Они стояли не просто у колодца, а у входа в туннель с голубыми полупрозрачными стенами. Он уходил, казалось, к самому центру вселенной. Насколько можно было видеть, местами туннель сужался, будто какая-то неведомая сила сжимала его снаружи.
Внезапно Теноктрис осела, падая ничком; Гаррик успел ее поймать.
– Нам надо идти, – едва слышно прошептала волшебница, глаза ее сами закрывались от изнеможения. – Помоги мне, если можешь.
Если б он мог! Гаррик сделал то, что было в его силах: подхватил старую женщину на руки, бережно устроив ее голову у себя на плече. Лиэйн одобрительно кивнула с почти незаметной улыбкой. Она уже несла на плече сумку Теноктрис с ее магическими принадлежностями. Так – бок о бок – они двинулись по светящемуся туннелю.
Воздух здесь оставался сухим, но не таким разреженным, как в Алэ. У Гаррика было такое ощущение, будто он наконец вынырнул из-под воды. Он вообще не понимал выбора Альмана: как можно жить в подобном месте?
Юноша оглянулся назад и убедился, что и в том направлении туннель уходит в бесконечность. Заметив его жест, Лиэйн сказала:
– Неправильно было бы уводить Альмана против воли, не правда ли?
– Наверное, – согласился Гаррик и, покачав с сожалением головой, добавил: – По крайней мере, там для него безопасно.
– Ну да, – хмыкнул Карус. – А еще безопаснее было бы собственноручно повеситься. Я многое могу простить человеку, но только не трусость. А этот боится жить!
Гаррик невольно припомнил жизненные ситуации, когда он сам испытывал страх. Так, например, совсем недавно он стоял на набережной Белтис, Теноктрис читала свои заклинания, а за спиной у них светился грозный в своей сверхъестественной силе мост…
Если вытащить на свет самые давние воспоминания, то Гаррик видел себя трехлетним малышом. Он с трепетом ждал появления отца, поскольку не выучил заданный урок…
Все подобные неприятные ситуации объединяло одно… и оно же их объясняло: Гаррик испытывал страх всякий раз, когда не мог действовать – не знал, опоздал… И был в полном порядке, покуда имелось дело.
Придя к такому выводу, юноша рассмеялся громким честным смехом короля Каруса, так часто звучавшим в его сознании. Лиэйн бросила на него удивленный взгляд. Теноктрис, находившаяся в полубессознательном состоянии, пробормотала что-то невразумительное.
– Я просто подумал, – объяснил Гаррик, – хорошо, что я сейчас принц. У принцев, как правило, дел невпроворот.
Вряд ли это что-то объяснило Лиэйн. Моргнув пару раз, она приблизилась к своему другу и взяла его за руку.
– Не знаю, шутишь ты, Гаррик, или серьезно. Ты совсем меня запутал… Но тем не менее я рада находиться с тобою рядом.
В голосе девушки прозвучало… не то чтоб отчаяние или страх. Скорее, полное замешательство. Гаррик пожал ей руку и ответил:
– Я вполне серьезен, Лиэйн. Дело в том, что мне невыносимо сидеть у моря и ждать погоды. Особенно, если не понимаешь, что происходит.
Откашлявшись, он добавил:
– И я тоже рад, что мы вместе.
Они продолжали путь. Стены туннеля приобрели большую прозрачность – стали то ли чище, то ли тоньше. Сначала Гаррику показалось, что он наблюдает просто узор самих стенок: переплетение линий и пятен. Но затем он заметил в нем какое-то самостоятельное движение. Еще через сотню шагов юноша уже вполне различал фигуры, перемещавшиеся за стенами туннеля. Они двигались параллельным с ними курсом.
Глаза Лиэйн тоже были прикованы к полупрозрачным стенам. Она вопросительно посмотрела на Гаррика.
– Да, – ответил он с серьезным, но спокойным лицом. – Я все вижу.
Он наклонился, чтобы посмотреть на Теноктрис, но старая волшебница спала сном сильно уставшего человека. Визит в Алэ оказался нелегким для всех испытанием, а ведь ей еще приходилось читать заклинания.
– Мне кажется, там впереди что-то движется, – произнес Гаррик, подавив желание немедленно куда-то бежать. Пока он мог разглядеть лишь некое изменение в голубизне стен. Нельзя сказать, чтобы в туннеле было слишком тесно – даже подпрыгнув, юноша вряд ли смог бы коснуться изогнутого потолка. Но гладкая пустота стен действовала не менее угнетающе, чем вид пустыни за стенами Алэ.
Поверхности вокруг начали теперь слабо светиться, Гаррик ощущал, как при каждом шаге ноги его слегка вязнут. Если б он шел, скажем, по бревенчатому мосту, то решил бы, что дерево сгнило и, того и гляди, рухнет. Лиэйн, судя по всему, ничего не замечала. Оно и понятно: ведь юноша со своей ношей весил вдвое больше, чем тоненькая изящная Лиэйн.
К тому же, усмехнулся Гаррик, аристократы не имели опыта хождения по полусгнившим мостам.
– М-м? – улыбнулась в ответ девушка.
– Я размышлял о пробелах в образовании, – весело пояснил Гаррик. Лгать Лиэйн он не собирался, но и делиться дурными предчувствиями не хотелось.
Преграда из сверкающего золота перекрывала им впереди дорогу. Почувствовав страх, юноша прикидывал: что сейчас произойдет. Исчезнет препятствие, отодвинется или…
Или не то, не другое?
Стены туннеля стали прозрачными, будто слюдяные окошки в каретах богатых путешественников. Теперь было видно, что именно движется за ними: вооруженные люди – пехота и кавалерия. Войска маршировали стройными рядами, но в полном молчании, никак не координируясь. Это удивило Гаррика, а еще больше – короля, наблюдавшего его глазами. Фигуры казались призрачными – будто в лунном свете, но являлись людьми, в этом юноша не сомневался.
– Они идут по мосту, – спокойно объявила Лиэйн. – Тому самому, что мы видели в Вэллисе.
Она оказалась права. Раньше Гаррик рассматривал самих солдат, но теперь, присмотревшись, заметил те же самые филигранные перила, изогнутые, заостренные флероны, что и на призрачном мосту над Белтис.
Мосту, по которому Гаррик в своих снах попадал в Клестис.
– Я вижу их штандарт, – тихим, встревоженным голосом произнесла Лиэйн. – По-моему, там нарисован краб, но я не знаю ни одного дома, который бы использовал краба в своей символике.
– Теноктрис? – тихонько позвал Гаррик. Ему не хотелось беспокоить старую волшебницу, но он не знал, к чему может привести соприкосновение с золотым барьером.
Теноктрис у него на руках что-то пробормотала. Глаза ее открылись, и взгляд сразу сконцентрировался на невесть откуда взявшейся армии. На стену впереди колдунья не обратила ни малейшего внимания. Гаррик сделан еще один шаг – последний, отделявший его от барьера.
– Мне идти дальше? – с напряжением в голосе спросил он.
Ответа не потребовалось, поскольку туннель попросту исчез подобно соломе в костре. Гаррик споткнулся на внезапно затвердевшем под его ногами покрытии. Он упал на колени, хорошо еще не уронил старую волшебницу. За его спиной ахнула Лиэйн, и отделение Кровавых Орлов загрохотало по улице.
Гаррик с друзьями снова стояли на набережной Белтис. Приближающийся рассвет позолотил небо на востоке, хотя солнце еще не показывалось.
Светящийся мост мерк, теряя свою материальность. А по нему продолжали маршировать войска – тоже серые и полупрозрачные в предрассветном сумраке. Армия направлялась в Клестис.
– Я могу тебе рассказать о крабе, парень, – послышался мрачный голос короля Каруса. – Это штандарты герцогов Йоля. Но ведь и он, и его армия утонули тысячу лет назад, вместе со мной.
Шарина сидела на корточках перед плитой из белого камня. В том, что именно ее имел в виду Дракон, она ни на мгновение не сомневалась: этот огромный трехфутовый кусок твердого белого мрамора резко отличался от обычного тесаного камня, из которого был сложен остальной фундамент. Это замечательно, но как они с Даларом смогут вынуть такую махину?
Птица стояла, загораживая ее от зевак с улицы. При этом она постоянно вертела головой в свойственной ей манере – взад-вперед на сто восемьдесят градусов. Великолепный образчик усердного зрителя, который пытается наблюдать за игрой в нетбол одновременно на обеих половинах поля. Шарина подозревала, что подобная феноменальная подвижность шейных позвонков больше привлекает внимания, чем помогает соблюсти секретность. Но, слишком занятая своим делом, решила промолчать.
– Так, он сказал… – бормотала девушка, стараясь ухватиться за камень. К своему удивлению, обнаружила, что камень готов поддаться. Но, увы, это не решало проблемы: камень по-прежнему весил вдвое больше, чем они с Даларом, вместе взятые.
Вытащив пьюльский нож, Шарина прикинула, как бы просунуть его острие в щель между белым мрамором и соседним камнем. Девушке не хотелось использовать в качестве рычага единственный предмет, оставшийся ей на память от Ноннуса, но сейчас выбирать не приходилось. Отшельник сам неоднократно внушал ей, что вещи – это не более чем вещи. Человеческое существо – вот что имеет действительную ценность. Таким образом, важна память о Ноннусе и верность тем принципам, которые он ей преподал. А нож… что ж, это всего лишь инструмент.
Просунув нож, она стала осторожно его раскачивать. Из щели так и посыпался засохший раствор: будто она ковыряла лед, а не камень. Шарина засунула в образовавшееся отверстие фиксирующий камешек и принялась за другую сторону. Слава Госпоже, сталь была высококачественной и достаточно толстой. Не приходилось беспокоиться, что металл сломается, хотя мелкие царапины могли остаться.
Ей удалось немного повернуть камень вокруг его оси. Освободив нож, девушка бережно отерла лезвие, прежде чем спрятать его обратно в ножны.
– Далар, помоги мне, – попросила она, ухватившись за камень с левой стороны.
Ее спутник тоже опустился на колени. Приложив все усилия, Шарина умудрилась чуть-чуть подвинуть камень вперед. Затем Далар повторил ее манипуляции.
Когда камень вылез на половину своей ширины, появилась возможность получше ухватиться за него. Бросив взгляд на ладони птицы, девушка засомневалась, достаточно ли они сильные. И, как оказалось, напрасно. С силой у Далара все было в порядке.
– Эй, что вы там делаете? – раздался крик у входа в переулок. Человек, маячивший там, своим телом загородил и без того неяркий свет.