го он снова вторгается в меня двумя пальцами и начинает двигать ими. Это ощущается по-другому, он не просто играет с моим клитором, а погружается глубже, быстрее.
— О Боже, как приятно, — говорю я ему, ёрзая задницей.
Его свободная рука перемещается с моего бедра на мою задницу, и он слегка шлепает меня, пугая, но и возбуждая. Закрепив руку на моем бедре, его толчки набирают еще большую скорость, и я чувствую предательское нарастание оргазма. Когда он наступает, это не похоже ни на один оргазм, который я испытывала раньше. Я кричу слишком громко, дрожа, когда мой оргазм содрогается во мне.
Чувствую себя как вялая спагетти-лапша, падаю на живот, тяжело дыша. — Охренеть.
Затем начинаются поцелуи. Он целует меня, прокладывая дорожку по позвоночнику, охватывая заднюю часть моих бедер. Я никогда не была так удовлетворена в своей жизни, но я не буду возражать против большего количества поцелуев. Он может делать с моим телом все, что захочет, прямо сейчас, я не буду возражать.
Он отходит от меня, и я слышу, как шуршат одеяла, когда он их натягивает. Я не знаю, что он делает, пока он не переворачивает меня на спину снова. Он под одеялом. Прежде чем я успеваю возразить, он начинает осыпать поцелуями внутреннюю часть моего бедра.
О, Боже.
— Винс, я не могу, — говорю я, слегка посмеиваясь. — Это невозможно.
Но затем его горячее дыхание касается меня, пальцы раздвигают меня, а его язык проникает в меня.
Я ошибалась, осознаю я, и из меня вырывается дыхание. Я такая мокрая, что мне стыдно, но он меня буквально пожирает, и возбуждение, которое я считала исчерпанным, с ревом возвращается к жизни.
Он вытаскивает язык обратно, вырывая из меня мучительный крик, и проводит по моему телу ртом, покусывая меня губами.
— Господи Иисусе, — бормочу я, зарываясь руками в мягкие черные простыни. — Не останавливайся, пожалуйста.
Он подчиняется, ласкает мой клитор языком, пока я не начинаю думать, что умру от нарастающего давления. Все мое тело напрягается, когда я приближаюсь к очередному оргазму, в ужасе от того, что он остановится, двинется или задышит по-другому — что угодно, что может меня прервать. — Да, да, не останавливайся. О, Боже.
Удовольствие взрывается во мне во второй раз. На самом деле, удовольствие — слишком слабое слово для того парализующего удовлетворения, которое охватывает меня, когда я выгибаюсь, а затем падаю на кровать.
Теперь я действительно не могу двигаться. Вот дерьмо.
— Это было невероятно, — медленно говорю я. — Охренеть.
Его смех грохочет у меня в животе, и я наклоняюсь, нежно пропуская его волосы сквозь пальцы. — Ты потрясающий. Спасибо.
Он кладет голову мне на живот, а я продолжаю рассеянно играть с его волосами. Я знаю, что должна отплатить ему той же монетой, но в данный момент пошевелить телом просто невозможно. Я клянусь себе, что сделаю это завтра. Сейчас все, чего я хочу, — это наслаждаться послевкусием этой потрясающей пары оргазмов и запустить пальцы в волосы Винса.
-
Обычно утро понедельника — не самое любимое мной, учитывая ранний подъем после долгих выходных, но когда я спускаюсь вниз на завтрак, я чувствую себя чертовски хорошо.
Винс встал раньше меня и уже вышел из комнаты к тому времени, как я встала, чтобы принять душ, но я улыбаюсь, видя его с Матео за завтраком.
Обхватив его шею сзади руками, я наклоняюсь, чтобы подарить ему утренний поцелуй. — Эй, ты.
— Эй, — отвечает он, слегка удивленный, увидев меня. — Хорошо спала?
— О, да. Я целую его еще раз на всякий случай, задерживая поцелуй губами, прежде чем наконец отступить.
Матео смотрит на меня, и я хочу быть дружелюбной и сказать привет, но я также не хочу заставлять Винса дуться. Я довольствуюсь теплой улыбкой ему за головой Винса, затем иду на кухню.
Когда возвращаюсь к столу, я занимаю свое обычное место справа от Винса, а Матео — справа от меня, во главе стола. Интересно, почему мы никогда не менялись местами, ведь Винсу явно не нравится сидеть так близко к нему. Он же не говорил, что мы не можем.
Думаю, если я собираюсь продолжать обслуживать его по воскресеньям, то имеет смысл держать нас всех вместе.
— Я составила этот список, — говорю я Матео, потому что он просто пришел мне в голову. — Во всяком случае, начала его составлять. Он еще не закончен, но, думаю, будет к тому времени, как я вернусь из школы.
Он одобрительно кивает, беря в руки чашку с кофе. — Хорошо, я закажу их прямо сейчас.
— Какой список? — спрашивает Винс.
— О, книги для библиотеки, — говорю я, кладя руку ему на бедро и улыбаясь. — У меня были некоторые рекомендации.
На этот раз мое сжатие ноги, похоже, успокаивает его, потому что он принимает это объяснение, не раздражаясь. Очко.
Уверенная в том, что я смогу справиться с этой работой и поладить со всеми, я начинаю есть овсянку с клубникой.
— Ты работаешь сегодня вечером? — спрашивает Винс.
— Да.
— Я тебя подвезу. Тот парень сегодня опять там?
— Понятия не имею, — спокойно отвечаю я.
Это привлекает интерес Матео. — Какой парень?
— Никто. Марк — пекарь. Он обучал меня на прошлой неделе.
— А, — говорит он, кивая. — Хороший?
— Да, он очень милый. И тренер хороший.
Винс первым доедает еду, так как начал раньше меня. После того, как он оставил еду на кухне, он возвращается, играя с ключом. — Я буду в машине.
— Я почти закончила, — говорю я ему, загребая ложкой кусок побольше.
Я заканчиваю все остальное в рекордное время и спешу убрать посуду. Поскольку Винса нет, я улыбаюсь Матео немного свободнее. — Хорошего дня.
В этот момент он читает газету, но откладывает ее в сторону, чтобы улыбнуться в ответ. — Тебе тоже, Миа.
-
— Вот это и есть идеальное печенье. Я могу просто уйти в отставку, я им здесь больше не нужен.
Смеясь, разглядывая грязное месиво печенья, я говорю: — Заткнись.
Подняв руки в обороне, он говорит: — Нет, я серьезно! Смотри. Схватив печенье, он откусывает, затем закатывает глаза в преувеличенном экстазе. — О, Боже, — говорит он с полным ртом печенья.
Я фыркаю, комкая бумажное полотенце в руке и бросая его ему в живот. — Я ухожу. Можешь сам придумать дизайн печенья, я тебе больше не помогаю.
Ухмыляясь, он бросает печенье в ближайший мусорный бак и говорит: — Думаю, это, наверное, к лучшему. Ты просто сиди там и выгляди красиво; я сделаю всю мужскую работу.
Я закатываю глаза и корчу гримасу, будто мне хочется блевать.
Он все еще улыбается, обрисовывая, а затем заливая свое печенье так, как я просто не могу. — Извини, я напоминаю тебе воспоминания о твой домашней жизни?
Я сажусь на табуретку рядом с его рабочим столом. — Какая домашняя жизнь?
— Вся твоя история с женами мафии, — говорит он, бросая на меня игривый взгляд. — Из того, что я слышал, они очень…
— Традиционные? — предлагаю я.
— Я собирался сказать «сексисты», но, конечно, мы так и сделаем. Он меняет пакетики с глазурью. — Тебе хоть удается услышать какие-нибудь пикантные подробности?
— Сочные мелочи? Нет, я ни в чем таком не участвую. Чем они занимаются вне дома, я не знаю. Моя работа — обслуживать парней за ужином и носить красивое платье.
— О, да ладно. Я уверен, что ты получишь что-то большее. Я люблю «Крёстного отца» . Мы должны встретиться за чашкой кофе как-нибудь, и ты сможешь выложить все.
— Там действительно нечего выкладывать. И я на 100 % уверена, что Винс не позволит мне выпить с тобой кофе.
Его брови поднимаются, но он хотя бы продолжает смотреть на печенье, а не на меня. — Позволит тебе? Он твой парень или хозяин?
— Разница не такая уж большая, как ты мог бы подумать, — говорю я беспечно.
— Фу, — говорит он.
Я не спорю, но, как сказала Шери, мне не стоит об этом думать. — Что есть, то есть. А у тебя есть счастливая дама, которую ты можешь назвать своей?
В этот раз он ухмыльнулся: — Нет, рядом нет никого, кто бы запретил мне выпить кофе с другом.
Я закатываю глаза. — Это не так. Он не был… контролирующим, когда мы встречались, но теперь, когда мы живем вместе, я начинаю замечать это гораздо чаще.
— Я почти уверен, что так оно всегда и бывает, — говорит он ровным голосом. — Как долго ты вообще встречалась с парнем, прежде чем переехала к нему?
— Я оставляю за собой право не отвечать на этот вопрос, — заявляю я.
— Недостаточно долго, я так понимаю?
— Это был не мой выбор.
Марк хмурится, хватая новый поднос с пустым печеньем. — Переезд к парню не был твоим выбором?
Взглянув на стол, я понимаю: — Нам, наверное, стоит поговорить о чем-то другом.
— Но мне это интересно. Мне нравится слушать о твоей жизни — она гораздо более захватывающая, чем моя. Я не чужд девичьей болтовне, — шутит он. Затем, немного серьезнее, он сказал: — К тому же, похоже, дома все становится немного напряженнее. Просто хочу, чтобы ты знала, что у тебя есть с кем поговорить, если понадобится.
— Ну, спасибо. Но, честно говоря, это не так, как звучит. Винс не плохой парень, просто у него очень странная семья. Я не думаю, что он был бы таким… как угодно, просто он реагирует, и некоторые члены семьи думают, что это забавно или что-то в этом роде, поэтому они подталкивают его, и..
— Он выбывает из игры, — предполагает Марк.
— Он не Халк. Он не жестокий, — уверяю я его серьезно. — Он просто параноик. Они все такие. Безумный уровень паранойи в этой семье.
Кивнув и пожав плечами, он говорит: — Я, наверное, тоже был бы параноиком, понимаешь?
— Не настолько параноидально.
— Какую самую безумную параноидальную вещь ты видела с тех пор, как переехала? Они установили что-то вроде шпионских камер, — говорит он, театрально указывая на комнату.
Мои брови поднимаются. — Шутишь, но у них есть наблюдение. Очевидно, что ты можешь видеть, а что нет. Я не тратила много времени на размышления об этом аспекте Большого Брата. Я предполагаю, что это больше для внешних угроз, чем для наблюдения за моим походом к бассейну.