Магг подошёл к краю лоджии, посмотрел на парк и заключил:
– Нас может подстрелить снайпер вон с того высокого платана. Это раз. Во-вторых, ночью чрез двери или лоджию в номер может забраться боевик из Ялты и перерезать нам спящим горла. Могут постучать, сказать, что проверка документов, а когда ты откроешь, какой-нибудь майор выстрелит в тебя в упор из бесшумного пистолета и доложит по рации о выполнении задания... Повторяю: у Мудлака везде есть свои люди и повинуются они беспрекословно. Могу перечислить ещё десять вариантов нашей сегодняшней кончины. Продолжить?
Максим закружил по лоджии, чуть не опрокинув круглый лёгкий столик с вином. Потом шагнул к Маггу, – с силой притянул за одежду к себе, спросил с угрозой, глядя прямо в глаза:
– А ты не врёшь, борода?! Может, ты в сговоре с этим рыжим мудаком? Может, ты тоже служишь его мафии? Вот и решили: пугнём мальчика – он и наложит в штаны. А?
– Я слуга Её Высочества и твой тоже, что меня, честно говоря, не очень радует, – с достоинством ответил двойник вождя мирового марксизма. – Если убьют одного тебя, то на меня падёт гнев Дульси, а он бывает не менее страшен, чем гнев Мудлака. Если нас укокошат обоих, – опять же плохо. Этот прискорбный факт разобьёт сердца моих детей и жён. Мне жаль их.
– И много у тебя детей? – машинально поинтересовался Максим.
– О! – просиял Магг. – Это моё главное богатство. Их ровно сто сорок семь, по числу населённых миров нашего Союза. Я много путешествовал, сопровождая Короля, а затем Её Высочество. Наконец, я просто люблю детей.
– Силён ты, старик, – улыбнулся Максим, хоть на душе скребли кошки. – Не знаю почему, но я тебе верю. И мне вовсе не нравятся нарисованные тобой перспективы. Тебе не кажется, что я вляпался в дерьмовое дельце? Причём, заметь, не без твоей помощи.
Он зашёл в номер, вынес на лоджию недопитую бутылку «гайдамацкой» и тарелку с закуской.
– Снайпер, говоришь... – Максим задумчиво налил себе полстакана, выпил, но закусывать не стал. Магг храбро повторил его подвиг, но переоценил свои силы и, два или три раза мучительно вздрогнув, припал к бутылке с пепси-колой.
– Что ещё спрошу, – Максим по-прежнему сурово смотрел на двойника вождя мирового марксизма. – Объясни: зачем Дульси оставила тебя мне слугой? Какой от тебя прок? Если ты в самом деле маг, – защити нас. Как там в книжках: нарисуй магический круг, сотвори пару заклятий, заговори нас от пули и других неприятностей. Магг покраснел – то ли от гнева, то ли от смущения.
– Но ведь я проклял тебя! Я передал тебе свою сущность. Теперь все решения проблем – за тобой, благородный Ки-ихот.
– Ну и где твоя сущность, где твои магические способности? – рассвирепел Максим. – Я ничего такого не чувствую. Каким был, таким и остался.
– Мой господин, – виновато молвил Магг. – Доблести и ума тебе предостаточно и без моего проклятия. Что касается способностей к чародейству и волшебству, то материя эта очень тонкая и таинственная. Не каждый, далеко не каждый, готов её воспринять. Я её тебя отдал, ты не взял – в чём вина твоего слуги?
– Чёрт бы тебя побрал, словоблуд!
Максим сел в кресло, прикрыл глаза. Через минуту он встал, посмотрел на часы и приказал Маггу всё тем же суровым тоном:
– Будем сматываться! До закрытия канатной дороги ещё часа полтора. А там нас никакая собака не найдёт. Я сейчас спущусь к дежурной, а ты быстренько спакуй мои вещи. Еду – в отдельный кулёк. И обязательно набери воды, понял?!
Он набросал записку Ируле:
«Непредвиденные обстоятельства. Товар здесь не оставляй. Встретимся в 16.00 на нашем месте».
Затем Максим спустился на первый этаж, вызвал Машеньку из-за стойки.
– Слушай, Маш, – доверительно заговорил он, незаметно завладев её рукой и поглаживая пальцы девушки.
– Все наши договорённости остаются в силе. Но мне надо срочно отсюда слинять. Похоже, ваши ребята собираются устроить мне разборку, а я хочу сохранить свой организм для тебя и для великих дел. Первая просьба. Посмотри утром мой номер, – что там к чему, а я тебе часов в десять звякну. И второе. Послезавтра приедет мой человек с товаром, так ты незаметно передай ей эту записку. Лады?
– Жаль, – Машенька опустила взгляд, и он упал в потаённые глубины её лёгкого халатика. – Это всё всерьёз?
– Посмотрим, – как можно беспечнее ответил Максим.
– Руки у них короткие, чтобы меня достать.
Он вернулся в номер, тщательно закрыл дверь на лоджию. Затем приказал Маггу затусовать в большую синюю сумку пару одеял. Минут через двадцать они уже были на посадочной станции, а ещё через пять – в вагончике.
– Наш космический корабль отправляется в полёт! – бодренько загнусавил то ли гид, то ли сопровождающий, и вагончик тихо поплыл над просекой, оставляя внизу деревья и россыпи камней.
До пересадочной станции – площадки среди леса, – ничего интересного не было. Но когда трос ушёл чуть ли не в небо, когда внизу открылась и стала углубляться пропасть, а рядом грозно затопорщился выступами отвесный скальный склон, – на душе стало неуютно. Сопровождающий забыл о своём космическом сценарии и стал расписывать запас прочности троса, оригинальность конструкции канатной дороги и систему страховки. Вагончик слегка раскачивало, и Максим увидел в глазах двойника вождя мирового марксизма плохо скрываемый страх. Наконец показалась станция, вагончик в последний раз дёрнуло, и сопровождающий стал открывать замок двери. Притихшие было люди зашумели, послышались шутки и смех. Все гурьбой двинулись к двери, будто их впереди ожидали невиданные впечатления и развлечения.
На яйле на самом деле царили предвечерний покой и умиротворение. Кое-кто пил молоко, якобы целебное, о чём свидетельствовала дикая цена, но трезвый ум Максима (куда и подевалась вдруг эйфория от «гайдамацкой») оценил сей напиток как гастрономовскую туфту, а вот на шашлыках споткнулся. Людей в их вагончике приехало мало. Две трети из них колченогая гидша потащила по тропинке к ледяной пещере Уч-Кос, по-простонародному, Трехглазке, кто-то из народа остался, но тут же разбрёлся в разные стороны, а несколько ценителей жизни пристроились к мангалу, возле которого хозяйничало трое южных ребят. Судя по количеству уже жарящихся шашлыков и наполовину заполненной кастрюле с замаринованным мясом, бизнес их шёл явно хреново.
Максим взял шесть порций – по четыре кусочка мяса каждая, набрал побольше хлеба. Почувствовал неизбежное уважение к серьёзному клиенту, сказал чумазому черноволосому парнишке:
– Слушай, шеф. Сделай мне в кулёк порций двадцать. Сырого. И лучка добавь – у нас тут гулянка намечается.
Рассчитываясь, он не доплатил ровно четверть суммы. Южные ребята и не пикнули, и Максим не без удовольствия подумал, что свободный рынок, что ни говори, имеет свои плюсы. Пусть маленькие, но имеет.
– Красиво здесь у вас, – признал полупротрезвевший Магг. Он смирно сидел у края пологого обрыва, где его оставил Максим, и рассматривал окоём. Там, как в крутом американском фильме, который редко обходится без потрясающего пейзажа, уходила вниз могучая долина, скорее распадок, но вся в лесном безумстве, а дальше сладкая сердцу крымская земля вновь дыбилась, вновь произрастала жизнью и скалами, вспыхивала вечерним багрянцем, полнилась тенями, скрытным движением, но прежде всего – ощущением отделённости. Всё это там, почти рядом, – а здесь остров, земля покоя и смирения души, безопасное место.
Максим разложил шашлыки на салфетках, достал остаток «гайдамацкой»:
– Отдыхай, борода, – благодушно сказал он Маггу, – Мне на ваши игры наплевать, но ты ещё раз посмотри на всё, что под нами, – и запомни: я эту землю ни на какие ваши грёбаные галактики не променяю. Нет за вами души и размаха. И вообще – ни хрена нет. Этикетом себя обставили, сперматозоиды считаете, а по сути дерьмо дерьмом. Хуже нас, хоть и галактические.
Максим не знал, откуда пришли к нему эти слова, но говорил их искренне, каким-то седьмым или десятым чувством осознавая, что он прав.
Marry шашлыки понравились.
– Не вздумай шампуры относить, – предупредил его Максим. – Они нам завтра понадобятся.
Его внимание вдруг привлёк смуглый паренёк в драных джинсах и выгоревшей джинсовой рубашке, который околачивался возле станции. В руке он держал замысловатую бутылку из дымчатого стекла, причём с ручкой.
«Уж не из мафии Мудлака? – тревожно подумал Максим. – Явно следит за нами... Если он один, то я, конечно, отключу его элементарно. А если не один?»
Он поделился своими сомнениями с Маггом. Двойник вождя мирового марксизма сказал, что тоже заметил странное поведение паренька, но, как он выразился, его чувство опасности, которому он доверяет, пока молчит, а значит можно ещё раз «вздрогнуть» и доесть шашлыки.
– В конце-концов ты – рыцарь, благородный Ки-ихот. Ты защитишь и себя, и своего слугу.
– Проку от тебя, слуга непрошеный, – засмеялся Максим. – Правда, жрёшь и пьёшь ты здорово – за троих.
Экскурсанты вернулись из ледяной пещеры, и по радио объявили, что станция закрывается – вниз идёт последний вагончик.
– Вот теперь и мы отправимся на экскурсию, – сказал Максим. – Возле пещеры масса укромных уголков. Там и заночуем.
Они захватили сумки с вещами и едой, двинулись по каменистой тропе к Трехглазке. Уже отойдя метров триста, Максим оглянулся. Джинсовый паренёк стоял возле здания станции и смотрел им вслед.
– Ох, не нравится мне всё это, – проворчал Максим и злорадно добавил: Будешь, борода, всю ночь дежурить, понял?! И попробуй мне только глаза сомкнуть.
– Как скажешь, господин, – согласился Магг. – Я хоть на звёзды посмотрю, детей там своих мысленно поищу.
– Вот-вот. И про жён не забудь.
Они побродили вокруг Уч-Кос, позаглядывали во все три входа. Центральный перекрывала решётка, которую то ли не запирали, то ли сегодня забыли замкнуть.
– Не хочешь спуститься? – спросил Максим у Магга.
– Правда, там кроме льда ничего интересного нет. Я здесь был прошлым летом.