— Ну, что ж, вы, братцы делаете?
Гвардейцы явно не были готовы к тому, что «труп» оживет. Обескураженные русской речью «басурманина», застыли.
— Свят …свят… Так он вроде по-нашему лопочет! Усатый гвардеец вскинул фузею:
— Ща я накормлю его свинцовой пилюлей, так он и по- петушиному споет!
Григорий в бешенстве от недогадливости своих земляков от души выругался:
— Мать вашу! Вы что, своего от чужого разобрать не можете? Ща как дам по мордам, так признаете! Ряженые мы, из шведского лагеря бежали!
Он для убедительности потряс полами мокрого мундира. Солдаты недоверчиво оглядели его и поставили фузеи на землю:
— Ну, так сразу и сказал бы! А то как разобрать-то…
— Скажешь вам…как же, — еще больше распалился Григорий, — по маковке меня, кто надоумился? Ты, супостат?
Он погрозил вылезающему из реки солдату. Отобрав у закурившего гвардейца трубку, Григорий жадно затянулся и крикнул:
— Офицер, иди-ка сюда!
Воронов опустился на колени около лежащего на траве Шарля. На шее у молодого человека горел багровый след от веревки, его бил озноб. Григорий раз-другой легонько ударил француза по щеке.
— Ну что, очухался? — ласково спросил он у открывшего глаза Де Брезе. Потом нашел глазами вернувшегося офицера:
— В лагерь нам надо, да поживее! Дело государево!
К жизни Шарля вернула лишь холодная вода, опрокинутая сержантом из шляпы ему на лицо. Он сел, схватившись за горло, закашлялся. Бывшим пленникам солдаты услужливо накинули на плечи плащи.
Глава восьмая
Усталый и измученный, в изодранном платье и с перевязанной головой Антуан Ла Буш наконец-то добрался до лагеря шведов. Он медленно ехал верхом среди палаток, возле которых, отдыхая, сидели солдаты. Их синие мундиры, тоже были далеки от чистоты. Почти годичная компания в России порядком поистрепало полки шведов, продовольственное снабжение было из рук вон плохо, осада порядком истощила запасы пороха и пуль. Тем не менее, шведский лагерь как то жил своей жизнью.
Навстречу французу проехали знакомые драгуны, потом прошел отряд гренадер. Несколько шведов неподалеку разгружали повозку с реквизированным зерном. Другие помогали санитару перевязывать молоденького солдата, который постанывал. Около котла с пахучим варевом выстраивалась очередь. Маркитантки угощали солдат элем. Их открытые платья и распущенные волосы притягивали мужские взгляды. Да и не мудрено — средний возраст шведских войск составлял двадцать пять — двадцать девять лет.
У шатра, где лежал раненый Карл, Ла Буш увидел группу генералов, стоящих у входа. Он спешился и привязал лошадь к повозке. В это время из палатки с окровавленными бинтами в руках вышли два лейб- медика. Следом за ними появился адъютант и жестом пригласил генералов пройти к королю. Увидев де Ла Буша, он кивнул ему, как старому знакомому, и сказал по- французски:
— Король пока занят! Ждите!
Антуан проводил глазами генералов, скрывшихся в палатке, и остался у входа. Ожидая приема у короля, он заметно нервничал. Болела раненая голова, настроение было скверным.
Карл, с бледным лицом, полулежал на походной кровати. Ему только что перебинтовали раненую ногу, но рана все еще кровоточила. Однако король продолжил совещание с генералами, прерванное перевязкой:
— Мы почти вплотную подъехали к укреплениям Русских, которые они построили перед лагерем! По всему, Петр боится прямого сражения! Его надо принудить выйти в поле.
— Воюя с нами, если не брать в расчет бой у Лесной, он всегда избегал прямых столкновений! Но теперь у него в лагере почти сорок тысяч против наших двадцати семи! — возразил генерал Левенгаупт.
— Двадцати четырех. — уточнил адъютант: Последний приступ Полтавы дался нам дорогой ценой!
— К тому же, мой король, боеприпасы на исходе, да и продовольствие тоже! — решился вставить фельдмаршал Реншельд.
— Правда? — Карл резко повернулся к нему, улыбнулся, превозмогая боль, и объявил свое решение. — Тогда нам остается позавтракать в русском лагере! У них-то припасов, я полагаю, полно? Ждите приказа о выступлении! А пока распорядитесь, чтобы солдаты поспали.
Резкость тона Карла показала что он не собирается обсуждать детали. Генералам ничего не оставалось, как покинуть палатку. Адъютант доложил:
— Мой король Вас ожидает посланник Его величества Людовика французского!
Король сморщился:
— Да! Впустите посланника!
Ла Буш вошел в палатку и, оставаясь у входа, почтительно склонился в учтивом поклоне. Король жестом отпустил адъютанта и неприветливо взглянул на гостя.
— Заходите, месье! Вот, как видите, от пули не застрахован даже это король Швеции. Вы посланы с поручением?
В свое время Карл XII, получил классическое образование. Он свободно говорил на немецком и французском языках и знал латынь.
Ла Буш поклонился еще раз и передал тубус с письмом короля:
— Король Франции послал меня в качестве наблюдателя…
— Я рад, что Людовика волнует исход войны, — перебил его Карл и опустил глаза, разворачивая бумагу, — хотя, исход этот предрешен. Завтра я разобью Петра.
— Сир, я надеюсь на ваш успех, — начал, было, француз и замолчал, с беспокойством наблюдая, как король вчитывается в содержание письма.
— Людовик, по-прежнему считает себя Королем-Солнцем,
— иронично заметил Карл после недолгой паузы и вернул Ла Бушу послание: он все еще надеется, что остальные монархи Европы должны исполнять его волю. Свои руки он марать кровью брезгует!
— Если угодно Вашему Величеству послать меня на поле сражения…
Но Карл оборвал его:
— Нашему величеству угодно иметь вас подле себя и… — Карл поморщился от боли, — и послать с вами весть вашему королю о разгроме русских!
И добавил, кивнув на перевязанный лоб француза:
— Тем более что вы, как я вижу, уже отличились в ратных делах.
Очередной день клонился к вечеру. Усталое солнце покидало летнее небо. Русский лагерь, через который шли Шарль и Григорий в сопровождении гвардейцев, походил на настоящий муравейник — одни солдаты выходили из палаток и строились в колонны, другие, уже в боевом порядке, двигались к полю, меняя тех кто нес караул днем, третьи устанавливали на песочных насыпях пушки. То тут, то там слышался стук молотков — то достраивались редуты — сооружения, напоминавшие бастионы, сложенные из земляных насыпей, укрепленные деревянными бревнами и огромными плетеными корзинами, вкопанными в землю.
Друзья остановились, пропуская роту драгун. Важно бряцая оружием, те прошествовали мимо.
Неожиданно среди них раздался громкий восторженный крик:
— Гришка, сукин сын! Живой!!
Де Брезе обернулся и увидел, как с белой лошади ловко спрыгнул бравый офицер в нарядном бордовом мундире, отороченном серебром, в белоснежной рубашке с пышными кружевами и тщательно завитом парике. Он был явно рад встрече.
— Сашка! — заорал Григорий, хлопая себя по бедрам. — Франт хотел было обнять Григория, но передумал, глядя на его запачканный шведский мундир:
— Да любой золотарь почище тебя будет! — шутливо упрекнул он Воронова, и покосился на Шарля. — А это кто с тобой?
Григорий пожал плечами, не зная как лучше представить Шарля:
— Француз! Посланник вроде как!
— Шевалье Де Брезе! — поклонился Шарль, почувствовав, что речь идет о нем.
Меншиков подивился столь галантному поклону француза и, лихо подкрутив ус, махнул рукой:
— Ну, бери своего француза! Пошли к царю…
Все трое быстрым шагом направились к палатке Петра.
— Ох, ты, оказия! — вдруг остановился Гришка. — Никак казнят кого?
Неподалеку от палаток, на поляне, стояли связанные по рукам поляки. Они горячо молились и прощались друг с другом. Одного из них солдаты уже волокли к колоде, заменявшей плаху. Послышалась барабанная дробь. Сбив пленного с ног, они кинули его на колоду. Палач вскинул топор — и голова покатилась по траве.
Григорий, хлопнув по плечу ближайшего конвоира:
— Это за что ж их, братец?
— Наших фуражиров вырезали, ироды!
Подойдя поближе, Григорий узнал в одном из пленников хозяина постоялого двора. Тот спокойно смотрел вдаль, на темные верхушки деревьев, и, казалось, оставался безучастным к происходящему.
— Вот, дядя, и свиделись, — покачал головой Григорий. Тут же послышался приказ:
— Старика давай!
— Этого пока не трогать, — произнес Григорий. — Пока, суть да дело, до царя дойду, а там и побалакаем, — обратился он к недавнему врагу.
— Балакай, не балакай, один черт, — безучастно отозвался старик, — как невзлюбил Петька стрельцов, так почитай, вся моя жизнь наперекосяк пошла. Избег я было из стольного града, так и здесь, на болоте, меня нашли… Эх, затянул бы ты тогда, солдатик, петлю покрепче, давно бы кончились мои земные муки. Зато долго эти места все стороной обходили. Черного всадника боялись… Никто не знал, кто он Черный всадник…
Гришка со злой ухмылкой глянул на старика:
— Эх дядя, сидел бы ты и дальше в своем болоте …и чего ж тебя на фуражиров то потянуло?!
Глава девятая
Царь Петр стоял в глубине шатра и, склонившись над столом, внимательно изучал карту. Вместе с ним военный совет держали его ближайшие сподвижники: фельдмаршал Шереметев и генералы Карл Ренне, Аникита Репнин и Вилим Монс.
Меншиков вошел без церемоний, зная наверняка, какой новостью можно порадовать Петра Алексеевича.
— Мин херц! Гришка-то Воронов воротился! От самой Польши, напрямки прошел! Нету там шведов более!
Петр, одобрительно протянул Воронову чашу с вином.
— А что, корреспонденцию пропавшую нашел?
— Нашел, государь!
— И что с курьерами сталось?
— Шляхта балует, государь! — кивнул на невидимых врагов Гришка: Почуяли шведскую руку…разладились грабежами.
Меншиков не выдержал и встрял в разговор. Лукаво посмотрев на Гришку и беззлобно подначивая его, он усомнился: