А у японца не просто деловой подход, а нюх и хватка бульдога. Вопреки моим ожиданиям, он не отказывается приехать. А когда слышит повод, по которому мы собрались, уверенно заявляет:
— Две недели со дня свадьбы? Это святое дело. Обязательно нужно отметить так, чтобы было что вспомнить.
Ну да.
Обычно именно с этой фразы и начинается отсчет до момента, когда ты ничего помнить не будешь.
Я даже не помню, кто в итоге съел мое мясо! Молчу про все остальное.
Смутно — спор, что лучше: сакэ или водка. И это при том, что мы пили коньяк.
Снова смутно — какие-то важные звонки, сообщения, моя уверенность, что я всех нас надежно пристроил. Попросту — растолкал по местам обитания. И вдруг снова две морды напротив. Причем уже две с восточным разрезом глаз, поди знай, кого куда отправлять, когда нас тормошит Костя.
Еще более смутно — почему-то и зачем-то какие-то рисовые поля. Наверное, Таканохаши хвастался своей империей и что он один из самых состоятельных бизнесменов. Очень надеюсь, что мы ему поверили и не успели слетать туда и обратно.
Совсем смутно: у меня срабатывает напоминалка в телефоне, и мы меняем маршрут.
По ходу, все же приехали…
— Твою мать…
Такая простая, привычная фраза, а язык устает так, что хочется его чем-нибудь приподнять. И виски ломит так, будто кто-то не только приставил к ним дрель, но и включить не забыл.
— Что-то тебе слишком часто стала сниться моя мама. Еще чуть-чуть, и я начну ревновать.
С трудом открываю глаза и вижу рядом с собой Анжелику. Хмурюсь, пытаясь припомнить, когда мы успели и ее позвать в ресторан. А пока память медленно выползает наружу, успеваю понять, что мы не в ресторане. Мы в комнате. В ее комнате. И не сидим, а лежим.
В комнату вовсю ломится свет. Пошевелиться кажется самоубийством. Но я все-таки протягиваю руку и прикасаюсь к ее губам.
— Как ты? — спрашивает она.
— Мне всегда казалось, что после бурной ночи это законная фраза мужчины.
Она улыбается, и я глажу пальцем эту улыбку.
Не знаю, куда в итоге попали двое других деловых людей, но я удачно приехал. Теплая постель, красивая женщина рядом, взгляд, от которого я наконец просыпаюсь. Откат, к сожалению, тоже имеется — я понимаю, что вряд ли моя компания в том состоянии была пределом мечтаний.
— Почему я здесь?
— Ты очень убедительно предлагал показать мне свою пижаму.
В ее глазах искрится, переливается смех. Но я все равно приподнимаю одеяло и облегченно выдыхаю, обнаружив, что я в одежде. Рубашки нет, а брюки имеются. Пусть и помялись — плевать.
— Я поздно приехал?
— Утром. И не один, а с японцем, который у нас был на свадьбе.
Я морщусь. В горле груда песка. Дрель в висках увеличивает скорость. Прекрасное, доброе утро спортсмена, что и сказать.
Напился, явился под утро, да еще не один, вломился к ней в комнату…
Но во взгляде Анжелики нет и тени упрека. Потому что считает, что не вправе выяснять отношения? Или ей и правда плевать? Не на условия контракта, а… на все остальное. И сейчас она просто терпит мое присутствие?
Перевожу дыхание, выжидаю, пока дрель немного заткнется.
— Почему ты не выставила меня из своей комнаты?
Анжелика тепло улыбается.
— Потому, — перечисляет она, — что ты дважды звонил и предупреждал, что задержишься на посиделках с друзьями. Потому что, когда ты позвонил в третий раз, ты спросил, не против ли я, что с тобой приедет твой друг. Ну и да, естественно, самое главное — ты разжег мое любопытство с этой пижамой.
Обернувшись, Анжелика, тянется рукой к тумбочке и протягивает мне стакан с шипящей водой. А когда я его выпиваю, склоняется и целует меня в висок — тот самый, куда была приставлена дрель.
— Спи, — тихий шепот.
Прикрыв глаза, я откидываюсь на подушки. Слышу тихие шаги, слышу, как открывается дверь.
— Ты куда?
— Заеду в приют — завезу корм и надо поговорить с Лидой, кое-что решить. Спи, не переживай, там будет кому помогать выгружать. Потом прогуляюсь по магазинам и встречусь с Филиппом.
— Ничего себе планы!
— Обещаю, что буду раньше, чем ты. Надеюсь, ты действительно так сильно любишь рис, как заказывал. Потому что твой японский друг уже позавтракал и уехал. А тебя ждут рисовый суп, суши и плов.
От такой перспективы я снова валюсь на подушки. Едва дверь закрывается, вспоминаю кое о чем важном. Осмотревшись, замечаю свою рубашку и пиджак на кресле. Проверяю карманы и облегченно выдыхаю.
Это я молодец, что в таком состоянии все-таки ничего не забыл. Не зря вчера меняли маршрут. Достаю телефон, просматриваю список пропущенных — так, эти ждут. Делаю важный звонок.
— Каретников? Собери-ка мне всю информацию по приюту для животных «Твой друг»… В смысле спишь?.. Может, животные там переживают, страдают, находятся в опасности, а ты спишь?.. Зачем-зачем… Считай, что хочу завести себе пушистого друга, а перед этим узнать, как он жил до меня… Каретников, заканчивай мне жаловаться на судьбу: ты на эту роль все равно не подходишь, даже если отпустишь усы. Давай-давай, занимайся, шеф бодрствует, а ты спишь — по-моему, это как-то неправильно.
Я слышу, как Каретников вздыхает и поднимается. Скинув брюки, ложусь обратно в кровать.
Ну вот, теперь все правильно. Теперь можно спокойно поспать.
Глава 41
Анжелика
— Мы тут еще долго? — нудит над ухом Филипп.
— Можешь подождать меня в кафе, — советую я. — Мы, кстати, там и планировали с тобой встретиться.
— Да. Через полчаса. Но я-то приехал пораньше. Спешил к тебе, соскучился, а ты теперь меня игнорируешь!
Жалоба Филиппа заставляет меня улыбнуться. Ему я, естественно, не признаюсь, но я рада, что он приехал пораньше. Пусть даже он и ворчит, у него все равно удивительный дар поднимать настроение.
После поездки в приют я все еще не могу успокоиться. Накатывает такая беспомощность…
Я самонадеянно решила, что правда могу помочь. А что в итоге? Толку с того, что встретилась с претендентом на земли приюта? Он четко дал понять, что не откажется от намерений и вопрос в его пользу практически решен.
Надеяться на то, что городские власти вмешаются, бессмысленно. Слишком лакомый кусок, чтобы думать о том, что будет дальше с животными.
Я привезла корм, пообщалась с волонтерами, попыталась поддержать морально Лиду, а на душе была такая тоска, что хоть плачь. Хотелось забиться в угол, как Граф, и чтобы никто не трогал.
Я долго крутилась возле его вольера. Давала ему еду, воду, а он смотрел на меня с какой-то глухой обреченностью. Как будто понимал, что все это просто суета, а на самом деле никакого просвета не будет.
— Лида, не отчаивайся, — говорила я, уезжая. — Может, еще что-то изменится.
Она кивала, повторяла за мной: «Может быть» — и, как я, в это ни грамма не верила…
— Что мы делаем в этом унылом отделе? — снова слышу голос Филиппа. — Ты видела, что рядом бутик с женским бельем? Может, лучше туда? Мне кажется, для мужчины это гораздо важнее, чем какого цвета у его женщины щеки.
— Я выбираю не пудру, а помаду. А нового белья у меня столько, что скоро развалится шкаф.
Филипп закатывает глаза и тяжко вздыхает.
— Подсказка. Его не надо хранить. Его надо надевать и дефилировать перед мужем. Вторая подсказка — муж у тебя тоже есть.
— Пробовала. Мне кажется, мой муж пресыщен таким дефиле. Теперь воспринимает мои прогулки по дому в белье как показ мод и смотрит чисто как зритель. Так, погоди, кажется, я нашла…
Я кручу в руках помаду, пробую ее на ладони и удовлетворенно улыбаюсь. Насыщенный красный.
Обычно я предпочитаю тона мягче, нейтральней, но я больше не хочу ждать, когда переберу все комплекты с бельем. Один выстрел не работает. Попробую сразу два: белье и помада.
— Ну а краситься, краситься-то зачем сейчас? — удивляется Филипп. — Мы же в кафе собираемся. И я снова подсказываю: мы там собираемся есть!
Все правильно, но я не могу удержаться. Не терпится посмотреть на свое отражение. Ну-у…
— Это что, цвет вялой моркови?
— Чем-то и правда похоже, — соглашаюсь я. — При Алексе только этого не говори. У него особое отношение к овощам.
На всякий случай я беру еще два других тона. Снова бросаю взгляд в зеркальце и прям чувствую, что моя симпатия к овощам тоже стремительно тает.
Ладно, пойдет, все равно не мне на это смотреть. Странно, правда, что Алексу нравится эта вульгарщина, цвет какой-то из далекого прошлого моей бабушки. Может, и в белье у него тогда специфический вкус? И нужно было не изгаляться с новинками и кружевами, а прикупить панталоны в цветочек, с грустными рюшами?
— Так, нам кофе, сок, воду — все это как можно скорее, — говорит Филипп официанту, когда мы садимся за столик в кафе. — А после мы спокойно посмотрим меню.
— Пока только воду, — вношу поправки в заказ.
И чтобы прекратить спор в зародыше, беру салфетку и стираю помаду.
— Только воду, — приободрившись, повторяет Филипп и утыкается в меню. — Ну а теперь давай в подробностях, что там у вас происходит.
Вдаваться в подробности мне как раз особо не хочется, поэтому я прохожусь по верхам. Рассказываю, что у нас все прекрасно, просто Алекс настолько загружен работой, что дома теряет концентрацию внимания. Я сменила удобные штаны на пеньюары, а он этого даже не замечает.
Вообще, я стараюсь все это выдать на позитивной ноте и с удивлением ловлю себя на том, что мой голос звучит несколько обиженно. Ну просто за неделю такого игнора можно и правда упасть слегка духом.
Я так стараюсь, а он… И вчера ждала его. Думала… ну ладно, на то, что я вскрыла новый комплект белья, я не особо рассчитывала. Надеялась, что хоть посидим, посмотрим вместе футбол. А ему оказалось интересней с друзьями.
— Довела мужика! — выдает Филипп вместо сочувствия. — Эти твои «хочу — не хочу». У нас брак фиктивный, а внимания на меня не обращаешь… Ах, не сейчас, я не в этом наряде… И помада не та. Вот подожди еще недельку. Или две. Пока я найду нужный оттенок… Я бы тебя уже или бросил, или спился — так мотать нервы. Ну или перешел к решительной и жесткой осаде, чтобы уже без единого шанса на отступление.