Встаю с места и снимаю своё пальто, молча прося коммерческого директора отойти в сторону.
– Дресс-код у нас для всех, Земцова. Даже для тех, у кого есть привилегии.
– Вы мне завидуете, Илья Юрьевич? Потому что у вас нет таких же?
Левский хмыкает и складывает руки на груди, скользя своим мерзким пошлым взглядом, который я запомнила ещё с первой встречи, по моему телу. Его глаза останавливаются в районе моей груди.
– Кхе-кхе, – раздаётся совсем не правдоподобное покашливание со стороны Айсель.
Она картинно постукивает себе по спине и указывает на свою еду. Подавилась, ага.
– Айсель, зайди ко мне до начала работы.
– Угу.
– А я поднимусь на этаж выше, – предупреждаю в удаляющуюся спину Левского, обтянутую синим пиджаком.
Он, не оборачиваясь, кивает, уже что-то печатая в своём мобильном. Звук входящего сообщения раздаётся из сумки Айсель.
Я вопросительно приподнимаю брови, с нескрываемым интересом поглядывая на коллегу.
– Рассылка от ювелирного о том, что они закрываются. Уже год шлют. Никак не закроются, бедненькие, – сокрушается она.
– Я к Полянскому.
– Прикрою тебя на планерке насколько смогу. Но сильно не задерживайся, – подмигивает мне подруга.
Пропускаю мимо ушей её шутку и, взяв своё заявление на отпуск, иду в сторону лифта.
Помощница Богдана активно стучит по клавишам клавиатуры, когда я захожу в приёмную.
Отвлекается от своего занятия лишь на секунду, приветственно кивнув мне.
– Что-то на подпись принесла?
– Мне нужно отдать это прямо в руки Полянскому, – вру.
– Заходи, он как раз у себя, – говорит Наталья, продолжая печать, и показывает мне подбородком на дверь.
Для приличия несколько раз стучу в неё. Чувствую, как у меня сбивается дыхание и начинают подрагивать колени.
– Входите.
У меня от его голоса всегда будут бегать мурашки по коже, или когда-нибудь я привыкну, и это прекратится?
Богдан сидит за своим столом, углубившись в ноутбук. Одетый в серый классический костюм и белую рубашку, застёгнутую на все пуговицы. Русые волосы аккуратно уложены, лицо идеально выбрито. На левой руке поблёскивают дорогие массивные часы.
Понедельник. Сейчас он в амплуа босса и руководителя огромной компании. Потёртые джинсы, щетина и футболки остались за пределами этого кабинета.
– Доброе утро, – произношу, замирая напротив.
Полянский отрывает взгляд от компьютера и слегка рассеянно, словно ещё не переключился и находится в своих мыслях, смотрит на меня.
– А… это ты, Леся.
Он расслабляется и приветливо улыбается мне, отчего в уголках его глаз собираются лучики морщинок.
– Я. И принесла вот это.
Улыбка застывает на его лице, когда взгляд натыкается на лист, зажатый в моих пальцах.
Голубые глаза моментально темнеют, приобретая стальной оттенок.
– Не передумала, я так понимаю? – тихо спрашивает Богдан.
***
Полянский смотрит прямо мне в глаза, ожидая ответа на свой вопрос. От меня не ускользает его внешнее спокойствие, ровное дыхание и абсолютно бесстрастное выражение лица, словно он смирился с тем, что я могу уволиться. Только его рука, которая до этого расслабленно лежала поверх стола, теперь сжата в кулак.
Можно помучить его ещё несколько минут, разыгрывая притворную комедию своего увольнения, но мне почему-то не хочется.
Этот мужчина… он действует на меня странно. С самой первой встречи, когда обжёг своим пристальным голубым взглядом. Куда бы я ни пошла в тот вечер в клубе, везде чувствовала его на себе. Он смотрел на меня, как ни один мужчина никогда не смотрел. С откровенным желанием обладать моим телом. Наверное, это и стало одной из причин, почему мы уехали тогда вместе и провели ту единственную ночь. Ночь, которая внесла коррективы в наши жизни и перевернула весь мой привычный мир.
Глупо было влюбляться в Богдана. Глупо надеяться и верить, что у нас в итоге может получиться что-то хорошее. Что возможен какой-то исход, где мы оба будем счастливы. Вместе.
– Это не то, о чём ты думаешь, – произношу я. – Я не увольняться пришла.
Делаю ещё несколько шагов вперед и опускаю на стол перед Богданом заявление о выходных за свой счёт. Полянский медленно переводит взгляд на листок бумаги, и я вижу, как его глаза начинают бегать по строчкам.
– Мы могли обойтись и без этих бумажек. Я бы отпустил тебя домой в любом случае. Тебе нужно проведать своих и отдохнуть, – говорит Богдан.
Мышцы его лица заметно расслабляются, и он несколько раз моргает, не поднимая на меня головы. Разжимает кулак и берёт ручку, ставя размашистую подпись чёрными чернилами.
– Я не устала и хотела соблюсти формальности. О нас и так ходят разные слухи, – пожимаю плечами и тяну руку обратно за заявлением. – Я сама отнесу его в отдел кадров.
– И что же это за слухи? – вдруг улыбается он, демонстрируя свои морщинки-лучики, которые мне так полюбились.
Предательское сердце делает сальто назад, а взгляд сам падает на его губы.
– Спроси у своей помощницы, думаю, она должна владеть информацией, – говорю сухо и, прочистив горло, добавляю: – Не хочу быть ещё и сплетницей, мне хватает амплуа шлюхи, которая залезла в постель к почти женатому мужчине.
– Не говори о себе так, – жёстко произносит Богдан и встаёт на ноги.
Задвигает рабочее кресло к столу и опускает крышку ноутбука. Поправляет идеально сидящий на нём пиджак и обходит стол, взяв в руки моё заявление. Я отступаю назад, поднимая голову выше, чтобы смотреть ему прямо в лицо.
– А разве это не так? Ты снял меня на одну ночь…
Не могу ничего с собой поделать и опять возвращаюсь к этому разговору. Наверное, потому, что всего пару мгновений назад в голове пролетели воспоминания того дня, всколыхнув эмоции. Беременность делает меня не стабильной и уравновешенной, какой я привыкла быть и чем всегда гордилась, а взрывной и плаксивой.
– Не переворачивай всё с ног на голову, Олеся. Что на тебя опять нашло? Мне показалось, раз ты передумала увольняться, значит что-то для себя решила. Приняла мои условия и расставила для себя приоритеты, – говорит Богдан.
Он становится рядом со мной, оставляя между нами сантиметров десять. Не касается и не трогает, как я и просила. Только это не мешает его – такому знакомому – запаху окутать меня с ног до головы. Стоит вдохнуть поглубже, как сердце под рёбрами начинает стучать быстро-быстро.
Пространства в кабинете словно бы становится меньше. Воздух – плотнее, свет – не таким ярким. Моя решимость превращается в робость. Приходится сглотнуть и опустить взгляд на его кадык, потому что опять он смотрит на меня так, как не должен.
– Я свои приоритеты расставила уже очень давно… – произношу тихо. – Они разительно отличаются от твоих.
Одна предательская слезинка вырывается на волю и медленно скатывается по моей щеке. Пытаюсь незаметно смахнуть её.
Полянский шумно выдыхает. Он стоит так близко, что от его дыхания у меня около лица шевелятся волосы, выбившиеся из косы. Его рука дёргается, словно он хотел коснуться меня, но, вспомнив мой истеричный запрет, не разрешает себе эту вольность.
– Если бы я мог, то бросил бы к твоим ногам весь чёртов мир, лишь бы ты всегда улыбалась, Леся.
– Для улыбки мне нужно не это, – говорю я и поднимаю вверх глаза, стряхивая мокрые капли с ресниц.
Мы боремся с ним взглядами в безмолвной тишине. Секунды тянутся как часы. Но я знаю: с того момента, как зашла к нему в кабинет, прошло не больше пяти минут. Нам обоим сложно быть рядом. Эта недоступная близость выкручивает нутро не только мне, но и ему. Это видно по его потухшим глазам. Даже сейчас между нами стоит призрак другой женщины. Её нет в этом кабинете, но я кожей ощущаю её присутствие. Богдан тоже об этом знает.
– Не проси меня об этом, Леся, – глухо говорит Богдан.
Я никогда не попрошу его разорвать обязательства с Илоной Шпак. Да, я хочу этого больше всего на свете. Но просить я не буду. Он должен сам прийти к этой мысли. Сам должен выбрать меня. Нас.
Только пока его миром правят деньги, а не чувства, этому никогда не бывать.
Аккуратно тяну из его рук своё заявление и делаю шаг назад.
– Я и не прошу. Передавай привет Дане и скажи ему, что он может мне написать, пока меня не будет в городе. С наступающими праздниками, Богдан Алексеевич.
– С наступающими, Леся. Ты можешь сама Дане об этом сказать. Он будет рад, если ты ему позвонишь. Он постоянно от тебе говорит, – мимолетная искренняя улыбка пробегает по губам Богдана перед тем, как он опять сжимает их в тонкую линию.
– Я позвоню.
Полянский проводит ладонью по своему хмурому лицу и резко отворачивается к окну.
Несколько секунд смотрю на его напряженные плечи и иду к выходу.
– Леся? – окликает меня Богдан, когда я уже берусь за ручку.
Смотрю на него через плечо.
– Да?
– Я сам скажу твоему отцу о… – его взгляд перемещается на мою талию и быстро возвращается к лицу, – о твоем положении. Не переживай об этом и отдыхай. Если что случится – обязательно звони.
Сглотнув ком в горле, киваю и выхожу за дверь, тихо прикрывая её за собой.
Я хочу домой. К маме. Спрятаться в родительском доме среди родных и близких и отключиться на время от новой главы своей жизни.
25 Глава
Переступаю порог родительской квартиры и облегчённо выдыхаю. Дорога была недолгой, но я ужасно вымоталась. Накануне допоздна доделывала последние дела на работе, а потом собиралась впопыхах. Не смогла бросить всё как есть и уехать, совесть меня бы замучила.
Встречать меня никто не спешит. Я никому не сказала, что приеду раньше запланированного. Разматываю шарф и ставлю дорожную сумку на пол около своих ног.
– Есть кто дома? – спрашиваю, смотря в сторону кухни.
Мама выглядывает в дверной проём и несколько раз моргает, словно привидение увидела, а потом расплывается в улыбке и спешит ко мне.
– Леся! – вскрикивает она и раскрывает руки для объятий. – Хоть бы предупредила! Мы раньше тридцатого декабря тебя и не ждали!