Глаза вдруг начинает печь, и, закусив губу, мне приходится несколько раз моргнуть.
У нас будет мальчик… Тимофей.
Вскоре нам нужно будет сообщить о ребёнке моим родителям и его сыну. Своему брату он, скорее всего, уже рассказал. Ищу взглядом тёмную макушку Германа и нахожу его рядом с Даней в другом конце бассейна. Он перехватывает мой взгляд и подмигивает. Киваю в ответ.
– Кхе-кхе, – деликатно покашливает Айсель, напоминая мне о своём присутствии. – Вот скажи мне, ты решила закрутить романы со всеми членами семьи Полянских сразу? Один из них для тебя точно маловат. Но, мне кажется, именно он искренне в тебя влюблён.
– Не говори ерунды, Айсель, – обрываю подругу, опасливо оглядываясь по сторонам.
Сплетен в офисе о моей персоне и так ходит предостаточно.
– Богдан Полянский выходил из нашего номера! – шепчет Айсель, подаваясь вперёд. – А ты была без белья, когда я пришла! Хочешь сказать, он просто заходил поболтать?
– На мне была пижама! И я спала! А он… он, да – заходил поговорить! Полянский – друг моей семьи, я этого не скрываю и не отрицаю. И вообще… – я резко сажусь – голова слегка кружится – и тыкаю указательным пальцем в сторону подруги. – Я же тебя не закидываю вопросами, куда ты уходила с психологической игры на сорок минут, а потом вернулась с юбкой, одетой неправильно! Не спрашиваю. Потому что не жду, что ты ответишь мне правду. И не очень-то я хочу знать эту правду. Потому что я тоже не слепая, Айсель. Но есть личные границы. Да, мы хорошо общаемся. И я хотела бы, чтобы это продолжалось. Но лезть ко мне с претензиями и проявлять излишнее любопытство не стоит. То, что я считаю нужным, я тебе рассказываю.
Мне вдруг захотелось оказаться в своём номере, при этом желательно поменять его на одноместный. Что маловероятно. База отдыха под завязку забита нашими сотрудниками, и свободных номеров попросту не осталось.
– Извини… – бормочет пристыженная Айсель.
Она покраснела, хотя с её смуглой кожей это почти незаметно. Лишь щёки покрылись небольшим румянцем. Но моя речь явно возымела действие.
– Ничего, – стараюсь, чтобы голос звучал более дружелюбно, но выходит не очень.
– Хочешь чаю? Я хочу прогуляться до бара, – говорит коллега, поднимаясь со своего шезлонга.
В бассейн только что вальяжной походкой вошёл Левский, и её взгляд намертво приклеился к его полуголому телу.
Чаю она хочет, ага…
– Да, хочу. С чабрецом и мёдом.
Следом за нашим коммерческим директором входит Богдан. На нём точно такой же банный халат с эмблемой отеля, как тот, что я сняла несколькими минутами ранее. С одной лишь разницей: он не потрудился его завязать. И сейчас половина женской части коллектива пускает слюни на его подкачанный торс. Вторая половина рассматривает Левского, который и вовсе халат надеть не потрудился.
И если тело второго меня совсем не волнует, то за движениями первого я слежу с маниакальной одержимостью. У меня, видимо, происходит какой-то гормональный бунт, иначе с чего мне находить Полянского ещё более привлекательным, чем прежде?
Мы расстались каких-то полтора часа назад. В какой-то момент, там, в номере, когда мы были одни… мне показалось, что он меня опять поцелует. И я придумала тридцать три варианта ответа, который спустит моего босса с небес на землю. А сейчас я их все забыла!
Помню лишь, какие мягкие на ощупь его губы. Какое сильное и твёрдое его тело. Каким он был нетерпеливым, когда хотел раздеть меня в ту ночь в клубе.
Встряхнув волосами, прогоняю из головы навязчивые картинки и с детальным интересом принимаюсь рассматривать свои ногти.
Мне хочется, чтобы он подошёл ко мне.
Айсель ушла, и шезлонг рядом свободен.
Поднимаю голову, когда слышу звук знакомого голоса совсем рядом, и встречаюсь с внимательными голубыми глазами Полянского.
Он беззастенчиво ощупывает взглядом мои ноги, бёдра, живот, поднимается к груди и останавливается на лице. На мне лишь купальник, а на нём халат и плавательные шорты. Мы видели друг друга и более раздетыми. Быстро облизываю губы, не разрывая зрительного контакта.
Внизу живота теплеет и хочется свести бёдра.
Я читала, что у беременных либидо повышается в несколько раз, и мне не хотелось бы, чтобы все мои сокровенные и тайные желания сейчас были написаны на моём лбу.
Богдан улыбается и направляется точно ко мне, оставив Левского позади себя.
– Привет. Решила больше не тратить время на сон?
– Решила не отрываться от коллектива, – говорю я.
– Моих не видела? Позвонили по работе, и я понятия не имею, куда Герман потащил Даньку.
– Они были в бассейне.
Полянский смотрит в том направлении, куда я указываю, и вдруг улыбка на его лице застывает, становясь неестественной. Брови недоумённо ползут вверх, и он, чертыхнувшись, размашистым шагом направляется прочь.
Я ещё несколько секунд пребываю в растерянности, а потом моё сердце сжимается в комок размером со спичечную головку.
Рядом с Богданом возникает светлая голова его невесты. Эту женщину невозможно ни с кем спутать. Атмосфера в бассейне неуловимо меняется. Все смотрят на эту высокую красивую женщину. На её чёрный небольшой чемодан и светлый спортивный костюм. Она обнимает Богдана за шею у всех на виду, упиваясь всеобщим вниманием и фурором от своего внезапного появления. Не замечает, с какой ненавистью на неё смотрит сын Полянского и как вытянулось лицо Германа. Зато я вижу, как довольно улыбается Кристина, когда Илона приподнимается на цыпочках и целует Полянского в щёку, глядя при этом прямо на меня.
Весь этот спектакль, он тоже для меня.
***
Мой первый порыв – уйти. Я встаю на ноги и надеваю обратно банный халат, плотно запахиваю его и завязываю пояс. Вытаскиваю из-под ворота волосы и, перекинув их на одно плечо, забираю с шезлонга свой телефон и наушники к нему.
Скосив глаза, вижу, как Богдан снимает с себя руки своей невесты и отстраняется, что-то ей говоря.
Из-за шума в бассейне не получается ничего разобрать.
– Ты куда, Олесь? – вдруг раздается рядом унылый голос Дани, и он дергает меня за рукав халата.
Я опускаю глаза на его мокрое лицо, на кожу, на которой блестят капли воды, потому что он только что самозабвенно развлекался со своим дядей в бассейне. С него капает на кафельный пол и край шезлонга. Мальчишка чешет нос и переминается с ноги на ногу, при этом буравя взглядом спину отца.
– В номер хотела подняться. Где твоё полотенце? – спрашиваю озабоченно.
Кожа парня покрылась мурашками, а губы вдруг начали синеть.
– Я нормально. Не змерз, – храбрится тот и опять смотрит на отца. – Ненавижу эту мегеру. Не уходи, Лесь. Пойдём.
– Куда?
– Я там планшет оставил. Поиграем.
Оглянувшись, бросаю взгляд на Богдана. Не могу без раздражения смотреть на его пару. Наш папочка, видимо, так сильно занят своей личной жизнью, что позабыл обо всём на свете. Рука Полянского опускается на чемодан Илоны. С легкостью подняв его, он второй рукой касается её спины, направляя к выходу.
От досады хочется топнуть ногой.
– Идём. Давай купим тебе тёплый чай? – говорю Дане, и, синхронно развернувшись, мы идём в сторону, противоположную той, куда пошли его отец с невестой.
Я провожу с ребёнком Полянского довольно много времени. Сначала постоянно оглядываюсь в ожидании, что его отец вот-вот вернётся, но, видимо, у него нашлись дела поважнее. Поэтому мы с Данькой играем на планшете, расположившись в конце бассейна, где нам никто не мешает. Айсель ушла обратно в номер. Герман несколько раз подходил, спрашивал, как у нас дела, но его больше интересовала компания девушек из экономического отдела, чем я и Даня.
Больше купаться я ему не разрешаю, наоборот, заставляю сходить в раздевалку и переодеться в сухую одежду. Подниматься к отцу мальчик не спешит. Он кажется озабоченным и слегка рассеянным, тоже поглядывает иногда поверх планшета в сторону входа. В моей памяти ещё свежо воспоминание о невольно подслушанной истерике, которую он закатил своему отцу по телефону. Поэтому я ничего у него не спрашиваю. Заказываю нам чай и сэндвичи, которые мы уплетаем за обе щеки, параллельно смотря какой-то фильм про супергероев.
Я опять начинаю собираться, когда понимаю, что мальчишка вот-вот заснёт на моём плече.
– Даня, – зову мягко, трогая его за руку. – Не спи. Пойдём, провожу тебя в номер.
– Не хочу. Он там с этой! Можно я к тебе пойду? – спрашивает Даня и трёт глаза.
Вроде и не малыш уже, но всё же такой ещё ребёнок. Очень напоминает мне моего брата Толика. Тот тоже хочет казаться взрослее, чем есть на самом деле, и иногда из-за этого у моих родителей куча проблем. А договориться с ним так вообще нереально!
– Не думаю, что это возможно. Если папа твой не один, ты просто ложись спать. Ни ты, ни… они не будете друг другу мешать.
Я поправляю ему волосы, которые падают на глаза, и улыбаюсь, протягивая мальчику свою ладонь.
– Она хочет отправить меня учиться в закрытую школу. Чтобы я приезжал только на каникулы к отцу. А они там два раза в год! Я лучше опять к бабушке уеду. Почему какая-то женщина папе важнее меня? Это потому что мама умерла и он не хочет проводить со мной время? Потому что я ему о ней напоминаю? – серьёзно спрашивает Даня, вставляя ноги в резиновые кроксы.
Я не знаю, что нужно говорить в такие моменты. Молчать, видимо, тоже совсем не правильно. Но у меня сердце сжимается, когда я думаю о том, какой этот мальчик одинокий. И злость зарождается внутри, когда думаю о том, какой его отец идиот!
– Я не знаю, Дань, – произношу тихо.
Данил показывает мне, где находится их с отцом номер, но у него нет с собой ключа. Он стучит, но никто не открывает. Дёрганья за ручку тоже не дают результата.
– Может, уснул? Позвонишь ему? А то у меня планик сел, а телефон я не брал, – просит мальчик и широко, во весь рот, зевает, прислонившись плечом к стене.
– Только не усни стоя, – предупреждаю его и лезу в телефон, чтобы найти контакт Полянского.