Нельзя ругать беременных женщин – повторяю в десятый раз и только после этого говорю:
– У тебя в двери есть глазок. Хороший метод, чтобы отсеивать, кого впускать, а кого нет.
Ее ладони скользят по моей рубашке, как будто она пытается разгладить ее. Знаю: на самом деле хочет меня успокоить. Помогает, но слабо. И даже то, как она доверчиво прижимается ко мне, не сбивает настрой открыть дверь и все-таки придушить того отморозка.
– Он вошел следом за мной, – поясняет. – Я не приглашала его.
– Что это за хрен? Ты вообще его знаешь?
– Знала, – вздыхает. – Это было моей ошибкой. Мы когда-то встречались, он меня бросил.
– Решил все исправить?
– Не все. Решил, что деньги, которые я собирала, ему нужнее, чем мне, – она выдерживает паузу, явно не особо желая обсуждать эту тему. – Половины, которую он взял в прошлый раз, ему показалось мало.
Дыхание. Самоконтроль. Снова дыхание.
– Сколько он взял?
Наверное, мой голос звучит подозрительно мягко, потому что она качает головой и отказывается мне признаваться.
– Неважно. Главное, что его больше нет.
Ну, я бы так не сказал. Хорошо, пусть молчит. Узнаю от него самого.
– Как его хоть зовут?
Наташа поднимает голову, всматривается в мои глаза. Безмятежно ей улыбаюсь. Нельзя пугать беременных женщин, и лучше ей не знать, какие у меня планы на ее ошибку из прошлого.
– Просто чтобы знать, как зовут придурка, который тебя упустил.
Нащупав мою ладонь, поднимает ее вверх, скользит по костяшкам пальцами.
– Хватит, Лука, – просит меня. – Не хочу, чтобы у тебя из-за него были неприятности. Он этого не стоит.
Он – нет. А ты – да. Но беременным женщинам волноваться нельзя, поэтому я держу эти слова при себе.
– Ты здесь… – Качает головой, будто не в силах в это поверить. – Кстати, почему ты здесь? Мы же договаривались увидеться через пару часов.
– Ни о чем мы не договаривались. Это ты предложила. И спросила, как мне твое предложение. Мне оно не понравилось, просто я не стал тебе говорить.
Смеется.
И наконец расслабляется – я чувствую это, потому что не перестаю ее обнимать. И потому, что просто чувствую ее. Даже когда она далеко – проверено за неделю, пока ее не было.
Смех – это хорошо.
Пусть смеется, потому что ее слезы – это невыносимо.
– Как ты? – спрашиваю, когда ее смех затихает. – Он сделал что-нибудь…
Даже трудно договорить, и хорошо, что она избавляет от этого.
– Нет. Только напугал очень сильно. – Ее рука опускается на живот, на губах расцветает улыбка. – Ты успел.
Я кладу свою руку поверх ее, а потом смещаю в сторону и прислушиваюсь. Тихо. Не потревожили. И правда успел. Облегченно выдыхаю.
– Хорошо, что опаздывать в действительно важных мероприятиях не стало традицией. Хватит и одного раза, правда?
Наташа поднимает взгляд на меня и не прячется, даже когда ее щеки слегка розовеют. Да, она понимает намек.
Хочется прикасаться к ней. Хочется ее обнимать. Хочется целовать ее всю. Хочется всё. Но лучше не здесь. Пожила одна – хватит. А если начну, мы тут надолго застрянем.
– Собирайся. Возьми только все самое нужное.
– Я только что вернулась – и опять уезжаю?
– Нет. Просто переезжаешь. Ко мне.
Смотрит так недоверчиво, что приходится ей напомнить:
– Ты обещала, что больше от меня ни на шаг.
Это действует. Она уходит в комнату, возвращается быстро с маленьким пакетом в руках.
– Тебя хорошо брать в поход, – шучу, видя, что она волнуется, и подталкиваю к двери, пока не одумалась.
Правда, допускаю оплошность. Даю ей время обуться, причесаться, посмотреть на свое отражение. Поэтому в себя она приходит раньше, чем мы выезжаем из города. Осматривается, бросает в мою сторону взгляд, начинает ерзать на сиденье.
– Ты знаешь, я подумала…
– Плохое начало.
– Давай не поедем к тебе домой? – предлагает она. – Ну… как-нибудь в другой раз, хорошо? Я морально подготовлюсь, настроюсь…
С беременными женщинами спорить нельзя. Себе выйдет дороже. Да и в конце концов когда-то это должно было начаться. Гормоны, перепады настроения. Мне и так долго везло. А где жить – мне без разницы.
– Как скажешь.
Разворачиваю машину. Облегченно вздохнув, Наташа вновь затихает. А в какой-то момент начинает присматриваться к дороге и понимает, что мы хоть и свернули, но не туда, куда хотела она.
– Куда мы едем?
– Ко мне ты не хочешь – поедем к отцу. У него дом большой, – добавляю, прежде чем она придумает аргументы, чтобы поспорить. – Мы ему не будем мешать. Только порадуем.
Глаза огромные: растерянность, волнение, какие-то опасения. Накручивает себя. И напрасно.
– Еще раз напомнить? – предлагаю, взглянув на нее. – Ни на шаг от меня. Так что я никуда не уеду. Мы просто выбираем место, где тебе будет это делать комфортней.
Кусает губы. Не хочет признаваться, а вот я начинаю догадываться, что за страхи водят нас по дороге. Ничего, это тоже пройдет.
– Лука…
Ее ладонь ложится мне на бедро. Очень рискованно, кстати: она буквально напрашивается и все ускоряет. Выдержка у меня не железная.
– Я вспомнила, что не взяла с собой кое-что важное. И забыла тебе кое-что подарить. Давай лучше вернемся ко мне?
По большому счету, милая, ты не взяла ничего. Но я, конечно, молчу. К ней так к ней. Какое-то время поживем в ее зоне комфорта. Пока не поймет, что моя гораздо удобней.
– Не могу отказаться от такого шикарного предложения. – Сворачиваю на перекрестке и меняю маршрут. – Ты ведь говорила, что больше не предложишь подняться. А теперь даже пускаешь пожить. Так что едем к тебе!
Тихо смеется. Понимаю, что это опять ненадолго. И лучше бы покончить с ее страхом пораньше.
– Секунду, – говорю ей, когда мы выходим из машины.
Открыв багажник, достаю комплект сменной одежды.
– Ты что, подготовился? – удивляется она. – Знал заранее, что так будет?
– Догадывался.
А еще прошел инструктаж от друзей. Ничему не удивляться. По возможности со всем соглашаться. Делать по-своему незаметно. Мне и так подфартило: они переживали это все девять месяцев, а у меня началось на шестом.
Ничего, нервы – это не роды. Можно и потерпеть.
Казалось бы, в квартире она должна немного расслабиться. Ну или хотя бы порадоваться, что все получилось так, как хотела она. Но все совершенно не так. Мне даже не сразу удается снять с нее куртку, настолько она напряжена.
Куртка отправляется в шкаф, а она так и стоит, погрузившись в свои мысли. Положив руки на ее плечи, слегка их массирую, подбираюсь к пуговицам на груди и спрашиваю:
– С блузой тоже помочь?
Результат меня радует. Она удивленно оборачивается, а спустя пару секунд начинает улыбаться.
– Нет, – говорит чуть смущенно. – Я дальше сама.
– Прекрасное обещание.
Тихий смех.
Прячет лицо за длинными волосами, делает вид, что сосредоточенно изучает свою обувь, пока избавляется от нее. А потом приближается ко мне, заглядывает в глаза и неожиданно признается:
– Мне немного страшно, Лука.
Неожиданным становится не ее страх, с этим понятно. А то, что она решает открыться. Значит, доверяет мне, а еще хочет через это переступить.
Подняв руку, провожу костяшками пальцев по ее лицу. Прикрывает глаза, ее грудь поднимается выше, а дыхание касается моей шеи.
Прекрасно понимаю, о чем она говорит. Одно дело – встречаться, хотя у нас даже этого не было толком, и совсем другое – жить вместе.
– У нас все получится, – заверяю ее. – Так что еще немного побойся и просто поверь.
Ее губы манят. Ее улыбка искушает сорваться, забыть о том, что я внушал себе: нужно быть терпеливым, не подгонять ее, подождать, пока будет готова. И хотя знаю, что поцелуев будет мало, все равно поддаюсь искушению.
Жадный выдох мне в рот – может, святой устоит, а я нет. Не претендую на эту роль. Потому что все, о чем сейчас в состоянии думать, – это то, как бы нам поскорей согрешить. И повторить, потому что одного раза не хватит.
Точно не хватит. То, как она прикрывает ресницы… То, как цепляется за мою рубашку, тянет меня на себя… То, насколько тяжелеет ее дыхание, когда смешивается с моим… То, насколько жадно пьет мои выдохи и безотчетно просит еще…
Меня словно примагничивает к ней. Но отрываться не хочется. Трогать, целовать, не позволяя ей задыхаться, теряться в этих ощущениях – терпких, сладких и чуть горьковатых… Сумасшедший вкус, которого мало.
– Лука…
Ее выдох опаляет мои губы. Ну и кто виноват, что я на них снова набрасываюсь? Какой бы смысл она ни вкладывала, я воспринимаю это как просьбу продолжить. Слишком чарующий шепот, и слишком с большим удовольствием она отвечает.
Ее сердце грохочет так, что я глохну. Она красива настолько, что я слепну. И все равно слушаю каждый выдох и жадно скольжу по ней взглядом. Прихватываю губами ее шею, где ее пульс выбивает то, что она пока держит в себе: «Еще… еще… продолжай…»
Ничего, потом расслабится, и я получу компенсацию. Услышу все, что пытается скрыть: ее стоны, просьбы, то, как ей нравится и чего бы хотела. Нужно просто чуть-чуть подождать, дать ей время. Думаю, пары минут вполне хватит.
– Лука… – оборвав поцелуй, тяжело выдыхает.
Ну, давай, не терпится – сейчас говори, куда мы перемещаемся. Комната, кухня, гостиная? Раньше подошел бы и коридор, но это придется оставить на будущее. Пока не будем ребенка пугать.
Терпеливо смотрю на нее. Выдержка у меня колоссальная: оказывается, я расстегнул на ее блузе всего несколько пуговиц. Даже ни одна не пропала.
Ее ладони снова начинают поглаживать мою рубашку. Опустила бы руку ниже – я бы дольше молчал. А так чую: знак не очень хороший.
– Ты что-то хотела сказать? – подталкиваю ее к разговору.
И заодно, для нее незаметно, в сторону спальни. Кажется, там была внушительная кровать. Пока дойдем, успеет наговориться.
– Да, спасибо, – произносит она, и мой взгляд вновь прикипает к губам.