Последнее, что сейчас нужно, это сестра, с которой не общались столько лет, племянники с огромными, как у оленят, глазами, вынуждающие заново пережить прошлое, разрушающее настоящее.
Белла с опаской смотрит на меня, зеленые глаза сверкают.
– Я знаю достаточно, Дрейк. Я смогла почувствовать себя лучше только после разговора с отцом. Просто поверь…
– Это не то же самое.
– Именно то же самое. – Она бросает на меня недовольный взгляд. – Они проделали долгий путь. Не вздумай на них ворчать.
Чтоб я сдох. Готов влепить со всей дури в любую подвернувшуюся твердую поверхность.
Она идет к внедорожнику.
Стою, окаменевший, неподвижный, пока Энджи выходит из автомобиля. Она ни капли не изменилась. Все такая же высокая, стройная. У нее длинные темные волосы, глаза чуть светлее моих. Очень похожа на маму, которая умерла, когда мы были детьми. Затем Терри вылезает из одной задней двери, а Шерри пытается открыть дверцу с другой. Им было шесть, когда я видел их в последний раз, сейчас десять. Двойняшки. По-прежнему похожи, но его черты острее, у нее – мягче.
Как бы я ни был зол, не могу удержаться от улыбки. Племянники всегда милы, и чувство вины, что я так долго не приезжал к ним, разливается едкой горечью.
Переступая возле машины, Терри несмело машет мне.
Я салютую в ответ.
– Привет, приятель.
Он улыбается.
– Привет, дядя Дрейк.
Не могу отрицать, что чертовски рад видеть их снова. Просто… сейчас действительно неподходящее время для воссоединения семьи. И тот факт, что меня не поставили в известность об этом визите, жутко бесит.
– Дядя Дре-е-ейк!
Внутри все обрывается, когда я отвечаю:
– Привет, Шерри-Берри.
Опускаюсь на одно колено. Они пулей мчатся через газон, прямо в мои объятия. Держу крепко, по одному в каждой руке.
Боже. До сих пор я даже не подозревал, как сильно скучал по этим детям.
Энджи стоит рядом, наблюдая, как я отпускаю их.
Встаю и протягиваю ей руки. Может, Белла права не на сто, а на все сто пятьдесят процентов, хоть я не хочу признаваться в этом.
В глубине души я тоже скучал по Энджи. Она была спасательным кругом, путеводной звездой, пока я служил в армии. Парни из подразделения просто обожали посылки, которые она отправляла ежемесячно, и я никогда не беспокоился о том, как там дома, потому что знал, что у нее все под контролем.
Улыбаюсь, вспоминая, как приятель, Гэйб, преследовал меня днем и ночью, чтобы я дал еще кусочек «этого офигенского вяленого мяса по каджунскому[29] рецепту» из посылки. Не хватило смелости сказать, что эти штуки не имеют ничего общего с Новым Орлеаном и его кухней.
– Привет, большой брат, – говорит она, подходя и крепко обнимая.
Целую ее в макушку, не в силах произнести ни единого слова. Она снова сжимает меня в объятьях и отступает на шаг.
– Спасибо за деньги, но мы бы предпочли тебя.
Отвожу взгляд от ее увлажнившихся глаз и тут же натыкаюсь на взор Беллы.
– Почему бы вам двоим не пойти в дом, – говорит девушка, по-дружески обнимая за плечо Терри и Шерри. – А я пока покажу этим двум самого умного в мире коня.
– Это такой черный с белым пятном? – с волнением спрашивает Шерри, подпрыгивая от нетерпения.
– Он самый, – отвечает Белла, разворачивая детей. – Его зовут Эдисон, и он страшно любит, когда его гладят.
Она права. Детям не нужно слышать, как я скажу Энджи, чтобы они уезжали домой. Немедленно.
Поворачиваюсь, жестом показывая ей подниматься по ступенькам, чтобы можно было обставить все более-менее красиво.
– Я боялась, что ты все еще не хочешь нас видеть, – говорит Энджи, когда мы заходим в дом. Она шумно выдыхает. – Черт возьми, Дрейк. Ты напугал меня. Иногда я не знала, жив ты или нет.
Вхожу в гостиную, наш разговор будет не слышен на улице.
– Я посылал деньги. Ты бы ничего не получала, если бы я откинул копыта. Головой-то думай, сестренка.
Она фыркает и улыбается.
– Все такой же, как я посмотрю. Ты отправлял их с какого-то странного счета. Я реально не знала, стоит ли в следующий раз ждать извещение о смерти.
Стараюсь не улыбаться. Я использовал этот счет, чтобы она не могла отследить деньги в другом банке.
– Я всегда подписывался «ДЛ». Сколько других Дрейков Ларкинов ты знаешь?
– Ох, я тебя прошу. Кто угодно мог открыть счет на твое имя и отправлять деньги с похожими инициалами. У тебя в армии была куча приятелей, которые оказали бы такую услугу. Как этот парнишка из Луизианы, как его звали? Гейб! Надеюсь, он счастлив, где бы он ни был сейчас. – Она качает головой. – Я настроила оповещение «Гугл» на твое имя, если оно появится в некрологе. Я привыкла думать, что найду тебя именно таким образом…
Черт. Она не говорит, что ожидала моего некролога, но это нетрудно прочитать между строк. Собственно, это объясняет, как она меня нашла.
– Послушай, Дрейк, прости меня. Я никогда не должна была произносить того, что сказала ночью после исчезновения отца. Я планировала быть дома в течение получаса после твоего ухода. Но когда я пришла в школу, чтобы забрать детей, оказалось, что Терри потерял на площадке перчатку, которую ты подарил на Рождество. Он бы не ушел, пока мы ее не нашли. – Она прижимает два пальца к переносице. – Это заняло час. Бог мой. Целый час. Но я не могла позволить Терри думать, что он был причиной, по которой дед умер… так что да. Я была на грани и вылила все на тебя.
Я не знал об этом, но уже все равно.
Это я оставил папу одного.
– Сейчас не время для этого. Тебе нужно вернуться домой, Энджи. Когда все это закончится, я приеду домой в Кинсливилль и мы поговорим, разберемся со всем на свете.
По какой-то причине слово «дом» теперь не ассоциируется с Монтаной.
Это дом сестры. Он был моим в течение многих лет, но больше не ощущаю его таковым.
– Когда что закончится? – Она с силой хлопает по спинке стоящего рядом с ней стула. – Ты все еще ищешь убийцу Винни, не так ли? Когда ты наконец поверишь, что убийцы не было? Это был несчастный случай. Она умерла от переохлаждения. Она взяла снегоход, чтобы преследовать дилера, избившего младшего брата.
Это была история, в которую все поверили, даже после того, как тело Винни было найдено. Без пальто. Босиком.
Но не я.
– Она бы так не сделала, Энджи. Она бы никогда не помчалась за каким-то ублюдком, когда Дрю нуждался в медицинской помощи.
– Почему ты становишься таким слепым, когда дело доходит до нее? Знаю, что ты любил ее, Дрейк. Она была лучшим другом и частью твоей жизни. Черт возьми, Дрейк, ведь вы не были близки… не так ли? Я имею в виду, вы были просто друзья. И я не понимаю эту идею фикс…
– Ей надо было поставить на ноги четверых братьев и сестер. И никакой помощи, ни от кого, ни крепкого плеча, чтобы поплакать, кроме моего. И что она за это получила?
Энджи качает головой, отворачиваясь с едва скрываемым раздражением. Гнев в ее глазах удивляет.
– Не думал, что ты так сильно ее ненавидишь.
Она вскидывает руки.
– Я не ненавидела Винни. Одно время я любила ее, пока из-за нее ты не отдалился от семьи. Четыре чертовых года, Дрейк. Ты хочешь ответов на вопросы, чтобы дело было раскрыто. Я понимаю. Но стремиться к этому, позволяя жизни катиться к чертям? Не думаю, что она попросила бы тебя о таком.
Ярость переполняет.
– Винни вообще никогда ничего не просила. Она была слишком горда.
– Ну, так ей и не нужно было, ведь ты всегда был рядом. Герой, старший брат, которого у нее никогда не было и который готов был примчаться по первому зову. Я бы тоже хотела, чтобы у меня был такой брат.
При этих словах мое сердце чуть не выскакивает из груди.
Проклятье.
Этот аргумент напоминает, почему я когда-то решил уйти из ее жизни навсегда. Я поворачиваюсь и смотрю ей в глаза.
– Сестренка, ты ведешь себя как последняя стерва.
– Может, и так, но знаешь что? Плевать. Ее смерть отвратила тебя от семьи. Ты не можешь двигаться дальше, начать заниматься собственной жизнью. Ты мог бы позволить полицейским, или ФБР, или кому-то еще взять на себя ответственность за это дело. – Она протягивает ко мне руки.
Невероятно трудно слышать это. Энджи до сих пор не понимает, что ни у одного из этих кретинов нет полномочий или мотивации, чтобы расследовать дело. Не ради Винни. Она громко всхлипывает, затем смотрит на меня и продолжает.
– Ну да ладно. Я все поняла. Продолжай делать то, что делал. Забудь о детях и обо мне, потому что соверше-е-е-енно очевидно, что мы не так важны, как Винни. Папа не был, так почему что-то должно меняться?
Я не желаю отвечать на это дерьмо.
– Эта нефтяная компания бурит сейчас где-то здесь? «Марс» – нет, погоди, «Юпитер»? У них тут поблизости есть площадка, где ты пытаешься найти своего таинственного серийного убийцу? Это привело тебя сюда? Ради этого притворялся компаньоном для старика? – Покачав головой, она оборачивается. – Ты точно не тот брат, которого я знала.
Я отворачиваюсь, когда она выходит из гостиной. Не хочу пошевелиться, когда дверь захлопывается. Меня всего корежит от понимания, что она будет думать обо мне. Однако если это поможет ее спровадить, то так и должно быть.
– Это правда?
Я слышу голос сзади. Не Энджи. Кровь стынет в жилах. С трудом заставляя себя двигаться, я поворачиваюсь и вижу взволнованную Беллу, стоящую в дверях кухни с коробкой леденцов в руке.
– Кто такая Винни? Ты лгал мне все это время?
– Это неправда. То, что она сказала. – Черт, звучит так глупо, что даже я не верю.
– Какая часть не соответствует действительности? Что ты не искал кого-то, кто мог убить бывшую девушку, которая бросила тебя много лет назад?
– Она не бросала меня и не была моей девушкой! – Понимаю, почему она чувствует себя оскорбленной. – Я здесь для того, чтобы…
– Стоп! Дрейк, просто прекрати. – Она качает головой. – Я сыта по горло тем, что мне лгут всю жизнь. Дед. Родители. А теперь еще и ты. Я должна была догадаться, учитывая, как у нас все началось с этого глупого брака. Все было ложью. – Она смахивает слезы со щек и бледнеет. – Пошел ты, Дрейк Ларкин.