Они уже были в Тунике, ехали по центральной улице в направлении Фокс-Айленда. Джим Рейн повернул направо. Арлен сказал:
— Я слышал, в этом доме сейчас живет Билли Дарвин. Мужик, который рулит «Тишоминго». — Он кивнул на большое здание в тюдоровском стиле, вокруг которого росли белые дубы. — Самый хороший дом в городе.
Клоп жил в полумиле дальше, в одном из «домов заводского производства» Уолтера Киркбрайда. Крытое крыльцо, внутренний дворик… К этому всему Клоп добавил гараж на три машины.
Джим Рейн сказал:
— Юджин говорил, что это сработало, но денег он так и не увидел. А их должно было быть больше двухсот тысяч баксов.
— Ну, это его подсчет, — усмехнулся Арлен. — Ему слали деньги педики со всей Америки. И вот когда он освободился… Понятно, что ни на какую апелляцию Юджин не подавал, отсидев три года от звонка до звонка, он поехал в Джексон забрать свои деньги. И адвокат сказал ему: «Какие деньги? Я получил всего десять штук. Это как раз мой гонорар».
— Он соврал.
— Конечно, соврал.
— И что Юджин?
— Пристрелил сучонка.
Они подъезжали к дому, перед которым зеленела лужайка с саженцами тюльпанного дерева. Перед крыльцом стоял «кадиллак» Клопа и пикап. Видимо, Юджина.
Джим Рейн спросил:
— И где теперь деньги?
Арлен, глядя на дом, ответил:
— Это вопрос.
Уолтер Киркбрайд обычно приезжал на машине, одолженной у Арлена, чаще всего на «додже». Он сворачивал на боковую дорогу, ведущую на задний двор салуна «У Клопа», и притормаживал возле трейлера с надписью «Трейси», выполненной ярко-красной краской. Такая надпись могла быть на двери в спальню проститутки в борделе конца девятнадцатого века. На ум сразу приходил Новый Орлеан. Конечно, тогда там могло и не быть жриц любви по имени Трейси, и до появления первого трейлера оставалось семьдесят с чем-то лет, но это ничего не меняло. Киркбрайда вздрючивал аромат прошлого, который он ощущал, приезжая сюда. Надпись на двери трейлера и малышка Трейси внутри, в черных чулках, пристегнутых к поясу с резинками, и без трусиков. Претенциозно, конечно, но зато романтично: француженка-кокетка давно прошедших времен.
Трейси разглядывала пепельницу, которую он принес ей в подарок. Пусть малышка порадуется!
— Уолтер, какая прелесть!
— Она из Марокко.
— Ух ты!
— Из отеля «Мамуния» в Марракеше.
— Она лучше всех, что у меня есть.
— Придется сказать жене, что я ее разбил.
— Она тоже собирает пепельницы?
— Она заметит, что пепельница пропала.
— Уолтер, ты такой лапочка!
— Но ведь если бы я ее разбил, то в мусорном ведре были бы осколки…
— Малыш, посмотри-ка сюда.
Она раздвинула ноги. Он посмотрел, с трудом отвел взгляд, затем сказал:
— Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.
— Я не стану тебя больше лупцевать, если ты об этом. У меня сил не хватает.
— Я хочу, чтобы ты приняла участие в военно-исторической реконструкции. Я захвачу для тебя палатку и полный холодильник кока-колы.
— С радостью, если меня отпустят.
— Я это улажу.
— А я надену юбку с кринолином и панталоны. Ну, как тогда носили.
— Только юбку. И чтобы под ней ничего не было.
Они зашли в «дом заводского производства» Клопа.
— Старик, мы только что о тебе говорили, — сказал Джим Рейн Юджину Дину, который вместе с Клопом смотрел телевизор.
Они сидели в разных концах дивана, покрытого зеленым клетчатым пледом. На журнальном столике перед диваном стояла дюжина пустых пивных банок, из пепельницы торчали окурки, пахло марихуаной.
Юджин откликнулся:
— Привет, Рыба. Как живешь?
— Пока живу, — сказал Джим Рейн.
Арлен выключил огромный телевизор и поправил свою конфедератскую шляпу — чтобы сидела как надо. Клоп встрепенулся:
— Эй, твою мать, включи, я смотрю передачу. Сейчас они начнут друг друга метелить.
— У них разборка по поводу флага Конфедерации, — сказал Юджин. Он был без рубашки — впалая грудь и торчащие ребра. — Белые уроды, типа скинхеды, говорят: «Это часть нашего наследия». А черные им отвечают: «Пускай. Но не нашего. И вообще каждый из вас — сучий потрох». Короче — мат-перемат! Хоть и глушат, но догадаться можно.
— Клоп, ты говорил кому-нибудь в салуне, что это мы убили Флойда? — спросил Арлен.
Клоп, с банкой пива на колене, уставился на Арлена.
— Стебанулся, что ли? — сказал он и скривился.
— И что прыгун все это время был на лестнице?
— Отвали, Арлен! Я за стойкой стоял и слышал, как ты рассказывал об этом Бобу Хуну и одному из его парней. Они как раз грев привезли.
Арлен сказал:
— Больше ничего к своему рассказу не хочешь добавить?
— Спроси Боба Хуна, если нужны подробности.
Арлен посмотрел на Джима Рейна. Тот сунул руку под выправленную рубашку и вытащил армейский кольт 45-го калибра.
Арлен сказал:
— Убей его.
Клоп попытался сесть.
— Да ладно вам…
Джим Рейн выстрелил в него.
Залаяла и заскреблась в дверь собака.
Арлен смотрел на Клопа. Глаза у него были открыты.
— Мертв, скорее всего, — сказал Джим Рейн. — Я ему прямо в сердце попал.
— Слышал, как он катил на меня? — возмутился Арлен. Он посмотрел на Юджина: — Если этот пес не заткнется, я его пристрелю. Понял?
Юджин вскочил и бросился в кухню, откуда доносился лай, бормоча на ходу:
— Понял, понял, сейчас я ее успокою. — Оказавшись в кухне, он закрыл за собой дверь.
Джим Рейн сказал:
— Он о своей собаке больше беспокоится, чем о самом себе.
— Юджин ничего не сделал, — сказал Арлен. — Убери пушку.
Вернулся Юджин. Глядя исподлобья на Арлена, он нерешительно спросил:
— Чего вы, ребята? Вы же знаете, что я умею держать язык за зубами.
— Я кое о чем подумал, — сказал Арлен. — Что там с деньгами, которые ты заработал на педиках?
— Я их не получил.
— Куда они делись?
— Не знаю. Законник их или потратил, или спрятал куда-то. Я обошел все банки Джексона, но ни в одном из них не было счета на мое имя. Потом я пошел к тому юридическому сучонку и спросил его, куда он дел мои деньги. Он стал базарить, сказал, что никаких денег не получал. Тогда я пошел, достал пушку и пристрелил его. Пальнул, как Рыба в Клопа, прямо в сердце.
— А почему ты не заставил его расколоться, куда он дел деньги?
— Я завелся. По уму-то, конечно, сначала надо было сделать ему больно, но я, в натуре, озверел…
— Я хочу задать тебе вопрос, — сказал Арлен, — пока Рыба еще не убрал свой кольт. Могло случиться так, что ты все же получил бабки… Сколько там накапало, двести штук?
— Около того.
— Могло случиться так, что ты получил их и спрятал?
— От кого? Они же мои!
— Ты должен мне треть.
— Да, за то, что ты нашел мне этого ублюдка адвоката.
— И за фотографии.
— Слушай, Арлен, если бы я получил бабки, я заплатил бы тебе первому, можешь мне поверить.
Арлен помолчал, потом сказал:
— Я тебе верю, Туз.
Возник вопрос, что делать с Клопом. Арлен был за то, чтобы вообще не трогать его, оставив все как есть. На что Юджин возразил:
— Арлен, я же здесь как-никак живу. — Он и вправду после того, как вышел из исправительной тюрьмы, ошивался в основном у Клопа. — Да и собаку надо где-то держать, а она привыкла к этому дому, — добавил Юджин.
— Как ее зовут? — спросил Джим Рейн.
— Роза.
— Да ну? Красивая кличка.
— Она сука, но я ее люблю.
Получалось, что кто-то из них должен был запихнуть Клопа в его машину и повезти топить. Арлен решил, что это сделает Джим Рейн. Нужно было найти ключи от «кадиллака» Клопа, чтобы можно было отогнать машину в гараж, а уж потом затолкать в нее Клопа. Но сначала следовало вытащить тело. Когда они подняли Клопа с дивана, они столкнулись с еще одной проблемой — на диване была кровь, она пропитала всю спинку. И дырка от пули. Джим Рейн сказал, что это из-за того, что он взял сорок пятый. Мощная штука. Схлопотав пулю из сорок пятого, уйти ты уже никуда не сможешь. Троица призадумалась, что им делать с диваном. Арлен сказал:
— Ну, это не мой диван.
Он приказал Юджину погрузить диван в грузовик, увезти куда-нибудь и что-нибудь с ним сделать — утопить в реке, например. Туда же дорога и Клопу — утопить его в реке, пускай отнесет подальше течением, иначе завтра же к ним заявится полиция штата. Потом нужно было разобраться, что делать с «кадиллаком». Юджин сказал:
— Черт, не топить же его в такой классной тачке! Может, он мог оставить ее здесь, когда исчез?
Арлен подумал и решил, что здесь они машину не оставят.
— Рыба отгонит ее в Арканзас и продаст ниггерам.
Юджин с Рейном потащили Клопа в гараж. Арлен остался в доме досматривать передачу про скинхедов.
— Рыба, ты знаешь Уэсли? — спросил Юджин.
— Бармена?
— Да, Уэсли-бармена. Когда-нибудь с ним говорил?
— Только если хотел выпить.
— Так вот, на днях Уэсли мне говорит: «Хочешь услышать забавную историю?» — и рассказывает как раз то, о чем говорил Клоп. Это Арлен болтал старому Бобу Хуну о том, как он завалил Флойда.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать.
— Мне все равно, — сказал Юджин. — Это было их с Клопом дело.
— Мне тоже все равно, — сказал Джим Рейн.
12
Вернис разговаривала по телефону.
— Ты ранняя пташка, — сказала она Роберту. — Он еще спит, насколько я знаю. — Роберт спросил, не могла бы она, когда Дэннис проснется, попросить его перезвонить ему. — Ну, конечно, — сказала Вернис.
Может быть, он уже встал? Она пошла в спальню Дэнниса, чтобы проверить свое предположение. Дэннис лежал на боку, сунув руку под подушку. Простыня почти сползла с него, задержавшись только на загорелых плечах. Вернис вернулась к двери и прислушалась. В доме было тихо, и только Чарли храпел в соседней комнате. Вернис закрыла дверь и, сняв халат, скользнула в постель к Дэннису. Она прижалась животом к его обнаженной спине. «Интересно, он был вечером в душе? — подумала она. — Впрочем, это не так важно». Она легонько укусила его за ухо и прошептала: