– Способ элементарный, детский даже. Вот этот колпачок-приёмник.
– Отвернись! – скомандовал Максим.
– Там есть счётчик, на преобразователе, – сказал Магг.
– Посмотри сам, – Максим протянул бывшему двойнику вождя мирового марксизма свои заряженные «чётки».
Магг взглянул на белый «камень» преобразователя, отступил в смятении:
– Этого не может быть!
– Что с тобой? На тебе лица нет, – удивился Максим.
– Этого не может быть! – повторил Магг. – Наверное, испортился счётчик... Хотя многие века назад у нас тоже было гораздо больше Семени... Глазам не верю!
– И сколько же накрутил твой счётчик?
– Триста сорок восемь миллионов... Миллионов, мой господин! Это фантастика! Не верю...
Максим засмеялся.
– Я же туземец, варвар. У нас только так и не иначе. Ты мне другое скажи: хватит этой Творящей Силы, чтобы нам втроём попасть на Норману?
– Если счётчик не врёт, мы можем переправить кроме нас ещё две большие роты солдат.
– Ну, пока обойдёмся без армии. Буди Тофика, берите из багажника чемодан и мою сумку – и погнали. Прямо во дворец, к Дульси!
– Благородный Ки-ихот, – Магг замялся в нерешительности. – Пока мы не узнаем, что с Её Высочеством и где она сейчас, я бы поостерёгся с дворцом. Нас там могут поджидать Мудлак и его головорезы.
– И что ты посоветуешь?! – рассердился Максим. – Отсиживаться здесь?! Не кажется ли тебе, что мы чересчур много бегаем? Не пора ли дать этому рыжему мудаку бой?! Что скажешь, генерал-майор?!
– Я всегда и во всём «за», – сказал Магг. – И всё же, мой господин, послушайте старого усталого отца и мужа. У меня на Нормане есть несколько загородных домиков. Нечто вроде ваших дач. Мне нравится одна из них, очень укромная, расположенная в глуши. Немножко отдохнём там, разведаем обстановку... Территорию дачи охраняет специальная сигнальная система...
– Ладно, уговорил! – махнул рукой Максим. – Мы готовы посетить твою фазенду.
Магг на несколько минут исчез и появился в холле вместе с заспанным Тофиком, сумкой Максима в одной руке и чемоданом с товаром в другой.
– Что дальше? Командуй, Маг!
– Мы становимся в круг, берёмся за руки, впрочем, это не обязательно, я детально представляю свою... фазенду и поворачиваю преобразователь... Но я до сих пор не могу поверить, благородный из благороднейших Ки-ихот, что всё это возможно в принципе.
– Ты мне надоел! – рявкнул Максим. – Давай делать дело! Так, становимся в круг, берёмся за руки! Ну, Маг, чёрт бы тебя побрал, где твоя грёбанная фазенда?!
Бывший двойник вождя мирового марксизма решительно вздохнул закрыл глаза. Максим даже не увидел, когда он повернул камушек преобразователя на его могучих «чётках».
Сверкнуло. Дрогнула под ногами земля. На миг (или на тысячелетие?) показалось, что он умер, исчез, взорвался и размазан в тонкую, тончайшую плёнку. Затем всё судорожно сжалось, тревожно ёкнуло вдруг обнаружившееся сердце, и Максим увидел себя и друзей среди тех же стен холла, но наполовину разрушенных. Рядом плескалась ночная вода, а метрах в трёхстах возле воды смутно виднелся огромный белый дом.
– Мой господин!!! – Казалось, Магг сейчас разрыдается. – Всё правда! Случилось! Высокие звёзды, мы дома!
Он ошалело посмотрел по сторонам, взглянул на счётчик хранителя Творящей Силы.
– Осталось триста сорок шесть миллионов! Такая космическая мощь... Мы случайно вырвали из земного замка часть холла... Благородный Ки-ихот! Я потрясён! Я старый и ленивый слуга Её Высочества, я видел мир... Я, честно говоря, никогда особо не верил в случайных Рыцарей, но сегодня я потрясён! Мой удивительный господин! Ты можешь оплодотворить половину женщин Норманы!
– Этим я, может, займусь завтра, – улыбнулся Максим. – А сейчас пошли в твою фазенду... Что-то она издали уж очень скромна, мой друг. Сколько здесь комнат?
– Полтораста... Нет, немножко больше, – и себе засмеялся Магг. – Пойдём, мои дорогие гости.
ГЛАВА 3
Валун огромный, мокрый, скользкий...
Нагибаемся, рывок, жижа чмокает, не хочет отпускать... А вот и личинки эмнуса пресмыкающегося, будь проклят этот деликатес! Тем более, что в ущербной памяти брезжат не менее ущербные сведения: таким варварским способом личинки добывали тысячи лет назад, может, даже десятки тысяч лет назад... И всё же, хочешь или не хочешь, но нагибаешься, нагибаешься, наги... К чёрту! Нет, нетушки сил! Если я ещё раз нагнусь, голова непременно лопнет...
Дульси присела на валун.
– Госпожа! – Это верная Джи. Подбежала, смочила тряпицу в чистой воде, положила на лоб... Моё прекрасное дитя... Но где же благородный Ки-ихот?! Почему, ну почему он где-то пропадает? Почему не придёт и не освободит свою даму сердца, свою Дульси? Где он? Жив ли?
– Солнце ещё не село? – спросила она у Первой Подруги. Можно, конечно, самой глянуть, но нет сил. Совершенно нет сил. Пусть её засекут плетью, но она больше не может переворачивать эти ненавистные камни.
– Солнце давно село, – сказала Джи. – Всё! Хватит! Я не шевельну больше даже пальцем и вам не позволю. Отдохните, моя госпожа, и пойдём домой... Если этот мерзкий Герма начнёт к вам приставать, я задушу его своими же руками.
– Ничего, Джи, я тоже пока не умерла, – слабо улыбнулась Дульси. – Рабыни уже ушли на ужин?
– Да, госпожа. По-моему, мы тут самые непокорные, а потому самые проклятые работники! – Джи вдруг поперхнулась словом. – Высокие звёзды! Опять эта мразь – Герма! Он идёт к нам. Я боюсь...
– А ты ничего не бойся, – спокойно сказала Дульси, вглядываясь в приближающуюся тушу надсмотрщика. – Я, конечно, больна, но я полностью владею ситуацией.
– Ну что, Ваше Высочество, – глумливо загремел Герма. – Опять слабость в коленках и руках? Опять нет сил поднять камень?
– Урод! – прошипела Джи. – Как я его ненавижу!
– Спокойно, моя девочка! – властно произнесла принцесса. – Всему есть начало и свой конец. Спокойно!
– Вы мне, шлюхи, надоели! – грозно заявил Герма. – Я не стану ждать ночи и вылечу тебя, грязная рабыня, прямо здесь, на плантации! Пусть твоя служанка оценит мои возможности.
Он победно рыгнул, ухватил Дульси за руку.
– Где тут у нас посуше? Выбирай!
Похохатывая, Герма стал свободной рукой расстёгивать свои омерзительные шорты.
– А где угодно, мой возлюбленный, – так же беспечно ответила Дульси и, выхватив из складок одежды широкий короткий кинжал, воткнула его в сердце надсмотрщика. Герма тупо посмотрел на кинжал, губы его шевельнулись.
– А вот говорить тебе, милый, уже нечего не надо! – яростно воскликнула Дульси и, с трудом вырвав кинжал из жирного тела, опять с отчаянной силой всадила нож в рану – наперекрёст!
Герма замычал и рухнул замертво лицом в грязь.
– Вот и всё, Джи! – сказала Дульси. – А ты боялась, моя девочка.
Они пробрались к реке, умылись.
– Что же будет дальше, госпожа? – спросила Джи, вытирая лицо полой накидки. – Мы пробовали убежать – тщетно! Мы избавились от этой мрази... Но что дальше?
– Не знаю, Джи, – сказала Дульси, моя и моя рука в проточной воде. – Не знаю... У меня какое-то странное ощущение, что я в самом деле владею ситуацией. Смешно другое: я пока, моя девочка, не могу понять саму ситуацию. Всё где-то рядом, под рукой, но что-то последнее, крайнее, самое важное не пойму. Пошли спать, Джи! Может, ночью и придёт ко мне откровение.
Незнакомая и медленная луна вставала над лагерем рабынь, и две из них покорно подошли к бараку и так же, как все остальные товарки, рухнули на свою подстилку из сухих водорослей.
Откровение пришло утром, когда Дульси с ужасом увидела на построении... живого и невредимого Герму. «Этого не может быть! Вчера вечером он был мёртв! Я своей рукой... Может, на этой планете так развита регенерация тканей и органов, что он воскрес?! – Лихорадочно думала девушка, вглядываясь в левую грудь приближающегося надсмотрщика. – Нет, даже шрамов не осталось. Какая-то мистика!»
– Что сейчас будет?! – испуганно прошептала Джи.
– Я не верю своим глазам, госпожа!
– Я не знаю, что будет, но если он поднимет на меня свою плеть, я снова убью эту тварь, – твёрдо ответила Её Высочество.
Герма остановился напротив, туго посмотрел на Дульси.
– Вчера что-то помешало, не помню... – медленно заговорил он. – Но я обязательно возьму тебя сегодня, рабыня. Ты так и знай.
– Джи, он не помнит! – горячо заговорила Дульси, хватая подругу за руку. Недаром мы ночью вернулись в лагерь! Та дорога, бараки, плантация... Мне кажется, нет, я уверенна, что ничего этого на самом деле нет. Как нет и этого подонка! Это фантом, Джи! Всё это продукт нашего сознания, нашего больного сознания, упорядоченный сюжетный бред! Ты понимаешь меня, милая Джи?!
– Что ты там бормочешь, потаскуха? – грозно заворчал Герма, поднимая плеть.
– А ну замри! – приказала вдруг Дульси, и волосатый великан в самом деле замер, тараща пустые глаза. – Ты только посмотри, Джи, что сейчас будет! Звонко и радостно засмеялась Её Высочество. – Я сейчас буду изменять наш бред, разрушать его!
Она повелительно протянула руку.
– Слушай меня внимательно, ничтожество! То, что ты держишь в руке, вовсе не плеть, а змея. И ты её сейчас сожрёшь!
Плеть в самом деле ожила: блеснули крохотные глазки, разинулась пасть. Надсмотрщик замычал и послушно откусил змее голову. Поражённая Джи вскрикнула. Остальные рабыни молчали, будто и не видели происходящее.
– Это не всё, Герма, – ликовала Её Высочество.
– Ты как-то хвастался своим «инструментом»?! Я тебя сейчас осчастливлю ещё больше. Смотри, он у тебя вырастает, прорастает в землю!
Шорты на надсмотрщике с треском лопнули. Он наконец обрёл голос и заорал от ужаса и боли.
– И вообще тебя нет! – заключила принцесса Дульси. – Ты весь врос в землю... Нет ничего: ни плантации, ни бараков, ни этих людей! Есть только я и Джи! Мы здоровы, мы избавились от наваждения!