Таубер рассмеялся.
– Кто бы их считал? Я воевал в Италии, Андалусии и Дакии. Даже против сицилийцев и берберов.
– Значит, вы опытный воевода?
– По милости Божьей.
– Я думаю, что оценка ситуации глазами столь опытного вождя была более чем точна. Вы ожидали победы имперских войск?
– Как Бог свят!
– Все ли в окружении императора думали так же, как и вы?
– Конечно, – не раздумывая ответил он, потом закусил нижнюю губу. – Ну, не все... – добавил он.
– О, – театрально удивился легат. – И кто имел иное мнение?
– Капитан Маддердин, – ответил Таубер, и я был ему благодарен за использование моего нынешнего титула.
– Капитан Маддердин! – Выкрикнул Верона и замахал руками, словно хотел взлететь на стол. – Очень опытный командир, не так ли?
– Я сижу здесь, – напомнил я сухо. – И, как вашей милости известно, я не солдат, а лишь инквизитор.
– Конечно, конечно, – поддакнул легат. – Вернёмся к сути дела. Если вы были свято уверены в победе, господин барон, вы, опытный воин и командир, то следует ли нам предположить, что противник использовал средства, вам неизвестные, чтобы склонить чашу весов победы на свою сторону? Средства, о которых, как у рыцаря и дворянина, у вас не было ни обязанности, ни права знать? Поскольку трудно поверить, чтобы вы плохо оценили поле боя, не так ли?
Таубер нахмурил брови.
– Я не ошибся, – сказал он твёрдым тоном. – Это была победоносная битва. Только всё пошло не так, как надо.
По крайней мере, последние шесть слов из речи барона совпадали с моими ощущениями.
– Вот именно! – Верона широко развёл руками, а его губы растянулись в улыбке. Он напоминал сейчас задыхающегося карпа. – У нас есть показания участников этой битвы. Сообщения о необычайном тумане, покрывшем поле боя, стрелах, несомых крыльями демонов, о панике среди лошадей, о голосах, кричащих в воздухе, о липкой паутине опутавшей копыта лошадей. И так далее, и так далее. Короче говоря, мы знаем о действии мощной чёрной магии. Вы были свидетелем какого-либо из этих явлений?
– Светлейший Государь назначил мне место при своей персоне. Я не принимал участия в атаке.
– Однако наблюдали её с холма, не так ли?
– Так.
– Вас ничего не удивило?
– Лошади не могли разогнаться... – через некоторое время ответил Таубер.
– Ха! То есть речь идёт о липкой паутине, которая оплетала их копыта! Запишите в точности, брат, – обратился он к писцу.
– А разве луг, случайно, не был подмокшим? – Решил я заговорить.
– Дождь не шёл уже почти неделю, – быстро отозвался Верона. – Это у нас тоже есть в показаниях свидетелей.
Легат был прав. Дождя в этом районе не было уже шесть дней. Только до этого разразился ужасный ливень, который вызвал разлив близлежащей реки. И луг не успел высохнуть. Ваш покорный слуга тоже подготовился к допросу. Но я не собирался спорить.
– Что-то ещё, господин барон? – Верона посмотрела на Таубера.
– Их стрелы летели на невероятное расстояние.
– Крылья демонов! – Почти крикнул легат. – Если и вы это подтверждаете, господин барон, у меня уже нет сомнений!
– Ваша милость, имели ли вы когда-нибудь дело с валлийскими лучниками? – Спросил я.
– С валлийскими нет. Но я достаточно долго сражался против берберов и сицилийцев, – ответил он, глядя на меня суровым взором.
– Спасибо, господин барон, – учтиво ответил я.
Не могу сказать, не знал ли Таубер, или не хотел знать, что валлийцы были элитой среди лучников. Их не только обучали с детства, но кроме того валлийские ремесленники изготавливали невероятно сильные луки из испанского тиса, плечи которых были непривычно длинными, а правильная техника натяжения и выстрела требовала многих лет тренировки. Я подозревал, что берберы и сицилийцы в противостоянии с валлийцами имели столь же большие шансы, что и слепые щенки в борьбе с волкодавом.
– Си-ци-лий... – С высунутым языком записывал клерк.
– Зачем вы это пишете? – Рявкнул легат.
– Затем, чтобы я подписал протокол, – ответил я весёлым тоном, поскольку знал, что без моей подписи документ будет недействителен.
Я думал, что Верона яростно на меня посмотрит или позволит себе ядовитую реплику. Но нет. Он задал Тауберу ещё несколько вопросов, но он явно уже добился того, чего хотел: заверения опытного полководца, что битва была бы выиграна, и только сверхъестественные обстоятельства привели к поражению. Конечно, я был в состоянии опровергнуть эти абсурдные тезисы. Но зачем? Я и так посылал к епископу отчёты после каждого дня допросов, так что Его Преосвященство имел возможность узнать обе версии событий, и не было сомнений в том, какую из них он считает истинной. Я не собирался лезть на рожон, ибо это была не та битва, которой я мог бы выиграть. Мне вообще не нужно было задавать вопросов, лишь тихо сидеть, но я хотел, чтобы в официальных протоколах были зафиксированы также и мои высказывания. Те, кто потом будет анализировать документы, прекрасно поймут, о чём я говорил.
– Мастер Маддердин, – легат обратил на меня взгляд, – вы хотите задать какие-нибудь вопросы?
– Покорнейше благодарю, господин барон разъяснил нам всё необычайно подробно...
– Ну! – Таубер встал. – Надеюсь, вы найдёте виновников этого несчастья.
– С Божьей помощью, найдём, – пообещал ему легат, и в его голосе явно прозвучала зловещая нота.
– Однако осмелюсь…
Таубер посмотрел на меня как на собачье дерьмо и сел обратно с недовольным пыхтением.
– …с милостивого позволения господина барона задать ещё один вопрос.
– Только быстро, – рявкнул он.
– Если вы, ваша милость, были уверены в победе, то чем объяснить тот факт, что Светлейший Государь строго запретил атаковать и приказал ожидать прибытия пехоты?
Барон покраснел и грохнул кулаком по столу. Писец от испуга уронил перо под стол и нырнул следом в его поисках.
– Император, по милости своей, хотел дать другим командирам повод отличиться. Не соображения военной тактики подсказали ему ждать остальные войска, а щедрое желание, чтобы все генералы поучаствовали в победе! Ведь он не мог предвидеть, что Дюварре будет использовать заклинания! Только вы об этом знали!
– Я знал?
– Когда началась атака, вы заранее знали, что мы проиграем! – Таубер встал и наставил на меня указательный палец. Его лицо было уже таким красным, будто через минуту его должен был хватить апоплексический удар. Я видел пульсирующие вены на его висках.
– Запишите, – Приказал Верона клерку равнодушным тоном.
– Благодарю вашу милость, – сказал я – У меня больше нет вопросов.
– Он сказал... сказал... – барон тяжело дышал, – что поголовье рыцарей подвергнется значительному сокращению...
– Поголовье? – Неискренне удивился Верона. – Я всегда думал, что этот термин применяется для скота, а не для дворян.
– Благодарю вашу милость, – повторил я. Таубер ушёл, яростно посапывая, и тогда легат повернулся в мою сторону.
– Закончим на сегодня, – сказал он.
– Если не ошибаюсь, у нас ещё есть...
– Отложим на утро.
– Как ваша милость пожелает. – Я встал из-за стола.
Тем же вечером я получил указ императора, освобождающий меня от обязанности ведения допросов. Полный контроль над следствием получали легат Верона и его брат. Я попросил о милости аудиенции у Светлейшего Государя, но мне её не предоставили. Я попросил разрешения отъехать в Хез-Хезрон для получения указаний Святого Официума, но не получил и его. Вместо этого император дал согласие на проведение квалифицированных допросов, связанных с пытками. Братья Верона должны были быть на седьмом небе. Теперь они найдут ответы на все вопросы, а в протоколах противопоставят свою эффективность некомпетентности представителя Инквизиториума.
Риттер куда-то исчез, наверное, пил с горя, так что я в одиночестве сидел в нашей комнате. Я услышал стук.
– Войдите, – буркнул я и отхлебнул вина из кубка. Дверь приоткрылась, и внутрь вошёл Август Каппенбург. Я поднялся с лежанки.
– Чем я заслужил такую милость?
– Налей мне, – приказал он и сел на сундук. Дерево аж застонало под его тяжестью.
– Пожалуйста…
Он выпил на одном дыхании.
– Кислятина, – оценил он вино.
– Знаю, я должен был привезти вино с собственных виноградников, – пошутил я.
– Зайдите ко мне как-нибудь, инквизитор. Я покажу вам, как пьёт и что пьёт старое дворянство.
– Ловлю вашу милость на слове.
– Я тоже сражался под Шенгеном, – сказал он. Дружелюбно ткнул меня кулаком в подбородок. – На вашей стороне.
Не люблю, когда до меня дотрагиваются чужие люди, особенно столь лишённым уважения образом, но на этот раз я был слишком поражён, чтобы быть недовольным. Я поперхнулся.
– И не я один, – добавил он.
– На второй день… – начал я.
– На второй день мы ударили вам в тыл, – признал он. – Меня убедили, что этого хочет император. Такова жизнь...
– Ха, – ответил я, поскольку кроме этого слова больше ничего не приходило мне в голову.
Каппенбург погладил свои буйные бакенбарды.
– Печально, – подытожил он. – Слава Богу, что всё хорошо закончилось.
Наверное, он был прав, поскольку он не принимал во внимание несколько тысяч казнённых, трупы которых висели на окрестных деревьях пока не сгнили или не были полностью расклёваны птицами. Я, однако, не сомневался, что самоотверженность Каппенбурга была должным образом оценена. Может быть, именно отсюда появились у него те виноградники, которыми он мог похвастаться.
– Налей ещё, – приказал он снова, и я послушался.
– Мерзкое пойло, – заключил он, выпив до дна.
– Бог одарил меня менее чувствительным нёбом чем вашу милость.
– Что-то готовится, – сказал он, понижая голос. Прозвучало это как ворчание разбуженного медведя.
– Да, ваша милость?
– Что-то плохое.
– Братья Верона?
– Если бы только они.
– Обвиняют меня в некомпетентности? – Я фыркнул от смеха.