Ксермет помолчал.
– Часовые не могли подтвердить его слов, так как они все были найдены неподалеку мертвыми. Все это вызвало немало подозрений. Армия была, по сути, парализована. Так вот просто взять и потерять собственного императора посреди ночи на вражеской территории! Генералы провели весь день за спорами друг с другом. Они арестовали Бранаго за измену и даже собирались его пытать, чтобы выяснить правду. Но до этого не дошло. На следующий день Аниго со своей гвардией появился так же неожиданно, как и исчез. Никто не знал, что произошло, где они все это время были и почему, но факт оставался фактом. Все они как один сошли с ума, одичали. Превратились в диких зверей. Так говорили нам эти бледные от ужаса акамарские солдаты, которых мы встретили на дороге. Они рассказывали, что Аниго и его гвардейцы побросали оружие и начали кидаться на остальных словно хищные волки, раздирали их зубами. Много чего они говорили, да только мало кто их слушал. Да и как было тогда в такое поверить? Мы думали, это ловушка какая-то. Начали мы этих акамарцев вязать, ждали атаки, засады. Солдаты эти, здоровые мужики, рыдают в голос, вы только нас не связывайте, мы с вами биться будем, мол, уходить надо. Дескать, вся их армия в разные стороны разбежалась, они вот на нас напоролись… Тогда мы безумных так и не встретили. Еще какое-то время были в неведении, думали, байки это все.
Ксермет усмехнулся.
– Но теперь, когда я об этом думаю, именно с того-то самого дня все в корне и изменилось. Не стало больше наших и ваших, гакруксов и акамарцев. Остались только безумные и все остальные. А все остальные – это была очень разрозненная масса людей. Это и отряды акамарцев, которые на себе испытали всю безумную мощь одичавшей гвардии Аниго. Они уже ни с кем не хотели воевать, они просто хотели остаться в живых и поскорее убраться восвояси. Другие отряды акамарцев, которые безумных не видели и, разумеется, не верили этим рассказам. Они решили, что в армии был бунт и император схвачен или даже убит, а перед ними просто дезертиры. Это и отряды гакруксов вроде нашего, которые были готовы биться бок о бок с кем угодно, даже с акамарцами, лишь бы стереть с лица земли непонятно откуда взявшихся демонов. Ну и, разумеется, другие отряды гакруксов, которые были ближе к столице и дальше от передовой и тоже ничему не верили, считая, что Аниго подкупил несколько крупных гакрукских военачальников и те предали короля и перешли на сторону императора. В общем, не знаю, как у вас там в степи, а здесь в то время несколько лет царила такая неразбериха, что в конце концов уже никто не знал, кто с кем вступил в сговор, кто с кем воюет и существуют ли безумные на самом деле или же все это выдумки и хитрые происки врагов.
Ксермет задумался.
– Страшное было время. Безумных из гвардии Аниго в конце концов всех поубивали, но постоянно со всех сторон королевства ползли слухи про новые случаи этого бешенства. Кто-то говорил про болезнь, кто-то про гнев Алатфара. Самого Аниго в итоге схватили и казнили. Я даже сам при этом присутствовал. Да только легче после этого не стало. То, что я все время представлял себе как благородную месть, на деле оказалось страшной мясорубкой. Когда мы его брали, немало человек полегло. Но нам все-таки удалось заломать и связать его. По чистой случайности, можно сказать. Да только не человек это был больше. Взять живым, – усмехнулся Ксермет, – какая ирония. Да если хочешь знать, он уже давно был мертв. Не человек это был. Да и все они не люди, эти безумные… Сначала огрызался и кусался не хуже волкодавов из своей псарни, а потом, когда уже в клетке сидел, вдруг затих и из зверя в один миг превратился в умалишенного, в траву.
Ксермет помолчал.
– Ну не мне тебе рассказывать, как это с ними бывает, когда наездников поблизости нет. Но это я сейчас знаю. А тогда ведь никто ничего не понимал, что происходит. Я вот иногда думаю, Макхэкв, если бы тогда, в тот самый день, мы наверняка знали, что к чему, объединились бы тогда сразу с акамарцами, ведь могли бы это зло на корню задушить. А пока мы несколько лет друг другу глотки продолжали грызть, по нашему королевству уже расхаживала третья армия, армия безумных, в которых так долго все отказывались верить. Наверное, до самого момента, когда они взяли Ондар. А сколько еще потом ушло времени, чтобы разобраться, что эти наездники в треугольных масках – и есть настоящее зло. – Ксермет передернул плечами, вспоминая свою недавнюю битву бок о бок с Джадом. – И ведь я до сих пор не знаю – кто они, откуда пришли, чего хотят? И нексус этот. Есть ли он вообще, тот нексус? Или все это тоже байки? Я его лично не видел. Если он есть, то что это конкретно? Крепость? А кто там внутри? Кто-то же должен всем этим управлять? А теперь все окончательно пропало. Армии больше нет, мы им ничего больше не можем противопоставить.
Ксермет с силой ударил кулаком по земле. На костяшках его пальцев выступило несколько капель крови.
– Макхэкв, понимаешь, у меня все это время была цель в жизни. Сначала акамарцы, потом эти безумные и их наездники. А теперь что? Я не знаю, что дальше делать. Вот я ребятам сказал, ищите, дескать, себе хорошее оружие. По инерции сказал, потому что знаю, что так надо, что надо всегда быть готовым к новым сражениям. А на что оно им теперь, то оружие? Чтобы мы все вместе забрались в какую-нибудь дыру в горах и отсиживались там всю жизнь в надежде, что нас не найдут? Да только все равно найдут, как тех несчастных в деревне.
Ксермет замолчал, вспоминая того крестьянина у дерева с выпущенными кишками. И мухи, мухи везде. И смрад. И безумные в хижинах. И он, раззявив рот и не распознав ловушку…
– А знаешь что, – осенило вдруг Ксермета, – раз уж мы так далеко забрались, скажу завтра Азизу и Раввану, что командам моим они подчиняться больше не обязаны, потому что собственно армии больше нет. Они пусть дальше живут как знают, а я пойду через пустыню к этому нексусу. Уничтожить я его, конечно, не смогу, но если этот червь Бекрус все-таки был прав и этот нексус действительно там, то я хоть посмотрю на эту обитель зла перед смертью. И перебью столько этих безумных, сколько сумею. А повезет – так и наездника какого-нибудь прикончу.
Ксермет заулыбался и довольно потер руки. Вокруг стало совсем темно, и где-то неподалеку проснулись невидимые ночные насекомые, которые бесцеремонно нарушали тишину мерными потрескивающими звуками.
– Нет, – тихо, но уверенно произнес вдруг Макхэкв.
Ксермет вздрогнул. Он настолько увлекся своим монологом и новой идеей геройской смерти, что почти забыл, что он разговаривает с живым человеком, а не с самим собой.
– В смысле, «нет»? – Ксермет нахмурил брови, не в состоянии решить, как ему реагировать на столь категоричный запрет, исходящий от степного шамана.
Наконец, когда изначальная волна внутреннего возмущения прошла, Ксермет глубоко вздохнул и взял себя в руки.
– Поясни, – выдавил он наконец после долгой паузы, – ты мне, что ли, это запретишь?
– Я ничего не мочь тебе запрещать, – сказал кочевник. – Но я мочь тебе помогать. И не только тебе, всему этому миру. Я знать, как его спасти и как все еще можно исправить.
– И как же? – спросил Ксермет с нескрываемой насмешкой в голосе. – Завтра вместе нексус камнями закидаем, если найдем его, конечно, вообще?
– Завтра мы его не искать. Сначала нам нужно найти хранителя из другого мира. У него есть то, чего нам так не хватать, чтобы уничтожить нексус.
Макхэкв протянул руку к своей дорожной сумке.
– Знаешь что, Макхэкв, ты либо волшебник, либо сумасшедший. Либо и то, и другое. Но в любом случае не говори загадками.
– Не торопи, Ксермет. Ты обо всем узнавать в свое время. Если, конечно, помогать мне. Ты уже очень сильно мне помогать, хоть ты сам и не знать об этом. Вот, смотри.
Макхэкв придвинул свою сумку поближе к Ксермету и развязал бечевку. Он извлек из нее средних размеров ящик, на крышке которого слабо мерцали древние руны. Ксермет придвинулся ближе. Руны были вырезаны на поверхности тонкими ровными линиями и непонятным образом светились ярким голубым светом. Ксермет попробовал прочитать надпись, но руны были начертаны древним шрифтом. Хотя Ксермет смог разобрать несколько знаков, все вместе они не имели для него абсолютно никакого смысла.
Макхэкв быстро коснулся пальцами нескольких рун. При каждом прикосновении поверхность вокруг той или иной руны на короткий миг загоралась слабым голубым светом и почти сразу же угасала. Когда Макхэкв закончил, странный ящик вдруг издал пыхтящий звук, и крышка его медленно сдвинулась в сторону, а затем резко открылась.
Ксермет инстинктивно отпрянул назад, но любопытство взяло верх, и он вновь наклонился над ящиком. В темноту ночи полился мягкий зеленый свет. Ксермет раскрыл глаза от удивления. Внутри лежали две идеально гладкие сферы, в которых медленно плавали зеленые искрящиеся облака. Сферы находились в округлых выемках. Пять из них пустовали.
– Это же такие же сферы, как та, что мы нашли в горном храме? Которые, ты тогда говорил, для перемещения между мирами можно использовать.
Ксермет продолжал завороженно смотреть на зеленое мерцание.
– Что это вообще за магия такая? – спросил наконец он, когда вновь обрел дар речи.
– Та сфера, которую мы находить в храме, сейчас здесь.
Макхэкв указал на одну из сфер в ящике.
– Она быть очень приятной неожиданностью. Ты думать, почему там было столько безумных? Они эту сферу искать. Они знать, что где-то в этих горах есть древний храм. А эта магия, – кочевник криво усмехнулся, – это магия самих алиотов.
Эти сферы содержать энергию. С помощью этой энергии многое можно делать, например, поддерживать открытым Великий Тоннель. Если эти две сферы попадать в руки к последователям Эль-Ната, Великий Тоннель в нижний мир открываться, и тогда всем в этом мире несдобровать. Так что то, что ты сейчас видеть в этом ящике, это либо спасение, либо погибель этого мира. А этот мир и так на грани своего падения. Гакруксия лежать в руинах. От кочевых племен больших равнин никого не оставаться. Акамарская империя – это теперь история. Это мертвые острова, на которых все жители быть убитыми. Богатейшие земли Пятой Гильдии, этой просвещеннейшей цивилизации на Огме, теперь пребывать в запустении. Пятая Гильдия быть торговой империей, их сила быть в деньгах, а не в умении сражаться. А деньги против безумных плохая помощь…