Макхэкв по-звериному осклабился в предвкушении долгожданной битвы.
Через полчаса крэш-курс по ведению боя с огнестрельным оружием был закончен. Пистолетов хватило на всех. Собравшиеся единогласно заверили Макхэква, что поняли, как ими пользоваться.
Когда Андрей наблюдал за тем, как Макхэкв учит вчерашних крестьян пользоваться «волшебной трубкой» под кодовым названием «пистолет», ему вдруг стало не по себе.
Перед ним были типичные представители средневековья, которых Андрею доводилось видеть только на экране. Увидев, как здоровые мужики заглядывают в дуло, только что сняв пистолет с предохранителя, Андрей решил для себя, что во время боя придется смотреть не только вперед, но и за спину. Опции «дружественный огонь» в этом реалити-шоу про зомби не было.
Ксермет окинул взглядом свою армию. После освобождения на лицах пленников читалась безоговорочная решимость и желание отомстить своим мучителям. Теперь же, отметил он про себя, когда у них в руках действительно оказалось оружие, они откровенно боялись того, что их ожидает впереди. Будет большой удачей, если хотя бы половина из них реально сможет выстрелить, когда понадобится. Если хоть четверть этих выстрелов действительно попадет в цель, то это будет грандиозный успех.
Ксермет почти физически чувствовал их беспокойство. Большинство пленников были обычными крестьянами, и самым страшным оружием, которое им приходилось держать в руках раньше, были вилы для укладки сена. Всегда легко было строить планы и представлять себе, как будет страдать твой враг, однако совсем непросто заставить себя эти планы осуществить. Особенно если понимаешь, что страдать, возможно, придется тебе самому.
Даже Ксермет, проведя много лет в легионе, все еще испытывал бесконтрольное беспокойство перед боем. Но главное отличие от окружавших его новоиспеченных бойцов заключалось в том, что он представлял себе грядущие битвы как будто со стороны, хладнокровно обдумывая, что в них будет делать сотник Ксермет. Это был для него как будто другой человек, который мог победить, а мог и погибнуть. Глядя на обреченные угрюмые лица своих новых боевых товарищей, Ксермет понял, что они очень отчетливо представляют себе личные последствия поражения.
Шли последние приготовления. Крестьяне обменивались друг с другом взволнованными взглядами и примеряли на себя найденные в комнате доспехи. Макхэкв заверил их, что шлемы могут выдержать несколько прямых попаданий из пистолета. Аналогичную службу готовы были сослужить и толстые пластины, встроенные в форму в районе груди и спины.
С одной стороны, это давало минимальную уверенность в себе, так как первый выстрел не обязательно должен был стать фатальным. С другой стороны, это означало, что и врагов с одного выстрела взять им не удастся.
Ксермет затянул пояс своего жилета. Он был бесконечно благодарен судьбе за то, что вновь встретил Макхэква. Было сложно сказать, откуда он знает все то, что знает. Ксермет догадывался, что шаман многого недоговаривает. Он даже не исключал возможности, что он и сам когда-то действовал на стороне темных сил или по крайней мере был вхож в их среду. Но Ксермет сейчас оказался не в том положении, чтобы быть разборчивым в выборе своих союзников.
Макхэкв, по всей видимости, был прав, и весь экипаж корабля весело праздновал конец света. Макхэкв не имел ни малейшего представления о том, сколько солдат находится на корабле, но он был уверен в одном: если уж нигде нет патрулей и все предаются веселью в обход всех мыслимых предписаний, то делают они это, скорее всего, в главном зале.
По описанию Макхэква, центральный зал был размером с поле для ежегодных рыцарских турниров и имел вытянутую форму. Он находился в верхней части корабля в самом конце верхней палубы и был сравнительно обособлен от других отсеков.
В общей сложности попасть туда можно было с трех сторон. Главный вход представлял собой двойную дверь, которая находилась на месте ворот на футбольном поле. Два входа поменьше располагались по бокам.
Основная группа под руководством Ксермета должна была ворваться в зал с главного входа и открыть стрельбу. Две группы поменьше, одна под руководством Макхэква и другая – Мигело, должны были прибыть на позицию заранее, дождаться атаки основной группы и, воспользовавшись замешательством противника, атаковать его с флангов.
Особые надежды Макхэкв возлагал на четыре гранаты, которые он нашел в оружейной комнате. Они представляли собой гладкие серые цилиндры размером с флакон шарикового дезодоранта, однако весили пару килограммов каждая.
Принцип работы был тот же самый, как и у обычной земной гранаты. Различие заключалось в том, что механической чеки у них не было и в действие они приводились движением пальца по поверхности. Макхэкв уделил особое внимание тому, чтобы все те, кто стал счастливым обладателем гранат, отточили это движение до автоматизма.
Одну гранату получил Ксермет. Он должен был забросить ее внутрь перед началом атаки. Другая граната досталась Мигело. Третья висела теперь на поясе самого Андрея, а четвертая была у Макхэква. Макхэкв определил Андрея в группу, чему Андрей откровенно радовался. Он был уверен, что вблизи кочевника его собственные шансы выбраться из этой передряги возрастали в разы.
Хотя с точки зрения всех присутствующих самой важной группой командовал Ксермет, это не совсем соответствовало действительности. Группа Макхэква должна была атаковать с правого фланга. Этим входом обычно пользовались офицеры и адмирал корабля, так как их личные каюты располагались неподалеку. Офицерский стол на больших мероприятиях обычно тоже монтировался с этой стороны, чтобы командный состав мог удалиться в свои каюты, не привлекая внимания. Макхэкв надеялся, что подобные нормы все еще соответствовали действительности.
Именно поэтому в их отряде было сразу две гранаты, чтобы повысить шансы уничтожить офицерскую верхушку.
Веселье шло полным ходом. Все должностные различия давным-давно были забыты, и офицеры панибратски обнимались с солдатами и пили с ними вино на брудершафт. Несколько особо бурно праздновавших индивидуумов уже лежали по углам без сознания. Самоочищающийся пол работал на полную мощность, всасывая пролитое вино и блевотину. Вокруг стоял такой шум, что сложно было услышать даже собеседника, находящегося в непосредственной близости.
– Представляешь, анекдот какой получился, – пытался перекричать толпу худощавый мужчина с лысыми бровями и треугольной маской на поясе. – Я тогда эти чертовы горы прочесывал с безумными, сферу искали, ну сам знаешь.
Его собеседник активно закивал, жадно отхлебывая медовуху.
– Наткнулся я там на небольшую деревушку. Ну я безумных на них наслал, как водится, перебили большинство сразу. И тут вижу мужика одного, биться типа собрался. С мечом такой даже, ты прикинь. Меч вперед выставил, а у самого колени дрожат, того гляди обмочится. И прикинь, морда у него – ну вылитый мой отчим. Очень похож. Я думаю, когда еще такой шанс представится эту скотину второй раз на тот свет отправить? Ну я уж тут по полной оторвался, слушай, короче…
Кругом царило веселье, веселье победителей. Никто из присутствующих не знал, чего конкретно ждать от завтрашнего дня. Должно было произойти что-то радостное и в то же время неимоверно страшное. Все они долгие годы готовились к пришествию демонов, и вот демоны уже стояли на пороге. Завтра ничего уже не могло быть по-прежнему, поэтому от сегодняшнего праздника все хотели получить сполна.
– А помнишь, мы тогда Аниго и его личную гвардию брали? – сказал полупьяный солдат своему товарищу, похлопывая его по плечу.
– Да разве такое забудешь – если бы не мы тогда, никакого бы сейчас пришествия демонов не было! – смачно рыгнул его собеседник и начал с аппетитом обсасывать обглоданную куриную ножку. – Это ж надо, как он тогда перепугался, тоже мне владыка мира! Я думал, он в штаны наделает, когда увидел, как мы из пистолетов его личных телохранителей поджарили.
– Да-а, такую операцию провернули. За день их до Арара на роверах доставили, мозги промыли – и обратно. Я еще никогда так быстро не водил.
Аран общего веселья не разделял: откровенно противно видеть здравомыслящих людей, опустившихся до состояния диких животных. Но сегодня ему было почти все равно.
Большинство его посвященных также не брезговали выпивкой. Азмач Алула уже мирно спал на столе, подложив себе под голову свиную ногу. Лорд Эренке и шаман Тархнеи о чем-то оживленно говорили, прерывая свою беседу лишь для того, чтобы вновь обнять друг друга и троекратно расцеловаться. Адмирал Бранаго уже давно встал из-за стола и пошел в народ, посчитав своим священным долгом выпить с каждым из солдат на брудершафт.
Единственными людьми, сохранившими способность здраво мыслить, были Анду Варажи и дебтера Аваки. Варажи в принципе не пил в силу своих религиозных убеждений. Аран до сих пор не мог понять, как человек, который знал о космических путешествиях, мог по-прежнему верить в своих древних богов и следовать их заветам. С точки же зрения самого Варажи, это не представляло никакого парадокса. В его мире история богов легко сосуществовала с историей колонизации межзвездного космоса.
Аваки же не пил просто потому, что не любил этого, как и сам Аран. Всю свою жизнь он учился чему-то новому и был убежден, что единственное осмысленное времяпрепровождение заключается в получении нового чистого знания.
– Аран, скажи мне честно, ты действительно понимаешь, как работают проходы между мирами?
– Ну как, мы же это уже обсуждали, и не раз. ПАРОМные модули являются своего рода маячками на просторах космоса. Они посылают направленные сигналы, которые могут улавливать другие такие же модули. Без облачных сфер они это могут делать со скоростью, близкой к скорости света. Облачные же сферы обладают таким запасом энергии, что могут ускорять эти сигналы в миллионы раз. Когда два модуля налаживают канал, они опять же при помощи сфер искривляют пространство-время так, что две точки во вселенной, разделенные непостижимыми расстояниями, вдруг становятся так близко друг к другу, что из одной из них можно просто взять и шагнуть в другую. Это как если согнуть лист бумаги: разные его концы вдруг соприкасаются друг с другом.