– Довези меня до метро. Я выйду там. У меня здесь прямая ветка.
Я ëрзаю, устраиваясь удобнее, насколько это возможно, потому что моя спина прямая как доска, и стараюсь расслабиться.
Он же не будет затаскивать меня в постель? Нет?
Я и не лягу… пусть даже не надеется!
Ну подвезёт один раз. До метро. Ничего смертельного ведь не случится?
Я очень устала и разнервничалась.
Когда я собиралась домой, на улице начинал накрапывал мелкий ноябрьский дождь. Зонта у меня с собой, конечно же, нет. А в машине тепло, сухо и пахнет елью.
– Леся, – вдруг мягко окликает меня Полянский.
Кошусь на него одним глазом, не меняя напряженной позы.
– Что?
– Немного расслабься. Мы не в офисе, и я не собираюсь к тебе приставать.
– А.… спасибо, что сказал.
– Адрес?
– Мне до метро!
– Хорошо. Какого метро?
– Ближайшего!
Полянский хмыкает и распахивает полы пальто, откидываясь на спинку водительского сиденья, а затылком расслабленно упирается в подголовник. Мы медленно выезжаем с подземной парковки.
Богдан тормозит у пропускного пункта, и в этот момент его телефон начинает звонить.
Не удерживаюсь и бросаю косой взгляд на экран, внутренне сжимаясь, боясь увидеть там входящий от его невесты. Я почти на сто процентов уверена, что он не станет при мне с ней разговаривать. Это было бы низко.
Но ничего примечательного я не вижу. Ни смеющейся фотографии Илоны Шпак, ни её фото в купальнике там нет. Чёрный экран, красная трубка, зеленая трубка и имя. Мужское.
– Да? Что ты хотел, Данил?
Тихонечко выдыхаю от облегчения и отворачиваюсь обратно к окну, считать мокрые капли на стекле.
– Пап, а ты когда домой?
Моё сердце останавливается, как и весь мир вокруг, и ухает вниз.
***
За окном машины мелькает вечерний город, подсвеченный тысячами огней.
В Москве невероятная иллюминация, на которую тратятся миллионы бюджетных средств. Наших налогов. Вроде красиво, глаза радуются и останавливаются на мерцающих бликах, но в душе понимаешь, что это всё бесполезно. Лучше бы на эти средства построили несколько детских больниц, оснащенных передовым оборудованием, или отправили их на изучение и борьбу с раком.
Такими занудными мыслями, от которых мне вдруг хочется плакать, я забиваю свою голову, лишь бы не слышать, как Полянский беседует с сыном.
Богдан почти сразу выключил громкую связь и прижал телефон к уху, бросив на меня выразительный взгляд. Но в машине тихо, поэтому я слышу каждое слово, которое говорит мальчик на том конце трубки. И никакие мысли о мире во всём мире и налоговом бюджете не могут меня отвлечь. Как и новогодние огни за окном. Середина ноября, а уже кое-где поставили ёлки. Тем временем мальчик… Данила продолжает что-то беспечно рассказывать своему отцу.
– Ты обещал, что придёшь ко мне на тренировку. Тебя Василий Петрович ждёт, хочет поговорить, – я слышу обиду в голосе ребёнка и непроизвольно поворачиваю голову к своему водителю.
Богдан включил поворотник и перестроился в правый ряд, останавливаясь на светофоре. Я вижу значок метро и сажусь ровнее. В машине тепло и слегка укачивает, отчего хочется спать. Я могла бы ехать так и дальше и уже не особо возмущаться по поводу его порыва меня подвезти. Но слушать его разговоры с сыном – это уже слишком.
Где мама этого мальчика? Богдан разведён?
Скорее всего, да, он ведь женится. Илона Шпак. Меня мысленно передёргивает от этого имени.
– Данил, у меня было важное совещание. Я уже на пути к дому. Приеду ещё до того, как ты ляжешь спать. Тогда и поговорим.
– У тебя всегда совещания. Даже в мой день рождения тоже были, – продолжает гнуть своё мальчик.
Богдан тяжело вздыхает и, повернув голову вправо, ловит мой взгляд. Смотрит, не таясь, прямо на меня, прижимая телефон к уху. Я тоже смотрю на него в ответ, не в силах отвести глаза. Он красивый, взрослый мужчина. Старше меня на тринадцать лет. И он мне нравится, несмотря на то что изменил своей невесте со мной. Я не знаю, как это объяснить. Может, оправдываю себя тем, что мы не должны были встретиться вновь? Я никогда не должна была узнать об этой невесте, а он никогда не узнает, что я его тоже использовала, стараясь залечить собственные раны и поднять самооценку.
Нравиться такому мужчине приятно.
– Я приехал к тебе на день рождения.
– Под конец праздника! Спасибо, папа, что успел к торту!
– Даня, – строго говорит его отец. – Дома.
У Полянского за плечами определенно есть прошлое, а от прошлого бывают последствия. Я в его жизнь не лезу, как и он в мою. Мы случайные попутчики, которые по велению судьбы пересеклись. Несколько раз.
Мы встретились в ночном клубе, я хотела утешиться, а он, видимо, искал легкую добычу. А теперь я работаю на него, узнаю, что он скоро женится на влиятельной бизнесвумен и у него есть сын.
Он был женат? Любил свою бывшую жену? Любит невесту? А если бы мы встретились при других обстоятельствах?
Сжимаю ремешок сумки сильнее. Опускаю ресницы, разрывая этот затянувшийся зрительный контакт первой.
Я не должна задаваться такими вопросами, но всё равно думаю об этом чаще, чем должна. Я вообще не должна о нём думать… он чужой мужчина. Не мой.
– А я не хочу тебя ждать! Я лягу спать! Чтобы хоть раз ты меня подождал так же, как я жду тебя постоянно!
Моё сердце сжимается. Данил кричит на своего отца с таким отчаянием, болью, что мне хочется обнять его, хотя я никогда его и не видела. Успокоить. Поговорить.
Сколько ему лет? По голосу уже не малыш.
– Тебя никогда не бывает! Зачем ты меня забрал от бабушки? Верни назад! Тебя никогда нет! Я так больше не хочу… папа, не хочу.
Мои уши начинают полыхать, как и лицо. Этот разговор точно не для меня.
Мальчик вдруг всхлипывает, а Богдан дышит чаще. Мне даже кажется, я слышу, как он стискивает зубы, и они скрипят.
Мне нужно уходить. А ему ехать домой. К ребёнку.
– Даня, успокойся, я уже еду, и дома мы обязательно поговорим. Позови к телефону Вику. Я уже еду. Еду, – несколько раз глухо повторяет Богдан.
Я ни слова не скажу об этом разговоре в офисе. Ни с кем не буду обсуждать. Это не моё дело. И меня совершенно не касаются разборки отца и сына. Но мне почему-то физически больно оттого, как плачет на другом конце трубки мальчишка, а его отец просто молчит.
Не отдавая себе отчета, я трогаю Богдана за руку, которой он крепко сжимает руль. Пытаюсь ненавязчиво обратить на себя внимание своего босса, но он, видимо, так глубоко в своих мыслях, что не сразу откликается на моё прикосновение. На смену сигнала светофора тоже не реагирует. Сзади начинают гудеть, и Богдан, чертыхаясь, дёргается.
– Богдан… Алексеевич, остановите, пожалуйста, здесь. Я всё-таки на метро, – прошу тихо, отдёргивая руку от его ладони.
Мои пальцы покалывает, и я зажимаю их между колен.
Полянский рассеянно кивает, выкручивая руль, стараясь припарковаться, не нарушив правил дорожного движения.
Я вроде сказала тихо. Шепотом. Стараясь, чтобы ребёнок на другом конце телефонного провода не услышал лишнего, но внезапно тишина салона взрывается новым криком Данилы:
– Ты что сейчас с ней? Ненавижу тебя!
10 Глава
В понедельник утром я еле поднимаю себя с кровати. Долго смотрю на своё осунувшееся лицо в зеркале.
Прикидываю, когда успела обзавестись такими синими кругами под глазами. Фигура моя тоже изменилась. Живот впал, торчат одни ребра. Зато откуда-то появилась грудь. С удивлением ощупав её, я выдавливаю зубную пасту на щётку и сую в рот, опираясь одной рукой на край раковины. Немного шатает.
– Кошмар, – бормочу после умывания, разглядывая свою кожу ближе.
Может, мне нужно сдать какие-нибудь анализы? После папиного приступа в нашей семье все немного дёргано относятся к своему здоровью. Мама посетила всех специалистов, начиная со стоматолога и заканчивая гинекологом. И нас заставила пройти хотя бы терапевта. Сюрпризов никому не хотелось.
И вот сейчас я понимаю, что от нервов, переезда и новой работы я ничего толком не могла есть. Всё либо выходило назад, либо не доставляло никакого удовольствия. Пора прекращать эту своеобразную диету, а то так недолго и в обморок свалиться. И вообще, это может плохо кончиться. Анорексией или другими расстройствами пищевого поведения. Я как-то видела документальный фильм на эту тему, там девушки доводили себя до ужасного состояния и даже не понимали, что с ними происходит. Диетами я никогда не злоупотребляла, но сейчас, глядя на себя такую, мне становится немного страшно. Поэтому вместе с чаем, которым я последнее время стала ограничиваться по утрам перед выходом из дома, съедаю ещё два бутерброда с колбасой и сыром и одно варёное яйцо.
Тошнота сразу отступает.
Завязываю волосы в высокий хвост и, игнорируя наличие в моём гардеробе шапки, выбегаю на улицу. Ещё темно, но мне нужно попасть в офис пораньше.
На выходных я работала. Переделывала свой контракт, согласовывая его с юристом почти поэтапно. Мне повезло, что наш юрист Вадим холост, одинок, имеет кучу свободного времени и разрешил звонить ему по любому вопросу.
У меня ещё осталось несколько вопросов к Левскому, но я решила задать их ему лично. Доверия к корпоративной почте у меня больше нет.
В планах на понедельник, кроме посещения кабинета коммерческого директора, ещё намечен визит к ит-специалистам и программистам: пусть они объяснят мне, как к Левскому могло попасть другое письмо! Отправленное с моей почты! У кого-то есть доступ к моему ноутбуку?
Пароль сменила на очень длинный и заковыристый. Надеюсь, не забуду.
О Богдане и его сынишке я стараюсь не думать. Все выходные отгоняла от себя мысли об этих двоих. Это не моё дело. Меня не касается. Но в ушах до сих пор стоит истеричный крик мальчика:
«Ты что, сейчас с ней? Ненавижу тебя!»
Сердце сжимается каждый раз.
А потом ещё этот благодарный взгляд Полянского, которым он смотрел на меня, когда я пыталась унести ноги из его машины…, надеюсь, мы никогда не будем обсуждать эту поездку.