ь, я, дабы не тратить наше время, готов заплатить тысячу галеонов. Да или нет, мистер Уизли? Отстроиться в футе от вашего участка мне обойдется совершенно бесплатно.
— Да, — через несколько секунд ответил Перси. — Оформим сделку…
— Простите, мистер Уизли, какого Мордреда я или вы будем оформлять или платить обслуге? — перебил я. — Оформим договор–контракт, подпишем. Вам деньги, мне — землю. Недели вам хватит, чтобы забрать вещи? — поинтересовался я, заполняя контракт.
— Хватит, мистер Пауэлл, — кивнул Перси, пробегая взглядом контракт. — Неразглашение? — поднял он брови.
— Не имею никакого желания, — с брюзгливой миной ответил я, — чтобы кто–то был в курсе моих дел. Вас все устраивает?
Перси все устраивало, так что, подписав контракт–договор, он получил свою тысячу. Я же получил место в шаге от обиталища Избранного, которое вся магическая Англия считает логовом Уизглищ поганых. И нору я внешне переделывать не буду, планировал я, укреплю разве что. Ну и, безусловно, нормальная обстановка внутри, ну и хороший, обширный и защищенный подвал.
Сами же экзамены сдались ровно, сияли сплошными П. Трелони, встретив меня, как старого знакомого, влепила напророченное превосходно и пожелала «не переутомляться на отдыхе». По–моему, троллила, хотя по итогам тяжких дум решил предоставить больше инициативы девочкам, а то пророчества — они такие.
Ну и сразу по окончании экзаменов с Панси под ручку свалил из Хога: дел реально было невпроворот, а Батти присоединится через три дня, её задерживали преподавательские обязанности.
Примечание к части
Да, если кто–то не понимает слово «вбоквел» в шапке. Ехидно хочу отметить, что это по–руску — ответвление от основного сюжета. События, вот сюриприз–то, не меняются. Меняется лишь точка зрения.
И да, Пайк не пророк (точнее только учиться) и ТОЖЕ может ошибаться. Его рассуждения и выводы — следствие его информированности, как и Избранного.
разъяснительный старина Киберъ Рассвет
26. Боль безволосых
Общественным камином отправились на Зеленую, где, поздоровавшись с Оливией и подержав на руках подросшего Бера, я принялся за дела. Первым делом написал письмо кузине, где, ссылаясь на её покойную мать, мою тетушку, обозначил настоятельную, жизненную необходимость встречи, в скорейшем времени.
Где она обитала с родичами, я выяснил, но несмотря на необходимость встречи, брать штурмом родовой особняк… находил преждевременным. Неделю я подожду и, надеюсь, на встречу всё же придёт.
После отправки послания у меня были не слишком обязательные, но нужные к исполнению дела — тут скорее вопрос внутренней дисциплины, нежели нужности. Но она, вот каламбур–то, нужна для цельной и гармоничной личности. Так что убедился, что девчонки щебечут, тискают Бера (Крепись, сын! Я что–нибудь принесу тебе за твой подвиг, думал я), ну и поперся выполнять принятые решения.
Первым делом, скакнув аппарацией за город и сменив личину на среднего обывателя, я поперся в Хрустальный переулок. Мари была мне не очень нужна, но решение было принято, и его стоило выполнять.
Хотя, в том, что она спокойно живет своей жизнью, я почти не сомневался. Ну и, в принципе, так и оказалось, хотя и без деталей — в квартире среднего, четырехэтажного дома, обозначенного Мари как место её жительства, обитала не она. На вопрос «где старая знакомая» грузная дама (хотелось назвать теткой, но пусть будет дамой, аристократично решил я) многословно оповестила, что «пара с детьми» продала квартиру пару месяцев назад.
Ну и отлично, думал я, скидывая личину и тащась в Гринготтс. Нет, безусловно, может и ждет, а мужчина с ней — просто помогал с переездом, всяко бывает. Но свои обязательства я выполнил, ну а если у девочки «неизлечимая страсть» — то недорогое и доступное «отворотное биозелье Пауэлла» ей в помощь.
Зайдя в банк, я сунул ксеносу бланк договора о ставке на результаты квиддичного турнира колледжа, за минувший год. Избранный, всё–таки, затащил, так что Гриффиндор получил кубок по квиддичу. Правда, продул общешкольные соревнования, что сделало на прощальном пиру рожи деканов подобием карточного джокера: правая сторона морды лица МакГонагалл выражала торжество и упивание собственным величием, уголок рта на левой же стороне, напоминал поникшую завязку пустого кошеля.
Снейп же был её зеркальным отражением: ликуя и доминируя левой стороной лица, правой он выражал неизбывную скорбь и пучины печали. Шнобель же декана был непоколебим, грандиозен и не вмешивался в столь мелочные мимические пертурбации, пребывая выше их.
В общем, выиграл я на ставке пару тысяч галеонов и имел намерение их прикарманить. Ну, а пока зеленошкурая пакость пыталась найти причину мне не платить, я затребовал букмекерскую книгу клана Гринготс — мало ли, может, еще что подвернется, да и фанонные выигрыши на ставках были бы мне не лишними.
Но не успел я раскрыть протянутую мне папку, как дверь за спиной зеленорожего клерка с грохотом распахнулась, мало что не слетев с петель. В закуток с выпученными глазами ввалился гоблин, столь мерзкий и отвратный, что быть никем, кроме шамана он не мог. Не сказать чтобы пожилой — но скрюченный, кривоногий. Носяра поганого ксеноса опускалась кончиком почти до подбородка и была асимметрично крива. Уши велики, но мяты, и одно опускалось кончиком ниже второго. Ну и обилие разнообразных бородавок, очевидно — гордости и украшения этого достойного представителя гнусных людоедов.
В лапе сей тип держал посох, на вид — из позвоночного столба тролля, венчаемый черепом, на первый взгляд принятый мной за человеческий, но, вглядевшись, я понял, что оборотня — несколько измененное строение челюсти и уплотнённый свод черепа указывал на это. Ну и набедренная повязка из каких–то поганых шкурок и косточек мешала насладиться всем великолепием достойного гобла. Учитывая, что кроме неё, на нем ничего не было, я мысленно возблагодарил Мерлина за эту помеху.
Побегав диким и безумным (что вполне типично для шаманов) взором, ксенос уставилась с тоской на папку у меня в руке. Ну а я заинтересовался, став её листать: явление гоблинского шамана вне подземелий — явление почти уникальное, так что небезынтересно было, а чегой это его на подобное сподвигло.
— О нет… — жалко заскулил ксенос и стал обрывать с себя бородавки, очевидно, по причине отсутствия волос.
— О да! — ликовала моя алчность, сияя золотом в глазах и довольной улыбкой.
Дело в том, что коэффициенты ставок гоблы, как впрочем и прочие букмекеры, назначали естественно, заранее. Ну а в обществе, где пророк и прорицатель — реальность данная в ощущениях, неудивительно, что зеленошкурые использовали своё поганое колдунство. В итоге, это позволяло как выплачивать выигрыши, подогревая интерес к ставкам, так и неплохо навариваться в целом.
Однако, очевидно, шаманский способ отслеживания вероятностей дал сбой. То ли потому что я не задумывался об этом до прихода в банк — и без фанонных триллиардов дел хватало. То ли потому, что способ получения информации был «нестандартным», Мордред знает.
Но папка у меня в руках (ну и пока в руках, безусловно), была обязательствами клана Гринготс, а обилие клятв и ритуалов не давали поганым гоблам ничего со мной сделать. То есть, я мог сейчас сделать ставки и получить, прикинул я перелистывая, где–то восемьсот к одному на турнире. И, заинтересовался я, под мерное шаманское стучание головой, почти две тысячи к одному на турнир трех магов, ставки на который уже принимались.
Клерк за стойкой перестал охуевать и, соотнеся поведение шамана и мою скромную благородную радость, протянул поганую лапу за букмекерской папкой. Да прям, щаз, справедливо думал я, покрепче её прижимая.
Наконец, перестав портить ударами головы имущество банка, шаманский людоед тяжело вздохнул, полил многочисленные дырки от вырванных бородавок каким–то зельем и, с тоской уставившись на меня, проскрипел:
— Почтенный маг, может, договоримся?
— Почтенный гоблин, — сиял я не хуже тысячи Солнц. — Может и договоримся, — ответил я.
Ну а плотно прижимая папочку и идя в переговорную, я прикидывал, что ставки–то гоблы примут, да даже заплатят. Но за такие деньги и «оскорбление» вид, не одно столетие живущий под многочисленными обетами, клятвами и контрактами найдет как нагадить.
То есть, мне, если я загребу выигрыш, надо брать всех разумных, которые для меня что–то значат и ОЧЕНЬ хорошо прятаться. Иначе найдут, как нагадить, факт.
С другой стороны, а я ведь могу, ну и судя по панике гобла — они в некоторых вариантах даже отомстить–то не смогут, так что его, похоже, съедят. А потом еще как накажут, поганые ксеносы такие, они могут.
Ну и выходит, что я сейчас держу за зеленые, сморщенные яйчишки немалого в гоблинской иерархии шамана, да и частично, за одно минимум, клан Гринготтс. И тут вопрос не пролюбить шанс — не требовать слишком много, потому как, учитывая выдранные бородавки, этот тип на определенном этапе и яйцами пожертвует. Как и клан, одним — второе–то останется. А нахрена мне зеленые, сморщенные гоблинские яйчишки? Мне нужны денежки, так что будем делать все по уму.
— Пророк? — проскрипел в переговорной ксенос, на что я кивнул. — Фуф лал пророки, пихт мунан тин, маг, — под нос пробормотал он.
— Почтенный гоблин, — широко улыбался я, — только что вы увеличили вес своего вклада в наше взаимопонимание… — выдержал я хорошую паузу, за время которой ксенос копался под повязкой, очевидно — ища бородавки, потому как в других местах он их уже выдергал. — На десять процентов, — припечатал я ругателя. — А теперь, перейдем к серьезному разговору.
— Сотня тысяч, — злобно проскрежетал ксенос. — И почтенный маг никогда не делает ставки у клана Гринготтс.
— Пара миллионов, — ликовал я, — и я, возможно, подумаю, что может мне и не стоит стоять у входа в Гринготтс с плакатом о ставках, — после чего гобла скукожило, скрючило и колбасило.