– Пожалуй, кое-что подросло, милая. Изменилось и похорошело.
Хихикнув, она легко целует меня в подбородок, затем поднимает голову и снова изгибает спину, позволяя жадному взору любоваться двумя молочно-белыми округлостями, зовущими припасть к ним голодным ртом.
– И что именно?
Я больше не в силах сдерживать себя. Теснее прижимаю член к развилке ее ног, наслаждаясь сладкой пыткой, следя за тем, чтобы она прочувствовала всю силу моего трения. Ее пальцы сжимаются, сминая рубашку на плечах, и я чуть не кончаю, когда вижу, как дрожат ее веки, а губы приоткрываются. Чтоб я сдох. Дожидаюсь, пока девушка откроет глаза, ловлю взгляд, а потом отвечаю:
– Ты прекрасно понимаешь, что именно я имею в виду. Или ты действительно хочешь, чтобы я конкретизировал?
Она поводит плечами, привлекая внимание к груди.
– Может быть. Или мне просто трудно понять, о чем ты говоришь, ковбой?
О, черт, она многое поймет к тому времени, как я покончу с ней. Глухой рык вырывается из горла, когда я просовываю руку под ее блузку в черно-белую клетку и белую майку, добираясь до застежки бюстгальтера.
– Стоит взглянуть, чтобы убедиться в правоте.
– Пожалуй, взглянуть стоит. – Ее лицо раскраснелось, а голос прерывается на секунду, перемежаясь с рваными вдохами.
Глотаю собственный хрип, который царапает горло, когда я расстегиваю лифчик, выпуская на свободу лакомство, о котором бредил с первого дня.
Она прикусывает нижнюю губу, сползая с меня и вставая на колени между бедер. Жду следующий шаг, не будучи уверен, не захочет ли она положить конец происходящему.
Чуть не взрываюсь, когда девушка скидывает с себя блузку. Когда ткань падает на сено, я медленно провожу руками по ее мягкой коже, пока не добираюсь до груди, вырвавшейся из кружевного плена. Белла легко стонет и прижимается плотнее к моим ладоням.
Ее соски как морская галька, не могу сказать, где заканчиваются их твердые вершинки и начинаются мои кончики пальцев. Я облизываю губы, готовясь попробовать их на вкус.
– Плохо видно, милая, – скриплю, будто горло забито гравием. – Ты должна помочь мне.
Девушку пронзает дрожь. Она берется за майку и быстрым движением стягивает ее и бюстгальтер через голову.
Черт! Они… даже еще восхитительнее, чем я себе представлял.
Член дергается и аж гудит от предвкушения, когда она опускается сверху, кладет руки на плечи и вытягивается вперед, так что формы почти касаются моего подбородка.
– Лучше?
Есть кое-что, что может быть еще лучше, – проникновение.
Я замираю. Каждый чертов миллиметр тела этой молодой восхитительной женщины великолепен. Белла – воплощенное абсолютное совершенство.
– Лучше. Но теперь придется сделать кое-что большее, чем просто посмотреть, милая.
Она покачивается на мне, так что один сосок едва касается моего рта.
– Да?
– Черт, да, – рычу я, обхватывая один холмик. Массирую его упругую мягкость, медленно скользя языком по тугому, как горошина, соску.
Девушка дергается всем телом, шокированная. И я делаю это снова и получаю в награду легкий стон.
– Раз тебе так нравится мой язык на груди, еще больше он понравится тебе на клиторе, – рычу я, ныряя ниже, чтобы слегка оттянуть сосок зубами, а потом облизать ее шею до самого уха. – Я заставлю тебя скакать на моем языке, женщина. И я не остановлюсь, пока ты не кончишь мне прямо на лицо.
– О боже, – содрогаясь, едва успевает прошептать она, а я снова приступаю к работе.
Это все, что мне нужно услышать до того, как накинусь на нее с поцелуями, точно буйнопомешанный. Я хочу дать понять, что каждый дюйм ее тела принадлежит мне.
Мой язык снова кружит вокруг соска, а затем я добавляю покусывания. Она непрерывно стонет и вскрикивает. Когда я насыщаюсь ее формами, джинсы невероятно жмут. Но прежде чем зайти еще дальше, хочу насладиться ее глазами, затуманенными удовольствием, и я слегка отстраняюсь. Я не могу перестать воображать, насколько горячей и влажной она должна быть, как хорошо будет глубоко скользить внутри нее.
– Брюки, милая, – рычу я. – Немедленно, черт возьми.
Сначала девушка колеблется, посасывая нижнюю губу, затем быстро встает и скидывает сапоги. Минуту спустя ее джинсы сбиваются вокруг лодыжек, и она стягивает кружевные розовые трусики.
Слишком медленно.
Цепляю нижнее белье сбоку большими пальцами и срываю с ее ног. Она покраснела, почти дрожит. Улавливаю легкий аромат возбуждения, когда она переступает через упавшую на пол одежду, обнаженная и прекрасная, смотря прямо в глаза. Обнимаю за талию и подталкиваю вперед, вынуждая ступить на душистое сено.
– Тебе… нравится то, что видишь?
Беру одну ее ножку и задираю на себя, чтобы она оседлала мою грудь.
– Сейчас увидишь, – рычу я, обхватив одной рукой лобок, другой грудь, и оставляю влажный поцелуй на шелковистом впалом животике.
Она стонет, опираясь на мою руку.
Черт, она такая сладкая там, в развилке ног. Эти влажные складочки готовы и умоляют меня попробовать их на вкус.
Кровь пульсирует так сильно, что отдает грохотом в висках. Но тут меня шибает мыслью, что даже не знаю, есть ли с собой презерватив. Черт с ним, об этом я побеспокоюсь чуть позже. С глухим рыком я раздвигаю набухшие нижние губки и аккуратно глажу их пальцем, довольно улыбаясь, когда ее мышцы жадно сжимают его.
– Тебе нравится так, милая? Черт, скажи да.
– Да, – выдыхает она. – О да!
И это единственный зеленый свет, который мне нужен.
Наступает мой черед заняться ею, создавая пьянящую картину. Удерживая ее внимание на дразнящих движениях пальца, я медленно перемещаюсь ниже, пока не касаюсь носом мягких завитков.
Наслаждаюсь открывающимся перед глазами видом. Влажно поблескивающие розовые складочки так же великолепны, как и нежные соски, которые я только что пробовал. И я уже не могу дождаться, чтобы не вкусить ее и здесь. Я прижимаюсь к ней лицом и ударяю языком по клитору.
Стон вибрацией передается моему рту, внутренние мышцы судорожно сжимают палец.
Я обвожу горячую горошину языком и усиливаю нажим, через мгновение мягко прикусывая его зубами, легко, невесомо, и посасывая этот сладкий бугорок, лишь намекая на удовольствие, которое могу ей доставить. Ее колени подгибаются, а стоны становятся глуше. Я подхватываю ее, пока она не рухнула.
– Нет нужды сдерживать себя, милая, – говорю я, прерываясь на секунду. – Обожаю твои стоны. Обожаю знать, что тебе это так нравится. Покричи для меня, сладкая.
Она всхлипывает в ответ, на этот раз немного громче.
Послушная девочка.
Я вытаскиваю палец и набрасываюсь на нее ртом, высасывая ее клитор, глубоко проникая языком, царапая щетиной нежную кожу бедер.
Еще глубже, милая. Еще быстрее.
Вот так, сладкая. Каждый оттенок ее запаха, каждая судорога этого прекрасного тела сводят меня с ума, все глубже затягивая в водоворот по имени Белла, в мускусную сладость самого изысканного вкуса, который я когда-либо пробовал.
Но дело не только в красоте или вкусе. Я вижу, как она стонет, выгибается, дразня, медленно двигает бедрами. Замечаю, что она все еще раздумывает, позволить себе с головой рухнуть в удовольствие или немного остыть.
Но сейчас достаточно моей уверенности в ее будущем наслаждении. Стоны становятся громче, когда я широко раздвигаю ноги и прикусываю клитор, а мой язык срывается в бешеную пляску, рисуя вокруг пульсирующего бугорка, чередуя медленные и быстрые скольжения и легкие удары. Подталкиваю ее, вынуждаю сорваться с катушек и взорваться фейерверком, какого никогда не было. Я хочу быть тем, кто доведет ее до этого.
Хочу сам сгореть в этой нежности. Сейчас мне плевать на тревоги завтрашнего дня, я слишком глубоко увяз в этом ослепляющем безумии.
Все, что у нас есть сейчас, – мы. Ее горячее, узкое, тугое лоно и мой разъяренный язык, зубы, пальцы.
Белла, покорная хватке, оседает на мое лицо и послушно приподнимает бедра, подчиняясь ударам моего языка. Святые небеса.
Я напрочь забываю о собственных желаниях, слишком занятый тем, чтобы вознести ее еще выше, сделать удовольствие невыносимым.
Вылизываю ее набухшие губы, смакуя каждый миллиметр пульсирующей под губами плоти, добавляю один палец, потом второй, пока ее бедра не начинают дрожать, а протяжные стоны не заполняют все пространство огромного чердака. Ее тело на мгновение напрягается, пальцы впиваются в волосы, сжимая мою голову, когда она, задыхаясь, стонет:
– Дрейк! О мой… Дрейк!
Она на грани. Мне нравится, когда девушка так задыхается, дрожит под руками и содрогается, наслаждаясь происходящим.
– Давай, милая. Дай мне увидеть, как ты кончаешь, – сипло шепчу я, прервавшись на мгновение.
Кончи для меня, сладкая.
И я снова приникаю к клитору, неотвратимо и настойчиво ведя к оргазму, и не перестаю сосать, даже когда ее тело выгибает жесткой дугой в прекрасном удовольствии.
Протяжный громкий крик взрывает мне мозг. Не даю ей ни секундной передышки и продолжаю поглощать ее, выпиваю, беру все, что она может дать, смакую каждую сладкую судорогу, каждое содрогание беспомощной перед моим ртом плоти, впитывая каждый тихий всхлип и стон.
Проклятье, да!
Я чувствую губами ее последнюю волну, последнее сокращение мышц, прежде чем она затихает и без сил обмякает в моих руках. Еще один поцелуй, и я медленно веду ртом мимо лобка, выше, к пупку, выше, к молочно-белым холмикам груди.
Она скользит по мне, пока голова не оказывается у меня на груди. Белла вздыхает и прижимается ко мне. Я обнимаю и крепко прижимаю к себе.
Член беснуется и пульсирует, но она заслуживает небольшой перерыв.
– Надеюсь, тебе понравилось то, что ты увидел, – шепчет она. – Так же, как мне понравилось… эм-м-м… все.
Улыбаюсь и целую ее в макушку.
– Ну, не знаю, милая. Возможно, мне придется посмотреть еще несколько раз, прежде чем буду знать наверняка.
Проходит вечность, прежде чем мы шевелимся. Она привстает, задевая бедром мою ногу, а затем усаживается на мой истерзанный теснотой джинсов и долгим ожиданием ствол.