А еще перед самым отбытием, после оправданно–бурного решения вопроса, Лави спросила насчет колера Беллы.
— В принципе, — подумав, ответил я, — Тут скорее вопрос разнообразия. Есть почти все цвета, а рыжего нет. А как по мне — не самый плохой, а очень даже интересный цвет.
— Да, и то, как ты смотрел половину второго курса на Джинни, здесь совершенно не причем, — сделала большие и наивные глаза сестренка.
— Наверное, — задумался я, — что–то есть. Однако я на текущий момент к ней ничего особо не испытываю, так, память. А что, сильно заметно было? — уточнил я, на что последовал кивок. — Ну бывает, в любом случае все в прошлом. А к чему такой рыжий интерес? — с улыбкой потрепал я Лави по интересным местам.
— Как раз цвет и напомнил, — ответила она. — Жалко её, хорошая девочка, но Поттер её только как грелку использует. А ей помочь надо, у неё толком и воспитания–то не было, только магловские сказки, считай. Ну и в постели она неплоха, — сделала настолько невинный взгляд сестренка, что я пристально обследовал её насчет закрученных усов.
И то, что их нет под носом — не показатель, мыслил исследовательский я. А обследованная (бесплодно) Лави, разговорилась про седьмую на тему, что она ей напоминает Оливию, только в еще более оторвано–книжном варианте. Поттер у неё был первым парнем, до этого она спала только с Луной, а сейчас Луна переключилась на Избранного, и рыжая оказалась в некоем вакууме.
Из несколько забавного, Лави рассказала, что у Джинни просто патологический фетиш на попы, и чтоб она, пальцами и языком, и чтоб её, чем имеется. Причем история его возникновения комичная и несколько грустная.
Итак, девчонка формировалась в несколько двинутом, даже по магическим меркам, семействе, мамаша её любила в стиле «кукла» и «какой должна быть юная леди». Традиционного для магов полового просвещения и наставления она не получила — ну почти. Ну и из магических книг у неё были сказки Бидля, сказания о МКВ. И куча магловских сказок, прихваченных папашей с работы, о золушках, прекрасных принцах и прочей фигне.
Так вот, по секретным сведениям, уже вполне созревшая, но еще не поступившая в Хогвартс Джинни, сидит на бортике в ванной в Норе и наяривает свою горошинку на вырезанную из Пророка фотографию избранного, с платформы, перед первым курсом.
Ну, вопрос физиологии, да и объект вполне пригляден. Но, в это время в ванную пробирается шестой, даже не видя, чем занимается девочка, решил пошутить — то ли с намеком на продолжение, то ли просто от небольшого ума.
В общем, загнал он в свешивающуюся с бортика ванны попу палец до основания. А у девочки фактически в этот момент наступал первый в жизни оргазм. В общем, помимо стойкой нелюбви к братцу, седьмая заимела анальный фетиш, я бы сказал травматический — Лави говорила, что та без анальной стимуляции фактически фригидна, причем даже неважно чьей — может кончить, вылизывая девичью попу, например.
Покивал, морду состроил сочувственную, но, честно говоря, до отбытия так и не понял — нахрена мне Лави это все вывалила? То ли хвастается любовницей и сватает мне её — так мне выше крыши. То ли сама на девочку немного (много на меня, я чувствую, причем объективно) запала?
Так и не решив сей жизненно важный вопрос, принял вердикт «Ксеносы» и забил.
А по возвращению в Англию, вплоть до полуночи дня финала, был я на нервах и всячески Лави дергал, чтоб никуда не лезла и вообще. За что был через несколько часов причитаний напуган угрозами жёсткого фистинга, причем меня, потому как я метаморф и мне не страшно, а Лави за нервотрепку рассчитается.
Устрашенный я теребить сестренку прекратил, хотя нервничать продолжил. Ну а ближе к полуночи Лави сообщила, что футбольным хулиганам клан настучал, Избранный изволит дрыхнуть, и все хорошо.
Ежедневный Пророк вышел с извещением о могутных аврорах, вваливших со страшной силой всем, даже виновным, ну и что, мол, бродил где–то на горизонте Поттер, выкрикивая одобрительные речевки в адрес доблестных сотрудников Аврората.
Как–то я желтой прессе не поверил ни разу. Ну ладно бы я, я бы такое смог. С мордой коварной и ехидной поорать что–нибудь вроде «Аврорат вперде!», «Похоронки вас не забудут!» и прочими оптимистичными и вдохновляющими высказываниями.
Но Гарик? Который, по словам Лави, устроил на матчах натуральное дежурство, с группами быстрого реагирования и прочей оперативщиной и отпорщиной? Ну и решил я прогуляться, слухи и сплетни послушать. Там хоть и преувеличивают в десятки раз, но не врут, как Пророк.
Побродил по улочкам, посидел в забегаловках, послушал.
Ну если исключить незначительные преувеличения, где Гарик был верхом на «страшной, но симпатичной», метаморфе–полублэке, рвущей нападавших в клочья, их пожирающей и испускающей пламя из пасти и зада, то выходила такая картина.
Нападающих была примерно сотня. Половину из них задержали–закопали миньоны избранного и он сам. Половину в слизь раскатали подвыпившие отцы семейства, рвущиеся к палаткам с этими самыми семействами. Но там, в чем ему честь и хвала, резвился избранный, положил то ли полторы, то ли две дюжины нападавших и среди «оставленных семей» жертв не было. Так что папаши подскочили к моменту, когда все кончилось, а авроры пытались задерживать Гарика.
Разгорячённые папаши чуть не раскатали авроров в слизь, но те одумались. Ну и Избранный, под вопли, что он — молодец, срулил отсыпаться. В итоге, учитывая, что прочие маги не стояли, как овцы, можно сказать, что Гарик и вправду молодец. Вот если бы стояли, то был бы козел, а так… Ну, впрочем, прервал себя я, я бы на стадион в любом случае не полез.
Ну и шел я в благородных раздумьях к дому, когда передо мной нарисовался некий тип. Тип был лет тридцати, с меня ростом, бел волосом и черен глазами. И весу в нем, навскидку, было кило сорок, не больше. То есть, вполне могло и двадцать быть, учитывая морщины от худобы и седину.
Одет был, кстати, вполне прилично, в мантию фасона тренчкот, кожаную притом. На плече у типа копошился некий металлизированный конструкт, судя по «грязному» виталу — некий суррогат биомагии, вроде кровавой стали.
В общем, тип был колоритен, не лишён определенного вампирского очарования (но точно маг, я проверил), но с какого–то Мордреда преграждал мне путь. Морду лица при этом имел жалобно–просительную, лапки же сложил перед не то что впалой, а как по мне срощенной с лопатками грудью. Ну и выдал этот тип недоуменно поднявшему бровь мне:
— Уважаемый Мастер, простите, не имею счастья знать вашего имени, — выдал этот тип глубоким, резонирующим басом, немало меня озадачив, на тему, где и чем резонировал–то? — Меня зовут Эматирос Врохерос, мастер крови и подмастер менталистики. Молю, — скорчил он еще более жалобную гримасу, — возьмите меня в ученики!
Это что–то я нихрена не понял, вгонял я себя в транс, с подозрением разглядывая «Кровавого дождя». Схренали «мастер», когда колечки подмастера? И да, похож на подмастера менталистики, оценил я пусть и неполную, но наличествующую «эмоциональную блокировку». Фигня какая–то, решил я, да и начал беседу с типом, приведя себя в боевое состояние (на что тип чуть не спровоцировал мою атаку — этот тощий повел глазами за ЧИСТЫМ виталом, перераспределяющемся в моем теле).
В общем, приготовился я топорщиться, мочить все, что мочится, ну и начал осторожную беседу.
Примечание к части
Опошленный гг–ой, сжимая коленочки, сидел в уголке спальни, прикрываясь простынкой. Его тело сотрясли беззвучные рыдания, горкие слезы оставляли темные пятна на белоснежной простыне.
Торжествующая Лаванда Браун, прикрывая припухшие губы тыльной стороной запястья, с торжеством взирала на опошленного гг–оя. И смеялась… негромко, мелодично и очень коварно, подрагивая в такт смеху тяжелой грудью.
Это была презентация абзаца не вошедшей в итоговый релиз сцены из главы версии 0,012
творчески–странный старина Киберъ Рассвет
33. Щука с ножиком
И втирал мне, явно волнующийся гражданин Врохерос, на первый взгляд, неудобоваримую дичь. А именно просил взять состоявшегося мага крови, мастера, по его словам и кольцу на пальце, да и обучить его биомагии. За что он предлагает многочисленные плюшки и отработки. Ну и, чем несколько выправил моё мнение о хроническом кислородном и прочих голоданиях ворхеросных мозгов — он меня просит ПОПРОБОВАТЬ. Потому как прочие биомаги, как островов так и нет, послали его далеко, иногда даже нахер.
Блин, задумался я, вопросов все равно дохренища. Ну, положим, за мастера биомагии меня дождик принял из–за витала, структурированного и управляемого. Да он, подлец, вполне может видеть мои мускульные метатели, напрягся я, да и успокоился — что в них, ему никакой витал не поможет понять.
Но непонятно все, витал «общепризнанно» никто не видит, биомаги работают на ощупь. Да и менталист… блин, не знаю, мутная ситуация, решил я и выдал.
— Мистер Ворхерос, наш разговор, возможно, имеет смысл, — аккуратно формулируя начал я. — Однако, если тот факт, что я биомаг, не является конфиденциальной информацией, — помахал я лапой с кольцом подмастерья, — то само продолжение беседы может привести к огласке фактов, пусть и не критично важных, но в потенциале наносящих некоторый ущерб моим и родовым интересам. Вы менталист… Кстати, ваша особенность, — указал я на глаза, — связана с практикой этого искусства?
— Да, уважаемый Мастер, — с несколько кислой мордой кивнул тощий. — Я думал, что единственный, кто додумался о связи, но, очевидно, ошибался. Впрочем, — несколько просветлел он лицом, — я сам додумался до явно достойной традиции, — на что я «умудренно» и многозначительно покивал.
— В общем, предлагаю вам озвучить вариант, в котором я буду уверен в неразглашении нашей беседы и данных, полученных вами прямо или косвенно из неё, — солнечно улыбнулся я.
— Контракт, — задумчиво протянул собеседник и, полминуты, подумав, продолжил. — Контракт о намерениях на текущий момент, по важным вам пунктам, с пунктами о неразглашении, словами, мыслями и деяниями, — озвучил он, на что я благожелательно кивнул. — Мастер, буквально несколько минут… — начал он, дергаясь к торговой улице, но я его прервал.