Эти два «полу», на средние, условно–боевые чары вроде обезоруживающего, ватноножного и прочее, ответили взрывными, режущими и прочей прелестью. Ну и последствия ясны — два трепача через пару дней на ногах (добиваемые боевыми заклятиями начали отвечать боевкой, но слишком поздно), ну и кусочки их противников в Мунго, авось за год во что–то удобоваримое соберут и не перепутают.
Да и Мордред бы с ними, как по мне, все, нападавшие на кубке — мудаки. А не желавшие слушать треп избранных миньонов вполне могли это не делать и отойти, а уж если напали — быть готовыми, что их будут убивать.
Но данный инцидент как катализатор всколыхнул студентов, всплыли старые претензии и конфликты… В общем, борода вроде бы был не при делах, даже толкал примирительные речи и реально старался сгладить конфликт, даже не назначая, в многочисленных потасовках, «виноватыми» всех, кто не лижет ему зад.
Вот только народ, то ли без квиддича, то ли в предвкушении кубка, реально развоевался не на шутку и остывать не хотел.
Блин, на Самого Меня была предпринята попытка совершить покушение на нападение! Смех смехом, но именно так всё и было.
Иду я, значит, к библиотеке, никого не трогаю, подхожу к центральному лестничному колодцу, как слышу со спины пыхтение, топот и бормотание о некоем «поганом аристо, таком же, как убившие во время войны маглорожденного родителя». Ну, сочувствую, чё, подумал я, пропуская барсука–полукровку, с пыхтением пролетевшем мимо меня в лестничный колодец.
Любовался я, как стукнутого стукает об различные ступени, лестницы и пролеты (пару раз даже подкинуло бедолагу поднимающимися ступенями), и думал.
Во–первых, о гении основателей — лестничный колодец был в основном здании колледжа — и работе этих лестниц. То есть, вот этот стукнутый отобьет себе сейчас (полюбовался я на отбивающего) много всего, да и сломается во множестве мест. Но ничего летального, а завтра, после медицинского крыла, будет бегать.
Во–вторых, чего хочет Спраут, стоявшая рядом со мной, появившаяся на площадке «деканским доступом» с первым переломом стукнутого и с не меньшим интересом, чем я, любующаяся зрелищем.
Ну и в третьих, какого Мордреда творится в колледже? Меня все достали и, если это продлится еще неделю, и мне будут продолжать мешать учиться — все будут с насморком, кашлем, диареей и прочими прелестями. Реально достали, воены мордредовы!
— Кто зачинщик, мистер Пауэлл? — наконец обратилась ко мне Спраут.
— Зачинщик чего, профессор? — ехидно осведомился я. — Я просто освободил дорогу этому юноше, он слишком громко сопел и кричал. Гнался, наверное, за кем–то, — предположил я. — Ну и отошел я, чтобы собрату студенту не мешать, а он такой неловкий, — осуждающе покачал я головой.
— Понятно, благодарю за рассказ, — не менее ехидно поблагодарила Спраут и переместилась к финишировавшему стукнутому.
В итоге студенты начали ходить группами, что снизило накал противостояния, ну и уменьшило головную и не только боль администрации. Которая, чтоб бороде коромысло в дышло и не только, вспомнила про меня. Причем, довольно специфически.
Итак, о том что завтра будет некая бяка с возможной перспективой, я почуял в пятницу пророческим предчувствием, сначала неоформленным. Не летально, но может быть больно, а может быть и интересно, проанализировал я отголоски грядущего и подготовился. Морально. Потому как физически я всегда готов.
Ну а после занятий шел я в Хогсмид, благо, были у меня планы на времяпрепровождение с сестренкой, да и пузико у неё уже выросло, что не могло меня не умилять. Но, топорщась усами, я бдительность не терял, так что целенаправленно чешущего за мной Муди, делающего вид, что прогуливатся, я отчетливо увидел.
Вообще, этот тип меня порвет в клочья, как боевик. Ну, в теории. Однако, предчувствие говорило, что есть ненулевой шанс не огрести, а шансы на мой летальный исход вообще стремятся к нулю. Так что я встопорщился, но продолжил путь.
Наконец, за пределами территории Хогвартса Муди поднажал и каркнул мне:
— Пауэлл!
— Муди, — кивнул я через плечо, продолжая путь.
— Профессор Муди, — начал возбухать спутник.
— Ну в таком случае, «сэр Пауэлл», для начала, — наставительно вещал я, вгоняя себя в пророческий транс. — А насчет «профессора», ты уж прости, Муди, ты максимум на инструктора тянешь, — всё так же, продолжая идти, высказал я, пребывая в полутрансе и готовясь к грядущему.
— Ещё один наглый щенок! — прорычал Муди и возжелал огреть меня своим металлическим ломом, который выдавал за щегольскую тросточку.
А она взяла, да и прошла через услужливо разошедшуюся плоть. А толстое щупало, войдя в одно движение, хлестко отоварило Муди по подбородку. Чистый нокдаун, констатировал я. Да и пару секунд памяти ему отобьет, думал я, бегом оттягивая легенду аврората в кусты.
Ну и опошлять я его не собирался — не в моем вкусе. А вот бодро, не без помощи метаморфизма, накарябать круг антимагии, поместить туда Муди и выйдя, зафиксировать его ножиками, я успел.
Как раз «профессор» очнулся, повращал живым глазом — второй в антимагическом поле заклинило, поёрзал, натыкаясь на ножики и уставился на меня.
— Муди, вот скажи мне на милость, что будет, если вот это, — создал я иллюзию нападающего на студента со спины Муди, омута памяти и продемонстрировал светящиеся серебристым три склянки, — отправится в министерство, Визенгамот и МКМ? Причем одновременно. А в этот момент, — слегка пошевелил я ножиком, упирающимся в шею, — тебе отрежет бестолковую голову?
— Хотел бы — убил, — через полминуты выдал Муди. — Чего ты хочешь, Пауэлл?
— Убить всегда успеется, — обнадежил я собеседника. — Пока просто поговорить. Подпишешь?
С этими словами я развернул перед ним биоконтракт, где подписавший клялся магией, разумом, кровью и жизнью не нападать в течение суток на Пайка Александра Пауэлла, не причинять ему зла, прямо и косвенно и выслушать все, что он хочет сказать, не обманывая его при этом.
— А если нет — убьешь? — прокаркал Муди.
— А я на тебя со спины напал, первым и без причины? — спокойно отпарировал я. — Мне на тебя, по большому счету, наплевать, Муди. Но твой хозяин мешает мне жить. Он меня ограбил, и не морщись, ограбил. Сейчас лезет в то, участвовать мне в вашем поганом турнире или нет. Мне, признаться, к Мордреду ваш турнир не сдался, — интимно понизил я голос. — Но сам факт, что этот охреневший от безнаказанности и власти старикашка указывает и угрожает мне — выводит из себя. Прирезать тебя можно, и по закону, и по традиции, да и по совести, я в своем праве. Только твой хозяин жизни мне после этого не даст. На земле, где мои предки жили, когда не то что Рима — Египта–то не было! — с некоторым, в общем–то искренним, гневом ответил я. — В общем, Муди, если хочешь жить — подписывай и идем говорить. У меня есть несколько вопросов, точнее соображений. Если ты на них ответишь, и окажется, что ваши действия не зальют кровью магический, а то и весь мир — магией клянусь, — с соответствующей иллюминацией произнес я, — я и мои близкие покинем магическую Англию и не лезем в ваши дела. Ну а если нет, ты ведь не подонок, Муди, а служака… в общем, подписываешь?
Весь монолог я воздействовал на эмоции, дышал зельями и играл голосом. Если Муди откажется, то придется стирать память, надежно и с уничтожением части клеток мозга и узора сознания. Однако нити говорили, что шансы есть.
— Мордред с тобой, парень, — пять раз перечитав контракт, выдал Муди. — Подпишу, поговорим.
— Хорошо. — кивнул я.
Сместил ножик от запястья к локтевому сгибу, дал перо и протянул пергамент. Муди и подписал, что вселило в моё коварное сердце радость — сутки я могу через контракт в любой момент признать его нарушенным и сделать много гадостей, как летальных, так и не очень. Разрушил алтарный круг и, взяв за руку, прыгнул портключом на тропический островок, где активировал пирамидку от прослушивания.
Муди с ехидством на меня посмотрел и выдал:
— А еще меня параноиком называют, — а после хмыка расположился в трансфигурированном кресле и выдал, — слушаю.
— Слушай, — покивал я. — Итак, Муди, я надеюсь ты знаешь что мать–магия — сильный дух? — на что последовал ехидный взгляд и кивок. — Прекрасно, — обрадовался я. — А теперь, скажи мне, Муди, что сделает сильный дух, которого пару тысячелетий подпитывали миллионы магов жертвами, когда его начнут этих жертв лишать? Не сотню, не тысячу алтарщиков. А всех или большинство? И учти, байки о неразумности не помешали этому духу извести всех спиритуалистов. Мне просто интересно, в чем ваш замечательный план, и как вы угомоните рушащую планету тварь, — любезно пояснил я.
Ехидно взирающий на меня Муди к концу разговора посерьёзнел, похлопал пастью и задумался. Думал он минут десять, менял колер с благородно–салатового на утонченно–бордовый. Очи свои пучил. Ну и выдал, несколько растерянно глядя на меня в конце раздумья:
— Бля…
— Вот ты знаешь, — ехидно откомментировал я развернутый ответ, — я почему–то так и думал, потому что, как эту пакость угомонить, мне, не самому глупому магу, — поскромничал я, — в голову не пришло.
— Погоди, — заскрипел умом собеседник. — Дамблдор… хотя… наверное…
— Да, все знает и все предусмотрел, — покивал я. — Возможно, благо, его добрый друг Геллерт, рушил алтари, много алтарей. Только знаешь, в чем дело? — узрев внимательный взгляд, я продолжил. — Примерно, просто примерно посчитай, сколько простецов и магов извел Геллерт в ритуалах. Вот пишут, что это в борьбе с защитой алтарщиков. А ты прикинь количество, ну пусть примерно.
— Бля, — выдал Муди через полминуты. — Ты думаешь, это шло мать–магии?!
— Мордред знает, ей или не ей. Может отвлекало её, усыпляло — спиритуалистов не осталось. Но алтари рушились, а явления жуткого духа не было. Ну и тысяч алтарщиков, вмиг ставших архимагами, не было, — подытожил я.
— Парень, я не знаю, — протянул Муди. — Я, блядь, не знаю, хотя должен знать! И Мордредов хуй, я не знаю, какого хера я об этом не подумал! Но Дамблдор…