– Так, – говорит Леся, горделиво вздернув подбородок.
У нее в комнате царит полумрак. Опускаю взгляд на ее выпируюцие ключиться и сглатываю. Из под обычного розового халата в цветочек, выглядывает край кружевной ночной рубашки.
– Я рад брату. Задолбался быть один. У тебя вот есть Герман, а Леся рассказывала о своих младших. Ты в курсе, что у нее есть брат и сестра? И папа и мама и даже бабушка. Собаки у них нет… – болтает сын и я незаметно выдыхаю. Воспринял новость без агрессии, это уже хорошо. Но потом Данька вдруг в ужасе округляет глаза и продолжает.– Вот черт! Дети же долго растут! Когда он вырастет, я стану таким же старым как вы!
– Даниил!
– О боже…– бормочет Олеся и кажется, давится от приступа неконтролируемого смеха, покачивая головой.
Выразительно смотрю на сына и он сам понимает, что сболтнул. Хлопает ладонью себе по губам и закатывает глаза.
– Это не мат! Пойду чистить зубы. Пока, Лесь! Завтра созвонимся?
Леся немного мнется и бросает на меня быстрый взгляд, неуверенно кивает, хотя Данька уже убежал и не видит ее.
Зато я любуюсь.
Когда не накрашена, совсем как девчонка выглядит. И нафига я ей сдался? Ей бы пацана ее возраста и без багажа за плечами. Чтобы совместный опыт и ошибки вместе наживали. Вместо этого болтает по вечерам с моим сыном, под сердцем носит еще одного ребенка и смотрит на меня так, что внутри все замирает и переворачивается как в далекой юности.
Беру телефон в руки и прошу:
– Не сбрасывай. Давай поговорим.
– Ладно…
Замолкаем, а потом начинаем одновременно:
– Как ты?
– Спасибо за ягоды.
Усмехаюсь.
– Пустяки.
– Ты не злишься, Богдан? На то что я разболтала про малыша? Я считала ты давно ему сказал, – быстро в свое оправдание начинает тараторит Олеся, теребя кончик косы. Словно боиться, что я вдруг начну ее отчитывать. – Прости-прости.Так я бы ни слова…это должен был сделать ты, как отец. Но Даня, он…начал задавать наводящие вопросы. Намекать. Мне показалось знает.
Возможно хитрый Даниил, что-то и заподозрил еще в коридоре больницы. Картинки на стенах там были весьма говорящие. Боялся у меня спросить? Дерьмовый я отец.
– Закрутился. Я даже рад, что это случилось так, при тебе. Меня бы он такой бурной реакцией вряд ли порадовал.
– Поэтому ты не хочешь отключаться? Боишься что десятилетка закатит тебе скандал? – она конечно шутит, но я вижу что затаив дыхание ждет от меня ответа.
– Я боюсь не этого. А того что ты опять перестанешь отвечать на мои звонки.
Щеки ее опять раскраснелись, глаза блестят в свете ночника и кажутся непривычно огромными, губы все искусала. Нервничает? Мой взгляд задерживается на них и я сглатываю скопившуюся во рту слюну. Рефлекс как у собаки Павлова. Дожили.
– Как на работе дела? – переводит тему на нейтральную и удобнее на подушке устраивается, подложив руки под щеку.
Данька распевает песни в ванной, а я беру его телефон и иду к себе в спальню. Ложусь на кровать и начинаю рассказывать. Просто говорю без остановки. Леся иногда перебивает, задавая наводящие вопросы. Но в основном просто слушает кивая и несколько раз пытается скрыть от меня зевки. Я эгоистично не хочу заканчивать нашу беседу, но вижу, что у нее слипаются глаза.
Мы прощаемся быстро.
На утро я звоню ей по дороге в офис опять и впервые за несколько дней Леся снимает трубку.
– Привет.
37 Глава
Я не собиралась опять таять и растекаться перед Полянским лужицей, но игнорировать его присутствие в моей жизни становилось с каждым днем все сложнее. Особенно, когда даже мое собственное тело красноречиво напоминает мне о нем. Богдан словно боялся, что я забуду его, находясь на расстоянии. И всячески старался напомнить о себе. Звонки. Ягоды. Конфеты и цветы. Он писал мне сообщения и просил присылать фотографии. Я фотографировала исключительно живот. Он злился.
Так ему и надо.
Когда Богдан ушел из дома моих родителей, быстро и безропотно, не пытаясь даже спорить или отстоять то малое что есть, между нами, я даже не расплакалась.
Вообще ничего не ощущала, полный эмоциональный вакуум. Пустота и разочарование сбивали с ног. Это не те эмоции, которые должна испытывать беременная, поэтому я просто постаралась занять себя всевозможными делами, чтобы не думать ни о чем и не навредить своему малышу. Он же не виноват в том, что его родители пока никак не могут найти дорогу друг к другу. Возможно, никогда и не найдут.
Я чувствовала себя дурой и последней идиоткой. Жила в каком-то своем выдуманном мире, витала в иллюзиях, надеялась и верила. Он с сыном меня познакомил, с братом, всегда рядом был и казалось, что не безразличен. Я ему запретила себя трогать, касаться, но знала же что хочет. Считывала по его взгляду, движениям. Я ведь влюбилась. Все что был до…казалось пробным периодом, а теперь я вкусила настоящее чувство и сразу налетела на бетонную стену. Разлетелась на тысячи осколков и пытаюсь собрать себя заново.
Цветы мне носил, приехал ко мне, а я о близости с ним вновь мечтала.
Боже…
Умом не тронуться помогали мысли о малыше у меня под сердцем. Я много мысленно с ним разговаривала и обещала, что мы обязательно со всем справимся. У меня есть любящая семья и у него будет такая же.
Любовницей становится я не хочу. Низко. Унизительно. Грязно.
Сейчас я даже рада, что папа всего этого в свое время лишился. Зато он смог сохранить и привить нам, своим детям, другие ценности. Семья. Любовь. Гармония. Что еще нужно для полного счастья?
Я много гуляю последние дни. Дома в четырех стенах сидеть совершенно невмоготу. Мама пытается кормить любимыми вкусностями. Папа несколько раз пытался извинится за свои резкие слова у него в кабинете. Только за что ему извиняться я так и не поняла? За правду? За нее не извиняются.
Толик после школы, сразу заваливается ко мне в комнату. А Дина иногда даже ночью приходит и ложится рядом. Забирается под одеяло, и мы обе притворяемся, что спим. Несколько раз, я слышала, как она тихо плачет в подушку, и явно этому виной не моя неустойчивая личная жизнь.
Богдан постоянно звонит и пишет. Буквально атакует сообщениями!
А потом он начинает посылать цветы. Буквально заваливает ими всю нашу квартиру!
Мама умиляется, расставляя их по вазам, папа хмыкает, почесывая подбородок и даже Дина утаскивает к себе в комнату букетик.
Первые звонки игнорирую, а когда мне начинает звонить и писать Данька, понимаю, что не смогу ему не отвечать. Душа у меня лежит к этому мальчишке и болит за него.
В огромном торговом центре останавливаюсь напротив детского магазина с интересом рассматриваю витрину. Вспоминаю наш вчерашний звонок по видеосвязи и улыбаюсь. А потом краснею до кончиков ушей, вспоминая как следом разговаривала с его отцом. Первый раз за долгое время.
Захватив губами трубочку от молочного коктейля, бесцельно бреду дальше, разглядывая витрины. Вокруг суета, весь город готовится к празднику. Люди толпами бегают по магазинам, наперевес с подарочными пакетами и коробками. Мне тоже нужно, что-то прикупить для домашних.
Из раздумий меня вырывает настойчивая трель телефонного звонка. Он раздается из моей сумки. Вздохнув, опускаюсь на ближайшую пустынную лавочку и достаю мобильный.
Звонит Айсель.
– Привет, коллега! Как там отдыхается? Не забыла еще нас? – раздается звонкий голос на другом конце трубке.
– Привет. Дома слишком много народу и по утрам длинная очередь в ванну, а в остальном сплошные плюсы, – пытаюсь шутит.
Откидываюсь назад на спинку лавочки, и незаметно приспустив, начавшие давить на живот колготки, кладу поверх него руку. Я последнее время часто прислушиваюсь к ощущениям внутри себя, мама сказала, примерно на этом сроке ей прилетел от меня первый пиночек. Но у меня ничего такого нет.
– Я вот в аэропорт еду. К своим на праздники. Надеюсь, нас не выдернут раньше положенных десяти дней. Я планирую отдыхать и есть мамину выпечку!
– Мой план примерно такой же. В начале января вернусь обратно. Все живы на работе? Левский не зверствует?
Айсель немного молчит, словно подбирая слова, а потом тихо произносит:
– У него какие-то контры с начальством. Биг Босс последние дни зверствовал. Всем досталось. Особенно отдел кадров распек по первое число. Крыска, кажется, написала заявление на увольнение даже. Злорадствовать, конечно, нехорошо, но она давно нарывалась.
Я замираю. Богдан злиться? Почему? Что-то случилось? Он довольно справедливый и уравновешенный руководитель. Эмоции старается держаться при себе и не вносить личные проблемы в работу. Взять хотя бы нашу ситуацию.
– Что-то произошло? – не могу удержаться от вопроса, который так и вертелся на кончике языка.
– Ты не в курсе? Слияние “Полян-групп” и “Шпак. Инновационный центр” не состоится. Компания терпит ежедневного огромные убытки. Акции обесцениваются. Деньги вылетают в трубу. Поэтому я и не рассчитываю на долгие выходные…нас по любому дернут в офис назад. Если будут вызывать ты поедешь? – спрашивает Айсел.
Волоски на руках встаю дыбом. Слияния не будет? Сделка аннулирована? А как же их брак? Его тоже не будет? Ведь именно он нужен был Богдан. Больше, чем я и его ребенок. Что же поменялась?
Мы вчера разговаривали, и он ни сказал об этом ни слова! Зато я наболтала лишнего и теперь Данька в курсе того, что скоро станет старшим братом. Я думала Богдан разозлиться, когда узнает, что я не сдержала язык за зубами. А он был такой расслабленный и довольный, только немного уставший. Я давно не видела его и жутко соскучилась.
Игнорировать его звонки сложно. На сообщения не отвечать пытка.
Я не хочу мучать ни себя, ни его. Не хочу быть причиной, по которой он потеряет весь свой бизнес. Но хочу быть причиной по которой он будет счастлив.
– Погоди…как это не слияния не будет? Почему? – спрашиваю шокировано.
– Не знаю. В такие тайны, наверное, посвящают только приближенных. Я к ним не отношусь. В общем если выйдешь на работу раньше меня, загляни в свой средний ящик, я оставила там тебе небольшой подарочек. Целую! С наступающим!