– Учитывая обстоятельства, в деревне нас дожидается пара десятков трупов. Ну да мы люди привычные, и нам сейчас живых надо бояться, а не мертвых. Место там, судя по описаниям, труднодоступное и хорошо подойдет для привала. Деревня находится на небольшой равнине. Попасть туда можно только двумя способами. Вон по той отвесной скале, – указал Ксермет на утес в конце подъема, и среди отряда легионеров разнесся недовольно-удивленный шепот, – или со стороны долины Омо по узкой тропе вдоль ручья. Так, собственно, они туда и прошли. На эту сторону должна быть спущена веревка. Обычно, конечно, они ее держали поднятой, чтобы сами знаете кто к ним не совался, но последний раз по ней девчонка сама спускалась, перед тем как пришла в наш лагерь. Так что веревка все еще должна быть там. За мной, ребята.
Ксермет вновь зашагал вверх по склону, мысленно проклиная ненавистную мозоль, которая причиняла ему едва ли не больше неудобств, чем опухшая рука со следами укуса безумного. Ему казалось, что эта мозоль и рана на руке вступили друг с другом в своего рода тайный сговор против него и научились координировать свои действия. Шаг левой – резкий сигнал из ноги. Шаг правой – тупая ноющая боль в запястье. Левой, правой, левой, правой, вперед, вверх, без остановки.
Парящий в небе орел вдруг сделал несколько маленьких кругов и камнем обрушился вниз, неся смерть замешкавшейся добыче. Вот так и наездник пришел в их деревню. Жили, ничего не подозревали, чувствовали себя в безопасности.
Ксермет искоса посмотрел на кочевника. До сих пор не понимаю, почему я согласился его взять. Ведь ничего я о нем не знаю. Видимо, времена теперь такие, любой, кто не против нас, по умолчанию с нами.
Ксермета вдруг охватило чувство плохо скрываемой зависти. Макхэкв был единственным человеком из их отряда, который не выказывал никаких признаков усталости. Он легко шел по крутому подъему, дыхание его было ровным. Кочевник, казалось, даже наслаждался прогулкой, почти весело разглядывая окрестности. Всю жизнь в степи прожил, а тут вон как в гору лезет. Не хуже того козла, что мы с утра видели.
Легионеры приблизились к скале в конце подъема. Ксермет оценивающе посмотрел на крутую стену, которая уходила ввысь на добрую сотню локтей. Скала была почти гладкой, как будто специально отполированной. На ее поверхности виднелись лишь незначительные выступы.
Это же надо, куда забрались эти бедные люди, пытаясь скрыться от ужасов войны. Но их и там достали. Сегодня нигде не спрячешься. Либо ты, либо тебя, в стороне оставаться – больше не вариант. Где же эта веревка? Она же спускалась здесь, по дороге к нам, значит, веревка должна быть опущена…
– Ксермет, ребята, сюда, – позвал Азиз, раздвигая кустарник у края скалы.
– Что там у тебя? – Ксермет подошел ближе, а за ним и все остальные.
Азиз вытащил из кустов толстую веревку. Все невольно выдохнули. Азиз долго возился со скомканным клубком и наконец нашел конец.
– По всей видимости, обрезана ножом, вот, посмотри.
Азиз протянул конец веревки Ксермету.
Ксермет взглянул на угрюмые лица товарищей, которые явно не ожидали такого быстрого и нелепого окончания их миссии.
– Да-а-а-а, вот и отдохнули в деревне, – протянул Азиз, смахивая рукой пот с седеющих висков. – А может, в обход как-то можно? Вон со стороны той горы попробовать?
– Это само собой. Так просто мы не отступимся. Но надежды на это мало. Если, по крайней мере, верить Айтане.
– Не надо искать обход, – послышался тихий голос Макхэква. – Я брать веревку и карабкаться наверх. Я ее там привязывать и спускать вам.
Легионеры недоверчиво уставились на кочевника. Азиз удивленно присвистнул, глядя по очереди на отвесную скалу и на этого странного дикаря, прикидывая, в своем ли он уме. После минутного молчания все взоры устремились на Ксермета.
– Я никогда бы не отдал такого приказа, – сказал он, оглядывая собравшихся, – на мой взгляд, это слишком опасно. И, если честно, не думаю, что это вообще возможно. Мы не можем рисковать жизнью никого из нас, особенно если шансы на успех стремятся к нулю.
– Я знать, что говорить, и уверен в своих силах. – Макхэкв подошел ближе к Ксермету почти вплотную.
Разобьется ведь, как пить дать. Ксермет вновь оглядел поверхность скалы. Тут и ухватиться-то почти не за что. Кочевник стоял с отрешенной улыбкой на лице, щуря глаза против лучей утреннего солнца. Ксермет не видел в нем ни страха, ни неуверенности, ни даже тени сомнения. Его собственные опасения вдруг сами собой рассеялись. Хотя не маленький, знает, что предлагает. Своих ребят я туда ни за что не отправил бы, их возможности я себе хорошо представляю. А этот…
– Макхэкв, я крайне не советую тебе этого делать.
Не дожидаясь, пока Ксермет скажет что-либо еще, кочевник забрал веревку из рук Азиза и начал обвязывать ее крест-накрест вокруг своего торса. Легионеры стали оживленно перешептываться, и Ксермету даже послышалось, что некоторые из них делают ставки касательно исхода этого мероприятия.
Тем временем Макхэкв уже снял свои легкие доспехи, сбросил сапоги и оставил на земле свои короткие мечи. Он уверенно подошел к скале и уцепился обеими руками за едва заметный выступ на уровне плеч. Упираясь босыми стопами в отвесную стену, он подтянулся и резко вскинул одну руку вверх, хватаясь за узкую расщелину.
Жилистые руки кочевника железной хваткой цеплялись за мельчайшие выступы и впадины на отвесной поверхности. За считаные минуты он уже преодолел добрую половину пути. Может, и не зря я его с собой взял. Хотя странный он, во всех отношениях. Никогда еще я не видел, чтобы кто-то так карабкался по скалам.
Тем временем кочевник достиг почти самого верха и замер. Он висел над разверзшейся под ним пропастью, которая была готова проглотить его в любой момент. Макхэкв держался одной рукой за едва заметный выступ. Солнечные лучи играли на его спине, подчеркивая крепкие тренированные мускулы.
Легионеры затаили дыхание, увидев, как он замешкался, оглядывая скалу в поисках хоть мельчайшей опоры. Остановив свой выбор на небольшой трещине на расстоянии не менее пяти локтей, Макхэкв резко подобрал ноги и, оттолкнувшись от ровной поверхности, изо всех сил прыгнул вверх. На мгновение Ксермету показалось, что это был его последний прыжок. Он невольно вскинул руку вверх, инстинктивно закрывая лицо, и приготовился в любой момент отпрыгнуть в сторону, чтобы увернуться от падающего тела.
Однако кочевник ухватился сильными пальцами за трещину, подтянулся на одной руке и вновь повторил прыжок, на этот раз хватаясь обеими руками за край обрыва. Под ликующие возгласы легионеров он перебрался через край.
– Сейчас я привязывать веревку! – послышалось сверху. Даже не запыхался, судя по голосу.
Через пару минут веревка была сброшена вниз, и легионеры по очереди начали подниматься на плато, где стояла деревня. Ксермет скрипя зубами медленно двигался вверх, превозмогая боль в укушенном запястье, которое горело синим пламенем всех известных ему нижних миров. Кто же эту веревку перерезал? Это означает, что кто-то еще приходил в деревню после Айтаны. И этот кто-то либо до сих пор там, либо идет по той же дороге, что и мы, так как девчонка уверяла, что других тропинок там нет, кругом недоступные горные пики. Осторожно, Ксермет, осторожно…
Оказавшись наверху, легионеры сразу заметили неподалеку ветхие деревенские строения. Хижины округлой формы с соломенными крышами сонно стояли у подножия серого утеса. Вокруг зеленела трава, пестревшая многочисленными полевыми цветами, от которых разносился дурманящий сладкий аромат. Чуть поодаль виднелись небольшие огороды, на которых вовсю орудовали черные птицы с желтыми клювами. Сами дома разрушены не были, и картина издали казалась практически идиллической. Неподалеку журчала узкая горная речушка с прозрачной водой.
– За мной, ребята. Будьте начеку. – Ксермет двинулся в сторону деревни, внимательно разглядывая окрестности.
Хижины стояли полукругом, примыкая к близлежащей скале. Легионеры подошли ближе, и перед ними предстало то, о чем Айтана наотрез отказывалась говорить. Только затравленно оглядывалась по сторонам и рыдала. Прекрасно можно ее понять…
Когда Ксермет вошел на эту своеобразную деревенскую площадь, в нос ему ударил приторный запах разлагающейся на солнце плоти. Тела, вернее то, что от них осталось, были свалены в кучу, над которой роилась густая туча мух. Их монотонное жужжание недовольно разносилось над домами. Все вокруг было залито кровью, которую каменистая почва так и не смогла впитать.
Многие тела были изуродованы до неузнаваемости и буквально разорваны в клочья, по площади разбросаны человеческие конечности и запекшиеся на жаре внутренности. Все эти зверства довершало обнаженное мужское тело, привязанное к одиноко стоящему дереву. Эта жуткая картина была достойна центрального места среди церковных фресок, на которых изображали миры демонов.
Равван, самый молодой легионер в их сотне, опустился на колени и начал шумно блевать на землю. По оценкам Ксермета, он и помнить не мог, какой была жизнь в Гакруксии до войны. Ксермет прошел мимо него, глядя на юношу с малопонятной ему самому смесью брезгливости и жалости, и подошел ближе к дереву.
Звезды всемогущие! Он непонимающе и с нескрываемым отвращением уставился на труп мужчины. С такими зверствами линчевать обычных деревенских жителей… Живот мужчины был разрезан накрест. Из зияющей дыры наружу были вытянуты кишки и несколько раз обмотаны вокруг дерева. Они удерживали несчастного в стоячем положении и заканчивались плотно затянутым узлом вокруг его шеи. У ног мужчины лежал окровавленный старый солдатский меч с ржавой рукоятью.
Пока остальные легионеры завороженно смотрели на тело несчастного, Макхэкв подошел к Ксермету сзади и незаметно указал ему на одну из хижин. На ее крыше сидел большой стервятник, который деловито чистил перья и, по всей видимости, ждал, когда же наконец все разойдутся и можно будет спокойно продолжить трапезу. Не закончив наводить марафет, стервятник вдруг вспорхнул с крыши и пересел на соседний домик, недовольно что-то прокричав.