– Брат Зенобиус, отведи нашего гостя в лазарет, потом возвращайтесь вместе. Я буду ждать в Святилище.
– Как пожелаете, отец. Пойдём, Мордимер.
Дорога в лазарет вела по лестнице, потом через монастырские стены на двор. «Так будет быстрее», – пояснил Зенобиус. Однако прежде чем мы добрались до лазарета, у меня была возможность взглянуть с высоты стен на поля, леса и луга, раскинувшиеся вокруг Амшиласа. Всё было так красиво, насыщенное золотом солнца, зеленью травы и синевой воды и неба. Как вдруг...
– Что такое?
Я увидел тень, снующую над землёй, словно дым из плохо погашенного очага. Только эта тень перемещалась. Одна, вторая, третья. Остальные, наверное, скрывались среди кустов и деревьев.
– А, значит, и ты можешь их видеть, – в голосе монаха я не услышал особого удивления. – Это Посланцы Чёрного Ветра, Мордимер. Держись подальше, если увидишь кого-нибудь из них. Никогда не подходи, а когда их увидишь, беги. И никогда не пытайся спасти того, кого объял Чёрный Ветер.
От этих дымов, теней или фигур, как бы их назвать, я держался бы подальше и без предупреждения Зенобиуса. Ибо они слишком сильно напоминали мне страшных существ, которых я мог увидеть в моих молитвенных видениях. Что-то подсказывало мне, что Посланники Чёрного Ветра, как назвал их монах, принадлежали лишь в незначительной степени к нашему миру, а в гораздо большей мере существовали в мире, увидеть который я точно не хотел бы.
– Я поступлю как вы советуете, – ответил я послушно. Я уже понимал, почему Зенобиус выглядел сегодня так, а не иначе. Если именно он выпустил в мир этих страшных существ, то он поделом сражался теперь со своими страхами. Интересно только, насколько злобными были эти твари, хотя, судя по словам настоятеля и Зенобиуса, я правильно сделаю, держась от них как можно дальше. Наконец, мы добрались до лазарета. Там стоял ряд кроватей, но только на одной из них я увидел укрытого простынёй человека. Мы подошли ближе, и я увидел красные прыщи на его теле. Брат Зенобиус протянул руку.
– Дай мне руку, Мордимер.
Я послушался, и он извлёк из-за пояса кинжальчик. Надрезал им мою руку, но не настолько глубоко, чтобы вызвать длительное кровотечение. Потом соскрёб лезвием прыщик с руки лежащего мужчины и втёр его в мою рану. Я наблюдал за этим с удивлением смешанным с отвращением. Но не протестовал, полагая, что то, что он делает, он делает для моего блага.
– Прости, брат Адриан, – обратился он к больному. – Надеюсь, тебе не больно.
Потом посмотрел на меня.
– Ты будешь болеть в течение нескольких дней, максимум две недели. Лёгкая лихорадка, может быть, рвота, на коже появятся зудящие прыщи, но не расчёсывай их. Они исчезнут сами по себе, и ты поправишься. Тогда у тебя будут большие шансы, что тебя не заберёт Чёрный Ветер.
– Спасибо, брат, – сказал я, даже не пытаясь спрашивать о деталях магического ритуала, которому он меня подверг.
– Теперь мы пойдём туда, где настоятель желает вас видеть. Иди за мной, Мордимер. – Он коснулся кончиками пальцев моего локтя.
Не было смысла спорить или обсуждать. Я мог убеждать, что недостоин участвовать в сохранении великой тайны, но знал, что подобные увёртки ничего мне не дадут. Ибо аббат решил, что сон обо мне был видением и собирался следовать этому видению, невзирая на чью-либо волю.
Комната была огромна. Потолок поддерживали мраморные колонны высотой в несколько этажей, барельефы, украшающие стены, терялись в темноте. Здесь царил мрак, и лишь один предмет сиял ярким светом. Один предмет, который находился в штативе, расположенном на возвышении. Я видел, что это за предмет и чувствовал его мощь. Я пошёл в ту сторону, не глядя на аббата, и даже не спросив разрешения. Когда я оказался рядом с реликвией, когда меня уже окружил её священный блеск, когда меня уже объяла её сила, я опустился на колени.
– Меч Господень, – прошептал я. – Боже, спасибо тебе, что ты позволил мне увидеть Меч Господень!
Ибо передо мной сиял Клинок, который когда-то держал в своих руках Иисус Христос! На первый взгляд простой короткий меч, но излучающий даже невообразимую силу. Это с Ним в руках наш Господь покарал неверный Иерусалим, это Им соизволил собственноручно зарубить Тиберия Клавдия Нерона, последнего правителя проклятой римской империи.
– Именно его вы охраняете, – прошептал я. – Именно это и есть величайшая тайна Амшиласа!
И теперь я понял, почему монастырь никогда не подчинится чужой власти. Ведь как благочестивые монахи могли допустить, чтобы самая большая реликвия человечества оказалась в неправильных руках? Разве могло быть что-то более великое и святое, чем Меч Господа?
В комнате постепенно становилось всё светлее и светлее, будто кто-то зажигал всё новые и новые лампы. Я, однако, не оглядывался, а только неотрывно смотрел на Святой Меч. Как бы мне хотелось быть достойным даже не того, чтобы взять Его в свои руки (о подобной чести я не смел и мечтать!), но чтобы увидеть, как держит Его кто-нибудь достойнее меня. Кто-то, кто начнёт борьбу за спасение мира. А как можно спасать мир лучше, чем уничтожая грешников Клинком, который служил самому Иисусу?
– Мордимер, – услышал я тихий голос аббата, – посмотри в центр зала.
Я с трудом оторвал взгляд от Меча и обратил взор туда, куда он мне велел. На троне, расположенном точно в центре зала, сидел длинноволосый бородатый мужчина, одетый только в набедренную повязку. Его лицо и тело были серыми, морщинистыми и создавали впечатление, будто их вырубили в стволе сухого дерева. Его веки были закрыты. Однако я не мог не узнать это лицо.
– Боже мой, – прошептал я.
– Именно так, – спокойно отозвался аббат. – Это твой и наш Бог. Иисус Христос.
На лицо и на кожу человека, сидящего на троне, капали из-под потолка золотые капли. Я поднял глаза. Под самым сводом я увидел прикованных цепями существ. Существ с золотыми волосами, невероятно красивыми лицами и серыми крыльями. Рядом с ними висели, подвешенные в специально сделанной сбруе, монахи с серебряными серпами в руках. Через равные промежутки времени они резали пленников лезвиями, и тогда золотая кровь из их вен текла на сидящую на троне фигуру.
– Это и правда Он?
– Ты ведь и сам знаешь лучше меня. Ты чувствуешь, не так ли?
Я чувствовал. Я чувствовал мощь, исходящую от этого увядшего тела, но я знал, что мне нельзя сожалеть о судьбе Бога. Ибо если Господь избрал этот путь, это означало, что это был правильный путь. Он не исчез, не вознёсся на небеса, не основал царство в Китае, как считали еретики. Он был среди нас, отдал себя на попечение благочестивых монахов и ждал, пока наступит подходящее время.
Я опустился на колени. Что я чувствовал, любезные мои, глядя в лицо Господа нашего? Это не описать, не высказать. Можно ли достичь в жизни большего, чем взглянуть прямо в лицо Сына Божия? Можно ли хотеть большего? Можно ли мечтать о чём-то большем? Можно ли быть сильнее наполненным жаром всеобъемлющей Божьей любви? И можно ли сильнее желать, чтобы вместе с Ним нести меч святой истины? И можно ли сильнее верить, что всё, что делалось до сих пор, было правильным, поскольку это дало тебе благодать стоять перед Святым Лицом?
Не знаю, как надолго я замер в молитве, в которой небесный экстаз был исполнен отчаянной боли. Боли от того, что, несмотря на то, что я нахожусь так близко от Господа, Он не поговорит со мной и не позволит, чтобы я отдал Ему дань своей веры, любви и крови. Какое это страшное чувство – знать, что вы готовы сделать для Господа всё, чего Он только пожелает, но знать, что не получите Знака, что же это должно быть!
– Подойди ближе, дитя моё, – услышал я голос настоятеля.
Я послушно подошёл почти к самому подножию Трона. Удивительно, но сидевший на нём человек издалека казался сильным и высоким. Однако, когда я подошёл, то увидел, что он примерно моего роста. У него сильные руки, выпуклая грудь и лицо, на котором застыла печаль. Я видел, что его морщинистая, увядшая кожа приобретает лишь на миг человеческую свежесть, а случалось это в момент, когда на неё падали золотые капли крови. Краем глаза я увидел, что аббат опускается на колени рядом со мной.
– Господь мой… – произнёс я.
– Он не услышит тебя, – в голосе аббата была столь же безмерная печаль, как и та, что тяготила мои мысли. – Мы можем сделать так, чтобы Он не умер, но не можем сделать так, чтобы ожил.
– Он здесь! – Закричал я. – Не на небе, не в Китае, не в Индии… Он здесь! Он не оставил нас!
Я обратил взгляд на существ, пытаемых лезвиями серпов. И заметил, что их раны заживают почти сразу после нанесения удара.
– А они?
– Падшие Ангелы. Они пали так низко, как ни одно создание Божие до них. Они отреклись от Господа, но их кровь всё ещё имеет спасительную силу. Она не воскрешает Его, но сохраняет в глубоком сне.
Я заметил, что икра Иисуса почти почернела, словно ветка дерева, обожжённого огнём, но потом на неё упала золотая капля, и тогда она снова на некоторое время уподобилась человеческому телу. Я увидел сухожилия и голубые вены, пульсирующие под упругой кожей. Но длилось это всего мгновение, не дольше, чем один удар сердца.
– Мы Его опекуны и хранители Тайны уже более пятнадцати веков, – сказал аббат. – Теперь ты понимаешь, мой мальчик, что мы никогда и никому не позволим помешать нам в святом деле.
– Он очнётся?
– Мы в это верим, – в его голосе звучало искреннее желание. – И мы верим, что, наконец, найдём способ вернуть миру Господа нашего. Видно, мы ещё не достойны, чтобы он осветил нас своим сиянием. Но когда придёт время, тогда Он снова возьмёт в руки Меч и поведёт нас, верных слуг Божьих, чтобы мы свидетельствовали Истину.
– Пусть так и будет, – только и смог прошептать я.
– Тогда и наступит истинное Царство Иисуса, а железо и огонь искоренят всё зло, что родилось в мире. И когда в последней войне мы победим Зверя, тогда наш Господь будет править нами во веки веков. Не на небе, а здесь, на земле! Он вознесёт праведников, а жизнь злодеев утопит в крови и невыразимых страданиях.