — говорит он как ни в чем не бывало, — давай я познакомлю тебя с жителями этого дома. Меня и крысу ты знаешь… Остались двое. Это Маргарита Аркадьевна, а это Емеля.
Обернувшись, я замечаю, что рядом с молодым парнем стоит женщина весьма солидного возраста. Седые белые волосы сложены в аккуратную прическу, волосок к волоску, платье чуть ниже колен, похожее на униформу. Но, вопреки ее строгому образу, у нее добрый взгляд. Она сразу располагает к себе. Может, потому, что она чем-то похожа на мою бабушку. А может, потому, что, внимательно осмотрев меня, она складывает на груди руки и в сердцах произносит:
— Наконец-то! Добро пожаловать. Мы вас здесь заждались.
— Надо же, — слышу рядом ворчание Воронова, — я им плачу, я здесь сколько живу, а мне такого не говорили ни разу.
Я давлю улыбку. Не очень вежливо, наверное, смеяться в такой момент.
— Рада знакомству, — говорю я. — Маргарита Аркадьевна. Емеля.
— Я — Есений, — поправляет меня парень.
— А, не забивай себе голову, — отмахивается Воронов, когда я вопросительно смотрю на него. — Не повезло парню с именем, что тут поделать? Спасаю его, как могу.
— Рада знакомству, Есений, — повторяю я, уже используя верное имя.
Он тут же светлеет лицом и широко улыбается. Бедолага, видимо, настрадался от хозяина этого дома.
— А что же вы на пороге стоите? — удивляется Маргарита Аркадьевна. — Сейчас я вам праздничный ужин организую!
— Да вы так не беспокойтесь, — говорю я, помахивая пакетом, который мне ввиду его легкости доверил нести мой муж. — У нас с собой есть еда.
Маргарита Аркадьевна стремительно делает шаг в мою сторону и берет пакет. Сбоку слышится тяжкий вздох.
— Это разве еда? — Седые брови женщины взлетают вверх. — Этим только крыс и травить!
Воронов с готовностью протягивает ей клетку. Встречает мой взгляд и бережно прижимает клетку к себе.
— Хотел показать исключение.
— Да это понятно, Александр Юрьевич, — подхватывает горничная. — Такую красавицу мы будем беречь.
— Может, возьмете ее к себе? Чтобы сберечь было проще?
— Не стоит, — возражаю я, хотя женщина точно не против. — Она сегодня достаточно попутешествовала.
— Так, я займусь делами. Есений, ты мне помогаешь, — отдает распоряжение горничная. — А вы пока осваивайтесь, располагайтесь и отдыхайте.
— Да мы не очень устали. Но было бы хорошо выбрать комнату, — говорю я и оборачиваюсь к Воронову. — Подскажешь, какие свободные?
Он крутит головой, наверное пытаясь придумать, где бы лучше меня разместить. Ну, я очень рассчитываю, что он задумывается, чтобы предложить самый лучший вариант для меня. Но ответить не успевает.
— Свободных комнат нет, — заявляет Маргарита Аркадьевна.
— Нет? — переспрашивает Воронов и покладисто кивает. — Ну нет так нет.
Теперь моя очередь крутить головой. Ну тут точно что-то не сходится.
— Большой дом, — напоминаю его же слова. — На первом этаже три комнаты, на втором пять. Поехали, посмотришь на хороший ремонт?
— Комнаты есть, — поясняет Маргарита Аркадьевна. — Но для жизни они не годятся. Там не убрано. Но я уверена, что комната Александра Юрьевича вам очень понравится. Кстати, там действительно хороший ремонт.
— Обязательно на него посмотрю. Но, если можно, я хотела бы все-таки присмотреть себе комнату.
— Но как же так… — разочарованно тянет горничная.
Неудобно так перед ней. Поддержка приходит с неожиданной стороны.
— Моя жена сильно храпит. Поэтому я не против, чтобы у нее была отдельная комната. Стены в доме надежные, так что, думаю, комната по соседству с моей подойдет.
Такая вот поддержка, да. И с неожиданной стороны, и сама весьма неожиданная. Храплю, значит?
— Не злись, они бы все равно это услышали. — Склонившись ко мне, словно для примирительного поцелуя, Воронов опаляет мое ухо шепотом: — Достоверность, Анж.
И, видимо, для достоверности, мазнув губами по моим скулам, все-таки оставляет в уголке моих губ поцелуй.
— Пойдем. — Он берет меня за руку и тут же переплетает наши пальцы. — Моя очередь устроить экскурсию.
Я едва успеваю скинуть туфли.
— Кстати, — проследив за этим, спрашивает Воронов. — Что там у тебя в пакетиках со свадьбы? Нам, случайно, тапочки не подарили?
Я достаю из верхнего отсека чемодана две карточки и зачитываю:
— Нам подарили «Полет на воздушном шаре» и «Эксклюзивный вечер на крыше».
— Нет, я, конечно, обратил внимание, что они не желали нам добрых лет жизни. Но чтобы так откровенно пожелать ее сделать короче… Шикарные подруги. Ладно, тапочки мы тебе выберем.
Взяв у меня карточки с подарочными впечатлениями, Воронов явно раздумывает, куда бы их выбросить. Скорее всего, бросил кинул бы на пол, но перед ним все-таки те люди, которые убирают.
— Емеля, тебе ответственное поручение — найти, где в этом доме складируют мусор, и выбросить.
— Найти? — переспрашиваю я. — Минуту назад меня уверяли, что мусор здесь валяется по всему дому.
— Тоже верно, — не моргнув глазом соглашается Воронов и все-таки собирается сбросить карточки прямо под ноги.
— Я знаю места, где его больше всего! — встревает Еме… ух ты, Есений. — Только, Александр Юрьевич, если вы не против, если вам это не нужно, можно я сначала использую этот подарок, а потом уже выброшу?
У парня так горят глаза надеждой, что я бы ему еще пару впечатлений от себя подарила. Удивительно, как его вообще занесло в горничные — это ведь монотонная, нудная работа. А он явно любит риск и движение, любит азарт. А Воронов медлит с ответом.
Бросает на меня вопросительный взгляд — я с готовностью киваю. И все равно он чем-то недоволен, даже хмурится. Я сжимаю его пальцы своими.
— Ладно, — тяжко вздыхает он. — Но тут приглашение на двоих. Может, захватишь с собой Маргариту Аркадьевну?
Есений слегка теряется от такой перспективы, а вот его напарница нет.
— У меня в ближайших планах начать уборку на чердаке, так что, считай, два в одном: и эксклюзивный вечер на крыше, и полет на воздушном шаре из пыли мне обеспечен. Так что, пожалуй, я откажусь.
— Жаль.
Воронов действительно сильно расстраивается. Понятное дело: так хотел, чтобы она отвлеклась от рутины. Но это ее выбор, он сделал что мог.
— Значит, полетаешь один, — говорит он, вручая карточки Есению. — Если что, возвращайся.
— «Если что» — это что? — спрашиваю я, пока мы поднимаемся на второй этаж.
— Если уцелеет, конечно. Кстати, мне кажется, твои подруги заслужили ответный подарок от благодарных молодоженов. Может, отправим им по пачке эксклюзивного чая?
Я смеюсь.
— Да нет, на самом деле подарки хорошие…
— Вот не пойму… — Воронов останавливается на лестничном пролете. — Дай подсказку: ты хочешь отправиться с Емелей или просто зажала деньги на чай?
— Пытаюсь быть объективной. Подарки и правда хорошие.
— Да? — уточняет он недоверчиво и впивается в меня взглядом. — Ты уже это пробовала?
— Нет.
Он слегка улыбается. Видимо, одобряет, что не рискую собой понапрасну, а следовательно, год вместе с ним продержусь.
— Значит, пока это только слова, — делает вывод он, мгновенно расслабившись. — Но так и быть, с чаем повременим. Если Емеля вернется, послушаем, что он расскажет.
Повернувшись, Воронов толкает одну из дверей и пропускает меня вперед. Большая комната, светлая, в спокойных коричнево-серых оттенках. И с огромной кроватью, которая перетягивает на себя все внимание.
— Это твоя комната.
У меня даже сомнений нет. Я разворачиваюсь обратно, но Воронов продолжает стоять в дверях.
— Так быстро? Уже собираешься уходить?
— А что мне здесь делать? Здесь уже занято.
— Погоди, наверное, это так не работает. — Он задумчиво трет лоб, потом берет меня за руку и подводит к кровати. — Садись.
Я сажусь. Он стоит напротив и внимательно меня изучает.
— Чувствуешь? — спрашивает спустя пару минут тишины.
Интересно, о чем он? Я пытаюсь сосредоточиться на ощущениях, потом уверенно киваю.
— Да. Кровать не очень мягкая, но довольно удобная. Наверное, здесь ортопедический матрас?
Он явно разочарован моим ответом. Хмурится. Может, он хочет, чтобы я похвалила комнату? И то верно: зашла, провела здесь минуту и собиралась молча уйти. Я осматриваюсь и с готовностью делюсь наблюдениями.
— Мне всегда нравилось, когда на окнах шторы, по-моему, так более уютно. Но у тебя красивые жалюзи. И стирать их не нужно. Думаю, горничные тебе благодарны. — Он продолжает смотреть на меня выжидающе, я снова осматриваюсь. — Стены крашеные? Практично. Тебе точно не придется переклеивать обои, как мне. — Взгляд Воронова не становится более довольным. — Несмотря на кровать-гигант, здесь довольно просторно.
— Все!
Я облегченно выдыхаю. Все так все! Только собираюсь подняться, но он неожиданно склоняется и надавливает на мои плечи.
— Я убедился: это так не работает. Приляг.
— Ты же не думаешь…
— Не думаю. И ты не думай. Просто ложись и постарайся расслабиться.
Я недоверчиво кошусь в его сторону, но сам он продолжает стоять и выглядит сосредоточенным, а не возбужденным. Это подкупает довериться. Я ложусь, а заодно пытаюсь понять: может, похвалить покрывало? Оно, конечно, мрачноватое, коричневые тона не мои любимые, но тут вроде бы есть и оттенки оранжевого? Или нет?
— Не двигайся. Закрой глаза, — дает команду Воронов, когда я пытаюсь повернуть голову и хорошо рассмотреть цвет покрывала.