Je reste le fidèle serviteur de votre Majesté,
Chevalier de Brézé.»[20]
Глава восемнадцатая
На постоялый двор, который не так давно покинули Шарль и немцы, через распахнутые ворота въехал граф де Ла Буш. Кругом не было ни души. Он слез с коня. Повсюду на земле были видны запекшиеся капли крови. Дверь была полуоткрыта, за ней чернела внутренняя часть дома. Француз приоткрыл ее шире и остановился, прислушавшись. Но кроме скрипа распахнутой двери и ставней, никаких иных звуков в доме не было. Ветер беспрепятственно гулял по осиротевшему дому.
Внезапно на улице заржала лошадь. Граф резко обернулся и увидел всадников в синей форме. В деревню входили шведские войска. Несколько драгун заехали во двор. Заметив незнакомца, они окружили его. Придворное платье вызвало град насмешек:
— Vem är This mannen?[21]
— Han gick till en fest![22]
Появившийся следом за ними статный офицер оборвал шутников:
Он слез с лошади и, надменно оглядев графа, обратился к нему:
Де Ла Буш, несколько ошарашенный таким приемом, но, желая произвести приятное впечатление, учтиво поклонился, заговорив по-французски:
— Честь имею представиться, граф де Ла Буш. Я прибыл по поручению короля Франции Людовика XIV. У меня послание к его Величеству королю Карлу!
— Честь имею представиться, граф де Ла Буш. Я прибыл по поручению короля Франции Людовика XIV. У меня послание к его Величеству королю Карлу!
— Честь имею представиться, граф де Ла Буш. Я прибыл по поручению короля Франции Людовика XIV. У меня послание к его Величеству королю Карлу!
Офицер покосился на бумаги и пожал плечами. Он перешел на родной язык графа:
— Короля сейчас нет здесь. Письмо вы можете передать мне. Я его адъютант, — тон его ответа не предусматривал никаких возражений.
Де Ла Буш, поколебавшись, все же возразил:
— Я должен вручить королю послание лично! Надеюсь, что вы известите государя о моем прибытии.
— Непременно, сударь, — с иронией сказал офицер, — как только его величество найдет для этого время! А пока располагайтесь с драбантами!
И он подозвал жестом солдата:
— Поселите курьера с остальными!
Вояка дал знак де Ла Бушу следовать за собой. Тем временем шведская армия занимала деревушку. По дороге тянулись повозки с оружием, солдаты, браво маршировали, офицеры приглядывали себе избы для постоя. Пока Антуан беседовал с адъютантом, несколько офицеров-драбантов прошли в дом и когда граф в сопровождении шведского солдата переступил порог, они уже успели развести в очаге огонь и привести в порядок заброшенное помещение.
Ла Буш осмотрелся по сторонам и снял шляпу:
— Добрый день, господа! Разрешите представиться, граф де Ла Буш.
Появление француза в пышном придворном платье с кружевами настроило шведов на шутливый лад, а подчеркнуто вежливое обращение и горделивая осанка еще больше раззадорили офицеров. Какого черта, и этот французик будет учить их хорошим манерам?
Старший по званию обратился к Антуану на французском слегка передразнивая придворную манеру француза:
— Простите, сударь, вы изволили прибыть по делам военным или развлечения ради?
— Мсье, — ответил уязвленный до глубины души граф, — я приехал сюда воевать так же, как и вы! И не думаю, что наше знакомство надо начинать с такого рода острот…
— Ну, коли так, — вмешался один из офицеров, — вы не откажитесь поучаствовать в небольшой экспедиции?
— Вы же наверняка любите охоту? — уточнил другой. Ла Буш спокойно снял портупею и отстегнул шпагу:
— А что за дело?
— Поляки донесли, что рядом находится лазутчик, его проследили, — начал пояснять старший офицер. Остальные подхватили:
— Вот вам и охота! Выступаем рано утром!
Но граф оставался непреклонен:
— Да, но мне необходимо увидеть короля Карла!
— Не волнуйтесь, — заверил его старший офицер, — наш Карл появится в лагере не раньше, чем послезавтра.
Один из драбантов, отличавшийся плотным телосложением, подошел к Антуану и, повертев в руках его шпагу, положил ее на стол со словами:
— Вам придется подобрать что-то посерьезнее. Эта спица годится только для вязания кружева в Версале.
Реплика вызвала новый взрыв хохота. Ла Бушскрипнул зубами. Чувствовал он себя прескверно. Надменные шведы с их грубоватыми шутками порядком раздражали француза.
— А раньше вы служили? — поинтересовался старший офицер у графа.
— Да, два года — в драгунском полку! — ответил тот. Драбант, шутивший по поводу шпаги, открыл сундук, который только что занесли солдаты:
— Вот, возьмите, примерьте, сшил новый, — он накинул синий мундир на плечи де Ла Буша, — да мне узковат. Думаю, что вам будет в пору…
— Да! Не годится в вашем платье быть в полку, — подхватил старший офицер, — могут принять за маркитантку!
Взрыв хохота снова раздался в доме. Тем временем во двор въехали двое — всадник в черном плаще с капюшоном и молодой парнишка. Оба спешились, и паренёк, взяв лошадей под уздцы, повел их к стойлу. Всадник же поздоровался со старшим офицером, вышедшим навстречу гостям. Поговорив, они направились к дому.
Войдя, незнакомец скинул капюшон, и перед военными предстала молодая, темноволосая девушка. Это была Анка, служанка из трактира. Окинув Ла Бушпристальным взглядом черных глаз, она прошла наверх. Генерал последовал за ней.
— А это наша сумасшедшая милашка! — прошептал французу один из шведов.
Граф полюбопытствовал:
— Кто эта молодка? Горничная короля?
— Ну что вы! — наперебой запротестовали офицеры. — Эта особа не чета маркитанткам! Она — наши глаза и уши! Она-то и донесла о русском лазутчике.
Со двора донеслись женские голоса и смех. Старший офицер подошел к окну и подозвал Антуана:
— А вот это наши горничные…
Ла Бушвыглянул в окно и увидел нескольких девиц на только что вкатившейся во двор телеге. Они, кокетливо смеясь, спрыгивали на землю, осматривались и оживленно переговаривались между собой. Заметив молодого смазливого поляка, что стоял возле дома, держа под уздцы лошадей, одна из девиц подошла к колодцу. Вызывающе глядя на парня, она зачерпнула воды из стоящего рядом ведра и стала бесцеремонно обтирать шею и грудь. Поляк смущенно отвернулся. Маркитантки рассмеялись.
Часть вторая
Глава первая
Просторный зеленый луг, поросший высокой травой, был залит летним солнцем. В низине на опушке дворовые Григория Воронова занимались ежегодным покосом. Заметив двух приближающихся наездников, крестьянки опустили наточенные косы и выпрямились в тревожном ожидании. Гости ехали не спеша. Но стоило русскому офицеру спрыгнуть с коня и, широко раскинув руки, с хохотом завалиться в сочную зеленую траву, как дворовые признали своего хозяина.
Когда Воронов и Де Брезе скрылись в избе, на горизонте появился черный всадник. Убедившись, что путники остаются в этом месте на ночлег, всадник повернул коня и скрылся.
Горячий пар застилал все вокруг. Де Брезе попробовал, было, сопротивляться, но Григорий немилосердно хлестал его по спине мокрым березовым веником, командуя при этом: «Терпи, француз, лежи-давай!».
В парилку ступила Прасковья, складная молодая крестьянка, лет двадцати, в одной деревенской рубахе до пят. Де Брэзе оглянулся и увидел, как в просвете дверного проема сквозь намокшую ткань проступали ее пышные формы. Прасковья принесла холодного квасу в черпаке. Григорий жадно отпил и передал живительный напиток Шарлю. Тот слегка замешкался, но все-таки взял черпак, пытаясь каким-то образом прикрыть свою наготу березовым веником. Крестьянка, не обращая никакого внимания на смущение гостя, забрала грязную одежду и вышла, прикрикнув на ребятишек столпившихся у бани. Воронов улыбался:
— Ну, чего, теперь понял, что такое русская баня?!
Затем, традиционно, последовало застолье в избе. Прасковья хлопотала вокруг Григория и гостя, украдкой посматривая то на одного, то на другого. Дворовые крестьянки помогали ей. Старый дед также присоединился к столу, немало не заботясь, о том, что надо поздороваться он угрюмо пил и ей не подымая глаз от стола.
Из-за печки насторожено таращились детишки-погодки — девочка, лет семи, с курицей мирно дремлющей в руках, и мальчик, чуть поменьше. Шарль обратил внимание, как оба они похожи на Воронова.
У стены за прялкой сидела старуха и ворчала, взирая на Прасковью и захмелевшего уже Григория:
— Нешто креста на тебе нет? Который год девку позоришь
— замуж не берешь! То, как гром среди ясного неба нагрянет на день, а потом и поминай, как звали. Ни роду, ни племени. Вот уж нету на тебя управы! Были б мужики в деревне, ох, тебе бы ребра пересчитали бы за девкин-то позор! — заключила она, посматривая на старого деда, видимо надеясь, что тот поддержит ее.
Воронов нехотя обернулся на ворчунью, затем на деда, выпил водки и, закусив огурцом, сказал, недоумевающему Шарлю:
— Что верно — то верно! Нету мужиков в деревне! Нету! Все в полках у царя нашего батюшки!
Гришка устало уронил голову на стол. Старый дед, также сидевший за столом и не принимавший участия в беседе не выдержал:
— Да, видали мы это ново царево войско, срам, да и только…
Он повернулся к Шарлю, призывая его в свидетели:
— Мужики — в чулках ходють..! Н-да! Кончилась Россея, как Петька стрельцов извел!
Тут не выдержал уже Гришка:
— Ты на кого, борода, полез…да я ж тебя зарублю за такие слова
Но дед тоже вошел во вкус:
— Да руби…руби рубака!
Гришка, вконец разомлев, стал искать шпагу на боку совсем забыв, что она мирно висит в сенях, потом потеряв равновесие завалился со скамьи:
— Где ж шпага то моя, Прасковья?
Девушка подняла его и оттащив от деда увела за печь где пьяный голос Гришки был еле слышен, а потом и вовсе затих.