Я даже не замечаю, что он поймал мою руку, пока он не прижимает ее к своему члену. Он твердый под мягкой тканью своих брюк, и хотя я затуманена от смущения, это чувствуется.
— Я могу придумать, как ты сможешь меня отблагодарить, — игриво говорит он, его губы касаются мочки моего уха, посылая дрожь удовольствия по всем моим нервным окончаниям.
— Матео…
— Не волнуйся, я могу лишить тебя выбора, — говорит он, притягивая меня к себе. — Я предпочитаю этого не делать. Признаюсь, я не ненавидел себя ни разу, когда трахал тебя, Миа, но мне бы хотелось почувствовать, как ты трахаешь меня, потому что хочешь этого, на самом деле зная, что внутри тебя мой член.
Я выдыхаю, зная, что мне нужно убраться от него подальше. Этот чертов грязный рот делает со мной то, чего не должен, и я не хочу его, я хочу Винса.
— Ты сказал, что это все игра. Игра окончена, — напоминаю я ему.
Потирая свой член рукой, он говорит мне: — Всегда есть другие игры.
— С тобой, да, я уверена, что так и есть, — говорю я с дрожащим, неубедительным смехом.
Я не отдернула руку, хотя, вероятно, могла бы. Он все еще держит меня за руку, но если бы я попыталась вырваться, не думаю, что он бы меня остановил.
Так почему же я все еще его глажу?
Почему я чувствую волнение?
— Мне нужно идти, — тихо говорю я.
— Я отвезу тебя домой после игры, — говорит он, двигаясь между моих ног.
— Матео, — говорю я, мое сердце колотится от смеси паники и чего-то еще. Проблема в чем-то другом. — Тебе нужно остановиться.
— Зачем откладывать неизбежное? — спрашивает он, скользя рукой по внутренней стороне моего бедра. — Винс — хороший парень, но он всего лишь парень. Тебе нужен мужчина.
— Нет, — говорю я, выдергивая руку из его члена, чтобы схватить ту, что шевелится у меня между ног. — Что мне нужно, так это сбежать о тебя.
— Вернуться и жить в моем доме, где ты будешь видеть меня изо дня в день. Я трахну тебя, Миа, это лишь вопрос времени.
— Господи Иисусе, — бормочу я, и хотя контролирую ситуацию, я не могу не верить ему.
Я не знаю, как объяснить, что чувствую к Матео. Это не тоска, это не желание. Я бы даже не назвала это похотью, но он зовет меня каким-то образом. Я не хочу его, но я все равно в ловушке.
Чувствовать — это даже не то слово. Это не эмоциональный отклик, это сила природы. Матео Морелли — черная дыра, и неважно, что я чувствую, неважно, чего хочу, я не могу избежать того, чтобы меня не засосало в него.
Пока я об этом думаю, его палец проникает мне в трусики.
— Остановись.
Он этого не делает, посасывая мою шею, прежде чем сказать: — Нет, не говори мне остановиться. Мы уже играли в эту игру. Я хочу сыграть в другую.
— Для меня это не было игрой, — напоминаю я ему, трезвость пронзает любую херню, которую он сейчас на мне практикует. — Для меня это было реальностью.
Его рука снова обхватывает мою шею, и это так нежно — слишком нежно. — Давай, милая. Не держи обиду.
Я чуть не зашипела на него, сводя это к обиде, но потом он целует меня, и я не знаю, что делать. Я толкаю его в грудь, но он толкается между моих ног, и из меня вырывается стон.
— Блядь, — говорю я, толкая его сильнее. — Прекрати. Прекрати! Прекрати играть со мной в игры.
— Просто сдайся. Играй со мной, а не против меня.
Я качаю головой, подбираясь ближе к двери. — Я возвращаюсь туда. Я закончу эту дурацкую игру в покер, но это единственная игра, в которую я играю с тобой сегодня вечером.
Он вздыхает, но не пытается остановить меня, когда я берусь за ручку двери. — Тогда еще одна ночь.
Я замираю.
Я могу двигаться. Я хочу двигаться. Он не останавливает меня, но его слова удерживают там, где я стою.
Потому что я не смогу играть в эту игру еще одну ночь.
Я не знаю, куда это приведет, или каковы будут новые ставки, или кто будет уничтожен в этом, но я знаю, что кто-то будет. И я считаю крайне маловероятным, что это будет он.
Нет, это будем я и Винс. Снова. Это всегда будем я и Винс. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с этим человеком в любом качестве, будь то всерьез, в битве умов, воли… он всегда собирается уничтожить нас. Может быть, даже не специально. Это просто то, что он делает. Как он играет. Он лев, пытающийся играть с котенком — котенок всегда будет ранен.
Я хочу Винса, я хочу увидеть, кем мы можем стать, но одно я знаю наверняка: мы не переживем Матео. Мы можем бороться так сильно, как хотим, но он всегда победит. Что бы мы с Винсом ни обещали друг другу, независимо от того, чего мы хотим, Матео всегда все испортит.
Поскольку я не двинулась с места, он спрашивает: — Уже передумала?
— Я не выдержу еще одну ночь. Я качаю головой, глядя в пол, сбитая с толку тем, как я могла оказаться в такой ситуации прямо сейчас. — Что со мной не так? Я знаю правду о тебе, так почему я все еще хочу верить в ложь?
— Потому что ты человек, — говорит он, подходя ко мне сзади. Его руки снова ложатся мне на бедра. — И ты милая. И молодая. И такая идеалистка.
— Это несправедливо по отношению к Винсу. Почему бы тебе просто не остановиться? Просто оставить нас в покое? Давай посмотрим, сможем ли мы что-то построить вместе.
— Это то, чего ты хочешь?
— Да .
Он обдумывает это около минуты, прежде чем сказать: — Возможно, у меня есть к тебе предложение.
Это уже похоже на ловушку, поэтому я вздыхаю, опуская голову. — Что теперь?
— Мы оба знаем, что в конце концов ты снова окажешься в моей постели — скорее раньше, чем позже, если быть реалистами. И болезненно для Винса. Ему придется снова наблюдать, как все это разворачивается. Я уже очаровывал тебя раньше; ты же знаешь, если я захочу, я сделаю это снова.
— Этого я не знаю, — бормочу я.
— Конечно, — говорит он, не убежденный. — А что, если мы пропустим всю прелюдию? Я получу тебя сегодня вечером. Один раз. Ты отдашься мне в последний раз и тем самым избавишь Винса от множества пыток. Это услуга, правда.
— Нет, — говорю я. — Я тебе не доверяю.
— Умница.
Я закатываю глаза.
— Я дам тебе и Винсу отдельное жилье.
Повернувшись к нему лицом, я спрашиваю: — Что?
— Близость со мной изматывает тебя. Ты живешь в моем доме, ты под моим контролем. Ты идешь туда, куда я говорю, когда я говорю, и делаешь то, что я говорю, когда ты приходишь туда. Это не было игрой; это твоя жизнь в моем доме. А что, если бы ты не жила в моем доме? А что, если бы я дал тебе и Винсу твое собственное пространство, позволил бы вам съехать?»
Давай уйдем от него.
В голове всплывают слова Винса: «Я хочу чего-то своего, чего-то, что… вытащит меня из-под его каблука».
Вспоминается вечер понедельника, как чудесно было, когда мы вдвоем были в квартире Джоуи, готовили ужин, прижимались друг к другу и смотрели фильмы, никакого давления. Матео там даже не было.
— Нам вообще не пришлось бы тебя видеть?
— Ну, ужин в воскресенье вечером. Но ты приходишь, ешь, уходишь, когда будешь готова — это не то же самое, что жить там. Я не буду раскачивать твою лодку. Если хочешь попробовать с Винсом… вот как.
Боже, как это заманчиво. — Я… я не могу так поступить с Винсом.
Вздохнув, словно он с трудом выносит мою обыденность, Матео спрашивает: — Знаешь, почему люди лгут, Миа?
— Потому что они трусы, — отвечаю я.
Он улыбается оскорблению. — Потому что так проще. Перестань делать все по-плохому. Просто солги ему. Он будет любить тебя за это.
— Ты бы ему все равно сказал, — бросаю я в ответ.
— Я бы не стал. Я не буду. Даю тебе слово.
Я фыркаю, и он хмурится.
Схватив меня за поясницу, он дернул меня к себе. Я задыхаюсь, застигнутая врасплох, и он говорит: — Ну, ну. Я никогда раньше не давал тебе слова. У меня есть честь.
— Если бы ты это сделал, я не думаю, что ты бы сейчас упирался в меня своим членом.
— Если бы я этого не сделал, я бы вообще не предложил тебе выхода и мог бы приставить к тебе свой член, когда бы мне этого захотелось.
Я не могу с этим спорить.
Точно так же, как я не могу спорить с тем, как мое тело реагирует на него. Когда у меня есть все основания испытывать к нему отвращение, эта чертова штука каким-то образом вместо этого включается. Я хочу верить в себя, в Винса, но слишком много доказательств обратного. Реакция Винса на то, как Матео одел меня сегодня вечером — первый раз, когда Матео снова с ним трахается, и он реагирует именно так, как Матео и намеревается. Он не может перестать пускать его под свою кожу.
И крошечная часть меня указывает на то, что Винс верил так же сильно, как и я, что Матео сегодня вечером насильно трахнет меня.
Неужели это было бы намного хуже?
— Ты обещаешь , что не скажешь ему и дашь нам наше собственное жилье подальше от тебя?
— Я обещаю.
— У тебя есть презерватив?
Он улыбается, как дьявол, собираясь обрести новую блестящую душу. — Есть.
Сглотнув один, два, три раза, я встречаюсь с ним взглядом, все еще боясь, что он меня подведет… но еще больше боясь альтернативы.
— Ладно, — говорю я, и желудок сжимается, пока слова вырываются изо рта. — Я сделаю это.
Глава Двадцать Девятая
Как только слова вылетают, я чувствую легкое головокружение, уже задаваясь вопросом, что я только что сделала.
Я только мельком вижу его победу — он гасит блеск в глазах, прежде чем отпугнуть меня. Его послужной список на данный момент не дает ему никаких преимуществ, и я вполне могла бы сейчас копать себе могилу вместо туннеля для побега.
Он благоразумно не дает мне больше времени подумать об этом. Как только его руки скользят под тонкую ткань юбки, обхватывая мою задницу и притягивая меня к себе, всякая способность думать вытекает из меня. Знание всего, что я о нем знаю, должно сделать его непривлекательным, неприятным, отталкивающим, но почему-то его желание получить меня, пусть даже только для игры, странным образом возбуждает.