– Какой красавчик, он тоже владелец заводов, газет и пароходов? – выдыхает Дина, поправляя волосы.
Видимо, она уже совсем оправилась от истории с Владимиром и Артуром, раз опять смотрит на парней.
– Он просто бармен, Динка, – смеюсь я, наблюдая, как воодушевление на её лице сменяется разочарованием.
Мы вылезаем из машины всей толпой.
Я выдыхаю облачко пара и, натянув на руки варежки, замираю в нерешительности, наблюдая, как Богдан идёт к нам. Его обгоняет Даниил и чуть не сносит меня с ног, обнимая.
– Осторожнее!
– Леся!
Пошатываясь, смеюсь, стискивая его в ответ и натягивая на голову съехавший капюшон.
– Привет! Шапка где? – журю его по-доброму.
– В доме осталась! Идём, там тепло и есть бутерброды с колбасой…
– Колбаса?
– Я не мастер праздничных завтраков, – раздаётся над ухом голос Богдана. – Моё коронное – это бутерброды и омлет.
Поворачиваюсь к нему, всё ещё обнимая Даньку и смотрю с замиранием в любимое лицо. Он словно немного постарел за эти дни, что мы не виделись. Или так сказывается на нем усталость и проблемы собственной фирмы. Сердце тоскливо сжимается.
– Привет, – говорю с тихим придыханием.
Богдан кружит глазами по моему лицу, словно пытается увидеть малейшие изменения. Мы всего один раз говорили по видео, в остальное время только созванивались и переписывались.
Соскучился? Я – очень.
Его взгляд опускается на мои губы, и я инстинктивно приоткрываю их, выпуская на волю облачко пара.
Он стоит так близко! Я чувствую тепло, исходящее от его тела, и не могу пошевелиться. Богдан тоже не двигается. Просто смотрит. Ощупывает взглядом, опускаясь ниже. Смотрит на мой живот, который немного выпирает из-под распахнутого пальто.
Полянский проводит рукой по своим отросшим волосам и смотрит опять мне в глаза.
Чувствую лёгкое разочарование.
Даня обнял меня. Выразил свои эмоции так бурно! Теперь суетится рядом, бегает, прыгает. Почти на голове ходит! А Богдан словно закрылся.
– Кхе-кхе, Бодя, ты не поможешь нам с багажом? – спрашивает мама, деликатно вклиниваясь между нами.
– Конечно. Иди в дом, Леся. Не мёрзни, – тихо произносит Богдан и отворачивается.
– Идём! – Тянет меня за руку Даниил, и мне ничего не остается, как последовать за ним.
***
Дом огромный! Светлый и очень уютный. На первом этаже расположена большая гостиная, совмещённая с кухней. Огромные окна в пол выходят на лес и заснеженную веранду, которую, проклиная всё на свете, расчищает Герман. Богдан вынес туда гриль, и они вместе с моим отцом планируют готовить на нём мясо. Общаются они всё ещё натянуто, папа сыплет колкими шутками, а Богдан по-доброму их отбивает.
Я наблюдаю за ним в основном издалека. Боюсь прямого разговора, прям потряхивает меня.
– Я выиграл! – кричит Данька, вскинув вверх кулак.
– Я поддался, – кривится в ответ Толик, отбрасывая от себя джойстик. – Мам, есть оливьешка?
Они расположились на полу возле дивана, оккупировав игровую приставку. Я переживала, как Даня адаптируется среди стольких незнакомых людей, но он просто отлично влился в семью, поймав ритм. С любовью смотрю на его взъерошенную макушку, этот мальчик смог покорить моё сердце с первой встречи, как и его отец.
– Оливьешка будет, когда ты поможешь её нарезать! – отвечает мама.
– Да ладно, мам, пусть играют. Я тебе помогу, – говорю, вставая с дивана.
От резкого движения немного ведёт, и я хватаюсь за подлокотник. Чувствую, как спину печёт от чужого взгляда. Обернувшись, вижу, как Богдан внимательно за мной наблюдает через стекло, поджав губы. Папа рядом, что-то рассказывает, жестикулируя.
Мы так и не поговорили. Вроде и места в доме много, но стоит какая-то жуткая суета. Уединиться не было никакой возможности.
– Ты сиди отдыхай! Динка вон ничем не занята, опять в телефоне! Пообщайся с семьёй, дочь!
– Я составляю нам праздничный плейлист!
– Лучший плейлист для праздника – это задушевные разговоры!
– Ну ма!
Мама под возмущенные возгласы сестры забирает у неё телефон, пододвигая к ней миску с варёными овощами, а потом поворачивается ко мне:
– А ты сходи посмотри в багажнике пакет с ёлочными игрушками. Машина открыта!
Недоумеваю, куда мы будем вешать эти игрушки? Так как подходящего новогоднего дерева не вижу. Но решаю, что лучше не спорить с родительницей. Она немного на взводе, потому что искренне считает: новогодний стол сегодня – её ответственность. Собираюсь ей помочь как только вернусь с улицы.
Около чёрной машины Полянского замечаю её хозяина. Сердце глупо трепыхается, делая кульбит.
Он же только недавно был с другой стороны дома? Бросаю взгляд на коттедж, в окне замечаю маму, которая машет мне рукой “иди-иди”. Всё понятно. Подстава. Надеюсь, всех любопытных посадят резать салаты, а не подглядывать за нами.
Полянский меня не видит. Разговаривает по мобильному и вышагивает взад-вперед около багажника машины. Возбуждённый и какой-то всклокоченный. Видимо, звонят по работе. Даже тридцать первого декабря не оставят его в покое.
Останавливаюсь неподалеку, скрещивая руки на груди. Не хочу ему мешать, но и обратно в дом идти не хочу. Хочу побыть рядом с Богданом, пусть пока он меня и не видит.
С неба сыплется редкий снег, стремительно начинает темнеть, из-за забора слышится лай собаки и смех наших соседей, там тоже собралась какая-то большая компания. Сосны тихо покачиваются. Совсем не ощущаю холода. Очень приятная стоит погода. И природа словно замерла в ожидании Нового года.
– Да, хорошо. Я вернусь третьего или четвертого. Ждёт? Отлично. Тогда и подпишем. Давай, Илья, до связи! И с наступающим!
Полянский вешает трубку и запускает руку в волосы, а потом, как совсем недавно его сын, вскидывает вверх кулак.
– Да!
– Ты тоже выиграл в какую-то крутую игру? – спрашиваю и делаю шаг вперёд, в зону его видимости.
39 Глава
Богдан оборачивается. Его глаза блестят в полумраке, и вообще он выглядит немного ошалело. А потом стремительно пересекает разделяющее нас расстояние и обнимает меня. Он меня обнимает! Стискивает так сильно, что кажется, ещё немного и сломает. Я перестаю дышать, чувствую, как нос щекочет уже знакомый и такой родной запах.
Веки опускаются сами собой. Он меня даже не целует. Просто обнимает. К себе прижимает, у меня внутри взрыв эмоций и тахикардия.
– Богдан… – шепчу потрясённо, хватая его за плечи.
Жмусь сама. Так соскучилась, сил нет.
Он вдруг втягивает носом воздух около моих волос. Зарывается в них и выдыхает. Его большое мужское тело расслабляется.
– Лучше, Леся. Египет готов подписать контракт. Увеличивают сумму поставки масла втрое. Это огромные объемы, но, думаю, мы справимся. Закупим оборудование, наладим поставки, – сбивчиво объясняет Полянский и немного отстраняется.
Заглядывает мне в глаза, а я руки разжать не могу. Хочу ещё прижаться к нему сильно-сильно.
Богдан улыбается. Его глаза светятся, в уголках собираются мелкие морщинки
Он такой счастливый, словно и правда сорвал какой-то джекпот.
– Поздравляю, – шепчу пересохшими губами, в горле тоже словно пустыня Сахара.
Богдан проводит ладонями от моих плеч до самых кончиков пальцев. Немного сжимает их, неотрывно глядя на меня. Пускает по моему телу разряды тока. Заряжает своей энергией и возбуждением от удавшейся сделки. В животе словно взрываются мини-фейерверки. Очень необычное чувство.
– Поздравляю! – говорю громче. – Сегодня у тебя двойной повод для праздника.
Полянский отпускает руки. Между нами сантиметров десять, и смотрит он так пристально, прямо мне в душу. Эти голубые глаза сведут с ума любую женщину, и у меня нет сил больше им сопротивляться. Не хочу. Хочу отпустить себя и быть счастливой. Это же так просто. Да?
– Какой второй? – спрашивает с мягкой улыбкой Богдан и склоняет голову.
Наши носы вот-вот соприкоснутся.
– Новый год? – отвечаю нерешительно.
– Хочу ещё один повод для праздника. Личный.
– Да? А не слишком ли вы жадничаете, господин Полянский? – хихикаю и замираю.
Богдан вновь опускает руки мне на талию и притягивает к себе. Шарит взглядом по моему лицу и словно заворожённый останавливается на губах. Они как по команде приоткрываются. Жаждут вновь ощутить его губы.
– Знаешь, я даже хочу быть жадным. Потому что, только представь, я встретил женщину. Чудесную, милую девушку. Она просто потрясающая! Смешит и заставляет меня помолодеть лет на десять рядом с ней. Приняла моего ребёнка, скоро родит мне ещё одного. Опутала меня своим очарованием, и я решил ей сдаться. Хочу быть жадным до времени с ней. Того самого времени, которого у нас скоро станет в разы меньше, потому что из неё вылезет маленький человек, – говорит Богдан.
Я слушаю его, затаив дыхание и широко открыв глаза, а на последней фразе начинаю хохотать. Бью кулаками его в грудь и возмущенно шиплю:
– Ты убил всю романтику! Я и не знала, что ты такой оратор…
– Ты многого обо мне не знаешь, а я – о тебе. Познакомимся заново, Леся?
– Ты разорвал ради меня многомиллионную сделку? – этот вопрос вертелся у меня на языке с момента звонка Айсель.
– Многомиллиардную.
– Какие жертвы… должно быть, ты сошел с ума?
– Немного двинулся, ага, – бормочет Богдан мне в губы.
Мои ресницы падают, когда он целует меня страстно и напористо. Совсем не деликатно сдавливает мой затылок и углубляет поцелуй.
Боже…
Кажется, мне нечего будет загадать в эту новогоднюю ночь, потому что моё самое заветное желание только что сбылось.
Мы ещё какое-то время стоим и обнимаемся. Молча. Просто упиваясь близостью и теплом друг друга.
– Идём внутрь? Ты не замерзла? – спрашивает Полянский, покачивая нас из стороны в сторону.
– Нет.
Правда не замерзла ни капельки. Счастье и умиротворение греют изнутри. Где-то на задворках сознания бегают отчаянные мысли: а не слишком ли быстро всё развивается? А потом я вспоминаю, что папа сделал предложение маме на третий день после знакомства и ушёл в армию. Они писали друг другу письма целых два года. За это время встречались четыре раза по полчаса, и их чувства выдержали эту проверку. Ни на секунду не угасли. Ещё через год они поженились, там же, в воинской части в Калининграде. Если они рискнули и у них получилось, почему я должна бояться?