ненавижу его. Он ужасный человек, который манипулирует и контролирует всех вокруг себя — и я чертовски уверена, что не являюсь исключением.
Но в нем есть что-то… притягательное. Что-то, что заставляет меня жаждать одобрения человека, которого я ненавижу.
Насколько это хреново?
Чувствуя себя более расстроенным, чем когда я узнала, что иду на встречу с ним, я направляюсь в столовую, чтобы подготовиться к ужину.
-
Винс сидит на краю кровати и смотрит, как Шери завивает мне волосы.
Никто не говорит. Ну, иногда Шери, когда ей приходится говорить мне наклонить или не двигать головой, но Винс и я оба молчим.
Наконец, она берет лак для волос и покрывает мои волосы.
— А это обязательно? Она не идет на чертов выпускной, — говорит Винс, по понятным причинам раздраженный.
Я немного жалею, что не принял предложение Матео занять Винса. Может, мне стоило попросить его об этом, хотя я и говорил Винсу. Никому не поможет, что он сидит здесь и смотрит, как Шери наряжает меня по приказу Матео, никто из нас не знает, во что я ввязываюсь, но все мы знаем, что может случиться.
Шери понимает, поэтому ничего не отвечает.
— Давай возьмем наряд. Куда ты его положила?
— Он все еще в сумке, — говорю я ей. — Я положила его в шкаф после ужина вчера вечером.
Через несколько минут наряд достается из сумки, и я в ужасе. Пока что сдерживаемый темперамент Винса, кажется, вот-вот взорвется.
— Вот что ты должна носить, — говорит он, и каждое слово звучит все злее предыдущего.
Я понимаю, почему. В отличие от классных платьев, которые он мне купил на ужин, этот наряд — просто отстой. Верхний корсет цвета пожарной машины — это… ну, корсет. Есть короткая черная юбка, которая, возможно, даже не прикрывает мою задницу, и пара высоких сетчатых чулок, чтобы завершить образ «$25 за минет, $100 за час», к которому я, по-видимому, стремлюсь.
— Вероятно, он просто тебя дразнит, — говорю я ему.
— Это всего лишь одежда, — добавляет Шери, пытаясь помочь.
Винс не впечатлен нашими попытками.
Я совсем не хочу надевать это, поэтому беру его в ванную, желая сначала увидеть ущерб. Это нехорошо. Я делаю все, что могу, чтобы ослабить корсет и отвлечь внимание от своей груди, но это неэффективно. Даже гей должен был бы смотреть прямо на них, как только увидел.
Зачем он это делает?
Отказавшись от невозможного, я открываю дверь ванной и иду на расстрел.
В глазах Винса появляется тот самый похотливый взгляд, который я узнаю, но он борется с его вспыльчивостью, и эта вспыльчивость побеждает.
— Это неважно, — говорю я ему, пожимая плечами, словно меня это вообще не волнует. — Это просто наряд. Все в порядке.
— Не уходи.
— Винс… — вздыхаю я, потому что он знает, что это не вариант.
— Он… он не отпустит тебя, Миа.
Тихо собирая свои вещи, Шери говорит: — Я закончила здесь, так что… я оставлю вас… со всем этим.
Я ее не виню. Я бы тоже хотела сбежать.
Положив руки на плечи Винса, невинно прижимая грудь к его, я говорю: — Давай сражаться в битвах, которые мы можем выиграть. Матео будет занят игрой в покер со своими приятелями. Мы не будем одни.
— А что, если я его порву? Ты не сможешь его носить, если он поврежден.
— Не надо, — говорю я, останавливая его руку, скользящую к моему корсету. — Пожалуйста. Я не хочу его провоцировать. Просто… это всего лишь наряд. Через несколько часов все закончится.
— Я жду, — заявляет он, как будто я имею какую-то власть над тем, когда мы вернемся.
— Не мучай себя. Я разбужу тебя, чтобы сообщить, что я дома в безопасности, если ты этого хочешь.
— Я не смогу спать.
Протягивая ему руку, я говорю: — Мы не позволим ему сделать это, помнишь? Я знаю, это тяжело, поверь мне, мне тоже нелегко, но…
— Как я должен отправить тебя к нему, зная, что произойдет?
Я делаю медленный вдох и выдыхаю, задаваясь тем же вопросом. Но знаю ответ. — Потому что у нас нет альтернативы.
— Как мы можем жить так? — спрашивает он, заставляя мою надежду рухнуть. Это первая шишка размером с Матео, на которую мы наступили с тех пор, как поклялись, что не дадим ему добраться до нас, а он уже добрался до Винса. Если мы не сможем пережить одну, как мы будем продолжать?
— Это единственный путь. Мы не можем продолжать ходить по кругу. Мы уже знаем, чем это закончится, и я не хочу возвращаться к этому.
В основном потому, что «это» кровать Матео, а если Матео — мой самый сильный спасательный круг? Я в полном дерьме.
Он смотрит вниз, качая головой. — Нет, я тоже.
— Со мной все будет в порядке. Он меня не тронет.
Мы оба знаем, что это ложь, но Винс хочет, чтобы это было правдой, поэтому он кивает, словно верит в это.
-
— Почему бы тебе не притащить сюда свою задницу, дорогая?
Как бы унизительно я ни боялся, что сегодняшняя ночь будет, она хуже. Просто не по той причине, которую я ожидала.
Проблема не в Матео.
Другие чудаки, приходящие поиграть в покер, это…
Полагаю, это все еще вина Матео. Одевает меня как шлюху, полагаю, нельзя винить парней за то, что они думают, что я таковой являюсь.
Шестеро мужчин сидят за столом, осушают стакан за стаканом спиртного, курят сигары и время от времени перекладывают по столу непристойные суммы денег.
Два часа плотоядных взглядов, два часа их глаз по всему моему телу. Мне нужно будет принимать душ в течение недели сразу после того, как я уйду отсюда сегодня вечером.
Но этот пьян, я вижу это по его лицу. Его щеки румяные, глаза блестят от опьянения, а его большая лысая голова блестит, когда я неохотно подхожу к нему, чтобы дать ему еще алкоголя.
Когда я собираюсь налить его, его рука ползет мне под юбку и по моей заднице. Я задыхаюсь, подпрыгиваю, алкоголь выплескивается из графина, когда я пытаюсь привести его в порядок.
— Эй, — рявкает Матео.
Смех в комнате затихает, улыбки сходят с лиц, и все медленно смотрят в его сторону.
Я нервно сглатываю, глядя на него сама.
Его взгляд все еще устремлен на лысого, но затем он смотрит на меня. — Ты же не заставишь меня сидеть здесь и мучиться от жажды, правда?
Это печальный день, когда мне так хочется уйти от кого-то, что я с радостью приближаюсь к Матео, но я сразу же спешу к нему.
Он наблюдает за тем, как трясется моя рука, когда я выливаю немного алкоголя в его стакан. Как только я заканчиваю, он берет сигару, которую теребил пару раундов, и смотрит на меня.
Наконец, он протягивает ее мне. Я беру ее, но не знаю почему, и моя неуверенность, должно быть, отражается на моем лице. Прежде чем я успеваю спросить, его руки оказываются на моих бедрах, он дергает меня к себе на колени, поправляет меня, пока я не оказываюсь на нем верхом.
Дышать стало труднее, но я не боюсь. Просто… в замешательстве.
Он протягивает мне зажигалку, но я не могу отвести от него глаз.
Затем, с той небрежностью, с которой человек делает это каждый день, он кладет руки на мои почти голые ягодицы и притягивает меня к себе.
Он твёрдый, и мне становится плохо, потому что мои бедра шевелятся от прикосновения.
Он вырывает сигару из моих пальцев, кладет ее себе в рот, и я понимаю, что он хочет, чтобы я ее ему прикурил. Я верчу зажигалку, руки все еще дрожат, пока мне это не удается.
Матео медленно улыбается мне и слегка подмигивает. — Спасибо, дорогая.
Моя кровь то кипит, то остывает, смятение и перевозбуждение разрушают мое душевное спокойствие. Не то чтобы я многого добилась сегодня вечером, но у меня такое чувство, что уйду с гораздо меньшим.
Он отпускает меня с колен через несколько минут, и я не сразу понимаю, почему он это сделал… пока не замечаю, что другие парни снова едва ли смотрят в мою сторону. Я все еще приношу им напитки, закуски или сигары, но больше никаких похотливых взглядов, которые заставляют меня чувствовать себя неуютно, и определенно больше никаких лапаний.
Он отметил меня как свою.
Я, конечно, не такая, но это знание не снимает с моих плеч груза вины.
Когда я могу уйти, я отправляю Винсу сообщение, чтобы сообщить, что все в порядке. Мне пришлось оставить телефон в другой комнате, так как мой наряд не оставляет абсолютно никакого места для его хранения. Я также хочу сказать ему это сейчас, пока это еще правда.
Чуть позже раздается стук в дверь. Я видела слишком много фильмов, и это меня пугает, и я думаю, что игру взломают или что-то в этом роде.
Но больше никого это не волнует.
— Наверное, ленивая задница Конроя, — говорит Матео столу, прежде чем кивнуть мне. — Впустите их.
Хотелось бы, чтобы все прибыли до того, как Матео устроил свое небольшое представление с сигарой, но, полагаю, кто-нибудь даст понять новичкам, если они начнут вести себя глупо.
Рывком распахнув дверь, я открываю рот, чтобы поприветствовать их, но останавливаюсь, открыв рот, потому что узнаю двух мужчин у двери.
Полицейские, которые остановили меня по дороге в школу в понедельник.
Глава Двадцать Восьмая
У меня пересыхает во рту, а мысли несутся. Вечеринку разгромили — и что, черт возьми, теперь будет? Меня потащат в полицейский участок, понятия не имею, как отвертеться от разговора, Матео арестуют — это гребаная катастрофа.
Затем Пузатик подносит палец к губам, показывая, что мне следует замолчать.
В любом случае, уже поздно их предупреждать. Слишком поздно говорить Матео… Я даже не знаю, что ему сказать, потому что это всё.
Они его поймали.
Я должна был бы почувствовать облегчение, но… его нет.
Пузатый делает шаг вперед, и я отступаю на несколько шагов назад, но затем он проходит мимо двери, попадая на глаза Матео, и я сбита с толку, потому что он даже не вытащил пистолет.
— Вот ты где, ленивый ублюдок, — любезно говорит Матео.
Один из парней стонет и шутит: — О, парни в синем. Придется нам немного сбавить обороты, ребята.