– Можно еще?
В глазах вновь появляется изумление, поэтому пару секунд она медлит. А потом, видимо, правильно решает, что на мазохиста я не тяну, и накладывает в тарелку плова еще больше, чем было.
Хорошо, когда женщина так верит в мужчину. Постараюсь это доверие оправдать.
И снова посматривает на меня, думая, что я занят и ничего не вижу, кроме тарелки. Ладно бы речь шла о первой, а так…
Откинувшись на спинку стула, дожидаюсь, когда вновь поднимет глаза.
– Мне тридцать два года. Я единственный ребенок в семье. Правда, семья состоит только из отца и меня. Когда мне было три года, моя мать решила начать все с начала, уехала из нашего города, и мы больше не виделись.
Умолкнув, я смотрю на нее.
Медлит, думает, кусает губу, а потом все же решается приоткрыться.
– Мне двадцать девять. Я тоже единственный ребенок в семье. Своего отца я ни разу не видела. И очень долго верила, когда мама говорила, что он капитан дальнего плавания и однажды вернется.
Киваю.
Неплохое начало.
– У меня несколько чайных лавок в городе. Если быть точным, три. Это то, чем мне нравится заниматься. То, что меня вдохновляет, – выбирать товар, я в нем хорошо разбираюсь, подсказывать людям, видеть, как для кого-то это становится семейной традицией. Есть еще инвестиции в пару компаний. Они дают куда больший доход, но это уже не для души, а для денег.
– Очень тебя понимаю. Я три года отучилась на экономическом факультете, а потом поняла, что это не мое, и бросила институт. Мне хотелось заниматься тем, что мне нравится. Тем, что действительно приносит удовольствие. Мне повезло, и моя профессия приносит хороший доход. Я работаю мастером-стилистом в одном из лучших салонов красоты. Вернее, работала… то есть…
Расстраивается, вновь умолкает, смотрит в окно, как будто летающие вороны в нашем городе – невиданное явление.
– Скажи как есть.
Вздохнув, отворачивается от окна.
– Я не знаю, продолжу ли там работать. Сегодня я бросила клиента и отпросилась пораньше. Мне стало нехорошо. Слишком сильные запахи… впервые на них такая реакция.
– Из-за этого плакала?
Качает отрицательно головой. Спохватившись, кивает. Потом поясняет со вздохом:
– Сегодня все просто совпало. Навалилось. Я просто не ожидала.
– Хочешь, я тебе помогу?
Я не успеваю достать бумажник, только пытаюсь нащупать его, попутно прикидывая, сколько там денег. Ее ладонь ложится поверх моей и сжимает, пока я не возвращаю руку на стол.
– Почему нет?
– Потому что я все равно у тебя не возьму. И потому что у меня есть деньги. И с работой вопрос я решу.
Забавно наблюдать, как она воинственно вздергивает подбородок.
– А если мне самому хочется тебе как-то помочь?
– Ты уже помог. Хотя не обязан. Лука, я знала, на что иду, когда решала родить для себя. Я все распланировала.
Наши взгляды пересекаются, и я знаю, что она скажет, еще до того, как с ее губ срывается:
– Кроме тебя.
Смутившись, она отводит глаза. Потом поднимается, начинает мыть свою тарелку. Я тоже встаю.
– Ты очень вкусно готовишь. Есть только одно замечание.
Это действует – она разворачивается.
Со спины тоже есть на что посмотреть, хотя бы на ее задорный пучок, но так значительно лучше.
– С учетом новых обстоятельств, тебе придется пересмотреть свои планы.
Я вновь у двери, когда случается дежавю и она меня догоняет. Наверное, решает, что теперь моя очередь удивляться, потому что в руках у нее большой пакет с пирожками.
– Я подумала… – вздыхает, подбирая слова, а потом просто вручает пакет. – Если тебе понравилось… Эти, правда, пекла моя мама, у нее получается лучше, чем у меня.
Стоит выйти за дверь, в вайбере пиликает сообщение:
«Привет. Соскучилась. Готовлю нам ужин. Во сколько ты будешь?»
Сова.
Соскучилась, ждет, готовит нам ужин.
Ну и куда мне с этими домашними пирожками?
Глава 16
Лука
– Кажется, я готов голосовать, – объявляет Егор, доев пирожок. – С мясом мне понравились больше всего.
– Кто бы сомневался.
– Но я хочу убедиться. – Он берет еще один пирожок, разламывает. – С творогом еще не было. Надо попробовать.
Кличка Студент ему очень подходит. Даже не потому, что он еще учится. Местный, вырос в достатке, но лопает так же, как иногородние студенты, которые маются по общежитиям. Я знал, к кому ехать. Он бы и после двух порций плова не выдал себя и умял пирожки. Хорошо, организм молодой, да и партнерши по сексу ему помогают держать себя в форме. А то с таким аппетитом через пару лет можно заваливать мотоцикл одним пузом.
– О, с вареньем нашел! – Он протягивает мне пирожок. – Ты пробовал?
– Да.
На этой радостной ноте, что не надо делиться, Егор принимается за находку. Я же смотрю на пока пустынную трассу. Вечер начинает садиться на город, а только сгустится, клочок дороги заиграет огнями.
– Наших дождешься?
– Виделись, – отвечаю, качнув головой.
Двух часов, что я укатывал по трассе Егора, хватило, чтобы ощутить легкий привкус голода. Сове отписался, что занят, чтобы не торопилась с ужином. Ну и занялся делом – вернул сводному брату долг.
Сидит теперь, едва дышит на байке, а рожа довольная. Усталость, урок или пирожки его так вдохновляют – не разберешь. Но я и не пытаюсь лезть к нему в душу. С моей бы кто разобрался.
Еще несколько дней назад все было понятно и просто. А теперь какая-то чехарда.
Одна женщина ждет от меня ребенка. Вторая живет в моем доме. И если Наталья знает о том, что у меня есть личная жизнь – здесь я сразу сказал, – то Марина о Наталье понятия не имеет. Да и глупо как-то рассказывать. Про донора, бывшую. Хотя когда-то придется сказать.
Вроде бы просто, логично все. У меня будет ребенок, понятно, что я хочу и участвую в его жизни. И в жизни женщины, которая поможет ему появиться на свет.
А если посмотреть совсем откровенно, то стоит признать, что я не просто уделяю время Наталье. Мне нравится проводить его с ней. Слушать, смотреть на нее, ощущать тепло от улыбки в душе. Если бы тогда все сложилось иначе, думаю, у нас вполне могло получиться.
Но ей нужен только ребенок. Она специально выбрала донора, чтобы вычеркнуть из своей жизни мужчину. А у меня есть женщина, которая заставила задуматься о том, что двоим в этой жизни гораздо лучше, чем одному. Которая каждый день убеждает меня в том, что я не ошибся, рискнув. И которая меня сейчас ждет.
– Чо, едешь уже? – взглянув на меня, замечает Егор. – Ну вот что скажу…
Дожевав пирожок, он запивает его водой – видно, уже и не лезет. Приосанивается и с важным видом мне сообщает:
– Первая твоя потенциальная теща экзамен прошла! Я бы тебя к ней в семью отдал без страха, что ты похудеешь! Но для того, чтобы конкурс был честным, жду теперь пирожки от второй!
– Я смотрю, тебе опять лишь бы пожрать. Не на шашлыках – так на свадьбе.
– А чо, хороший же повод! И ты не в убытке – тебе достанется брачная ночь! И потом, ты в любой момент можешь сказать, что ошибся, и жениться уже на другой.
– А любой момент, полагаю, – тот, когда ты снова проголодаешься?
– Даже жаль тебя отдавать. У нас с тобой такое душевное единение. – Он умильно складывает на груди руки. – А с Совой у вас так же?
– Будь уверен, у нас с ней единение более плотное.
Отъезжаю я под его раскатистый хохот. Та еще музыка, надо сказать.
– Не подавись пирожками, – прошу напоследок этого охламона. – А то будет тебе вечеринка, только жрать за тебя будут другие.
– Ну, в этом тоже есть плюс, – изрекает тот философски. – Тогда ты даже без новой порции пирожков поймешь, какая твоя теща победила в соревновании.
Что у него в голове? Один ветер. И быстро не выбьется. Малую замуж пристроил, но там проще: девочка, старая любовь, с которой она просто не могла разобраться. А этого в добрые руки не сдашь. Не отгулял еще. Приходится присматривать самому.
Подъезжая к дому, вижу свет в окнах. Пока непривычно, что тебя кто-то ждет. Заведя в гараж байк, бросаю взгляд на соседний. Выезжала, не сидела в четырех стенах – и хорошо.
Услышав, что открывается дверь, тут же выходит встречать. Короткие шортики, обнажающие длинные ноги, майка, которая никак не определится, с какого плеча сползать лучше.
– Привет.
С ее губ успевает слететь всего одно слово. А потом она целует меня так, что сразу понятно: соскучилась. Сладкие губы, не хочется отрываться. И отпускать ее тоже. Да и она сама не спешит отстраняться, обняв меня, прижимается.
Почему-то мелькает мысль, что сейчас она встанет на носочки, ее руки тоже поднимутся выше, зароются в мои волосы. А она проведет носом по моей шее и сделает вдох. Один, другой, третий…
– Лука?
Провожу ладонью по светлым волосам. Обхватив ладонями ее лицо, приближаю ее губы к себе.
– Скучал по мне? – шепчет мне в рот. – Думал обо мне? Представлял, что будет, когда ты вернешься? Хочешь меня?
Я отвечаю ей поцелуем.
Долго и весьма откровенно, вжимая в ближайшую стену.
Ее смех и страсть заглушают мысль, которая мелькает на задворках сознания: ей не нужно приподниматься, чтобы до меня дотянуться. А значит, я думал не только о ней.
Хотя логично – все-таки первый ребенок, четыре с половиной месяца из жизни которого я уже пропустил.
– Не думай ни о чем… – горячит жаркий шепот. – Не думай ни о чем, когда ты со мной…
Когда она рядом, о чем-то другом и правда думать не получается. Вообще все без мыслей. Только страсть и напор.
Жадная.
Чувствует меня идеально.
Понимает, что я не хочу сейчас долго и медленно, и отрывается вместе со мной. Хочу так? Пожалуйста? Может, ей и больно, когда я сжимаю в кулаке ее волосы, но она послушно запрокидывает голову и продолжает шептать:
– Еще… не останавливайся…
Глушу ее шепот губами. Прижимаю сильнее к стене. И, как она и просила, не думаю с ней ни о чем…
– Теперь, когда ты утолил главный голод, – поправляя одежду, заявляет она, – пойдем, я тебя покормлю.