— C’est lui![33]
Все обернулись. А Де Брезе отбросил флягу и, быстро выхватив седельные пистолеты, разрядил их в солдат, стоявших по обе стороны от офицера. Раздалась команда:
— Larm![34]
Но было уже поздно. Де Брезе обнажил шпагу, дал шпоры коню и двинулся на противника. Остальные солдаты, опомнившиеся после столь неожиданной атаки, вскинули ружья, но прицелиться им мешал собственный офицер, загораживающий собой узкое пространство тропы. Де Брезе, подъехав вплотную, отправил его на землю ударом шпаги. Кто-то скомандовал:
— Förberedda, sikta, skjut![35]
Четверо солдат дали залп. Де Брезе, спасаясь от пуль, поднял лошадь на дыбы, тем самым разогнав стрелявших. Гришка, лишенный все это время возможности действовать и выступавший лишь свидетелем удивительного зрелища, лихо присвистнул:
— Распетушился французик-то!
Напрягая мышцы, Воронов все же немного ослабил связывающую его веревку и повернулся к караульному. Тот, забыв о своих обязанностях, во все глаза смотрел на француза. Воронов в мгновение выхватил у зазевавшегося солдата шпагу, столкнул его на землю и рассек веревку.
Когда второй караульный обернулся, Григорий полоснул его по шее. Тот, прежде чем упасть на землю, закричал, тем самым привлекая внимание. На его возглас обернулись двое.
Григорий еле успел увернуться, скатившись с телеги, от приклада выпрыгнувшего невесть откуда шведа. В этот момент на противоположную сторону телеги вскочил Шарль. Его первый удар швед парировал ружьем, но второй рубящий удар Де Брезе нанес ему в голову.
Шведский солдат, которого Григорий столкнул на землю, кинулся, было, на Шарля, но Гришка из-под телеги полоснул его по ногам. В то же мгновение другой швед выстрелил. Де Брезе пригнулся, и пуля попала в противника, заходившего на француза сзади.
Григорий выбрался из-под телеги и, увернувшись от штыков двух шведских солдат, запрыгнул на нее, прикрывая спину Шарля. Тот, в свою очередь, парировал атаку солдата, ранее стрелявшего в него.
Несмотря на самоотверженность, перевес сил был явно не в пользу друзей. Против них оставалось еще четверо солдат, не считая драгуна и Ля Буша. На лице последнего промелькнула усмешка, когда шведы, выставив ружья, не спеша подходили к телеге, на которой спина к спине стояли Шарль и Гришка. Еще секунда — и шведы вынудят их сдаться.
Но вдруг раздался пронзительный крик. Все оглянулись.
С пригорка, скрытого деревьями, вереща, бежали крестьянки, вооруженные вилами и косами.
— Fy fan! Dom är kvinnor![36]
Шведы растерялись на мгновение, но быстро пришли в себя.
Один из солдат перезарядил ружье и выстрелил в нападавших. Бежавшая впереди молодуха в красном сарафане рухнула. Но противостоять такому натиску было невозможно. Бабы кидались на *Приготовились, целься, огонь! — солдат по трое, по четверо, нанося им град ударов. Драгуна завалили вместе с лошадью. Последнего шведа, который спасался бегством, загнали в болотце и утопили. Его предсмертный крик отозвался эхом в лесной чаще и затих:
Лишь одному всаднику все-таки удалось бежать. Несмотря на выстрел Григория, он скрылся в зарослях. Это был де Ла Буш. Находясь в арьергарде отряда, он сумел вырваться.
Когда все было кончено, Григорий бросил дымящийся пистолет и взял Шарля за плечо:
— Вот, братец, спасибо-то, право, не ожидал! Долг платежом красен!
Шарль смущенно покачал головой. Он неожиданно понял, что русский стал для него близок. И испытывая гордость за то, что смог отплатить спасением за спасение, он кивнул Гришке, и губы его тронула улыбка.
Григорий покопался в сумке убитого офицера, нашел какое-то письмо и зацокал языком:
— Вот оказия-то, повезло, так повезло! Узнать бы, какая ехидна это письмо к шведу отнесла!
Затем он открыл дорожный ящик и к удовольствию де Брезе обнаружил там его письменный прибор.
Отчаянно стегая лошадь и проклиная все на свете, Ла Буш скакал по краю леса. Не заметив на своем пути толстую ветку, он с размаху налетел на нее. Графа выкинуло из седла, и он по склону покатился к реке, пока не оказался в воде, затянутой тиной.
Не в силах встать, он с трудом поднял голову и увидел темную фигуру в плаще, …но сознание покинуло его и Антуан снова уткнулся лицом в мох. За ним незаметно для всех наблюдал всадник в черном плаще. Постояв несколько секунд, он тронул лошадь и подъехал к поверженному французу.
Глава третья
Мадам де Ментенон последнее время редко покидала Большой Трианон — семейную резиденцию Людовика XIV. С этим дворцом были связаны самые лучшие воспоминания ее жизни. Однажды, стремясь угодить ей, Людовик приказал засыпать все дорожки парка солью и сахаром. И они устроили катание на санях в самый разгар знойного лета. О, это было великолепно! А теперь? Даже придворные в Версале заметили охлаждение к ней короля. Ей жгли спину их сочувственные взгляды и шепот за спиной:
— Она воспитала его незаконных детей, а теперь он не удостаивает ее визитами!
— Ах, теперь он предпочел молоденькую фаворитку.
Но сегодня, в день рождения герцога Орлеанского, Мадам была обязана присутствовать на балу в его честь. Не зная, как поступить, она решила сказаться больной. Отпустила прислугу, подошла к окну своей спальни и постаралась отогнать грустные мысли, любуясь красотой садов и фонтанов.
Она вспомнила, как расстроился Людовик, когда ему передали слова русского царя Петра: «Версаль хорош, но в фонтанах мало воды». Король тогда был уязвлен, как ребенок. Именно здесь — в Трианоне — она утешала его. Она помнила и главную свою соперницу, мадемуазель де Лавальер. Даже когда провинциальная простушка покинула сердце царственного монарха, Мадам никогда не чувствовала себя спокойно в стенах Версаля. Здесь же, в Трианоне, Людовик принадлежал ей безраздельно. А сейчас ей предстоит это унижение. Молодая соперница. Ну что же, пусть так. Она сможет быть сильной. Пусть король увидит ее. И она, решилась, быть на балу.
Бал проходил в Салоне Марса. Воинственный дух этого великолепного зала передался и госпоже де Ментенон. Сидя в одиночестве, она оценивала диспозицию. Музыканты, расположившись на двух мраморных трибунах, играли менуэт — танец, давно уже ставший бальным.
Король в паре с мадмуазель де Монтеррас выделялся изяществом движений. Фрейлина знала, что Людовик с малых лет увлекался танцами и даже играл роли в балетах, которые ставились во дворце, и старалась быть достойной партнершей. Она была прелестна и все больше занимала мысли Людовика, он снисходительно относился ко всем ее ошибкам в танце.
Неподалеку от бывшей фаворитки в обществе де Гиша скучал, виновник торжества, герцог Орлеанский. Де Гиш всеми силами пытался развлечь своего покровителя.:
— Кстати, говорят, что Россия проигрывает войну Швеции. Похоже, царю Петру несдобровать!
Герцог пожал плечами:
— Видел я его! Этот царь Петр мужлан! А мужлан не способен управлять государством! А уж воевать и тем более!
Де Гиш моментально откликнулся:
— Да он толком и не знает, где проходят границы его империи.
Де Ментенон, до сих пор безучастно наблюдавшая за танцующими, решила, что пора сделать вид, что ей интересен разговор:
— Россия, Россия? Это где?
— Это все, что восточнее Польши, Мадам! — снисходительно ответил герцог.
В этот момент портьера, прикрывавшая дверь, дернулась, и из-за нее вышел паж-арапчонок. Он поикал кого глазами среди танцующих, остановив свой поиск на мадмуазель де Монтеррас, стал ждать окончания танца. Де Гиш сделал незаметный знак герцогу, привлекая его внимание к юному гонцу.
— Кажется, у нас посланник любви! — обратил тот внимание Мадам к мальчику: говорят сосланный де Брезе не раз пользовался услугами арапчонка, Интересно, от кого письмо на этот раз?
Де Ментенон обернулась и увидела, что паж действительно сжимает в руке письмо. Перехватив взгляд пажа, она моментально сообразила, что послание адресовано Шарлотте. Вспомнила она и молодого красавца шевалье Де Брезе. Пора открыть королю глаза. Не воспользоваться таким случаем маркиза не могла:
— Дитя мое, у вас письмо для мадмуазель де Монтеррас? — обратилась она к пажу, который чуть не подпрыгнул от неожиданности.
— Да, мадам, для нее…
— Она предупредила, что ждет скорой вести, и попросила меня, взять письмо, если будет танцевать! — сказала Мадам и протянула руку так естественно, что, если у пажа и были сомнения, давать письмо или нет, то они вмиг рассеялись. Он бросил взгляд на мадмуазель де Монтеррас и протянул письмо Де Ментенон.
Та с нетерпением дождалась, пока паж удалится, и развернула послание. Оно было от Шарля Де Брезе. Герцог переглянулся с де Гишем. «Кажется, сегодня старуха попытается вернуть короля себе. Посмотрим, на ком он остановит свой выбор!». Вечер обещал быть полным событий.
«Посмотрим, насколько король готов делиться своей возлюбленной с другими!» — строила свой план мести Мадам, пряча письмо.
Музыка закончилась. Мадмуазель де Монтеррас сделала финальный реверанс, и Людовик поклонился ей в ответ с галантностью молодого кавалера. Де Ментенон посмотрела на них и, склонив голову, загадочно улыбнулась, чем немало удивила придворных. Смысл этой улыбки никто, кроме герцога Орлеанского не понял.
Глава четвертая
Однако судьба в очередной раз посмеялась над планами герцога. После бала королю передали любовное письмо де Брезе, но он его не прочел. А ночью Шарлотта тайно решилась покинуть Версаль. Она всерьез задумалась об отъезде в Россию. Надо догнать Шарля и предупредить его об опасности. Вместе с Шарлем они придумают, как быть дальше, главное вместе. Только бы он был жив. Ее сердце предательски защемило, на глаза навернулись слезы. Нет, сейчас нельзя отдаваться чувствам, надо взять себя в руки и поторопиться на корабль. Шарлотта завернула свои драгоценности в шелковый платок. Этого хватит, чтобы отправиться в путь и потом обосноваться где-нибудь.