Ла Буша подвели к шатру Петра. В нем, как и везде, было шумно. Тосты звучали почти без перерыва, и после каждого раздавалась пушечная пальба. Русские и шведские генералы сидели за одним столом. Француз узнал среди них фельдмаршала Реншельда, генералов Шлиппенбаха и Розена, которых перед сражением видел в палатке Карла.
Прислуживали маркитантки. Они подносили закуски, подливали вина в кубки и повизгивали, когда господа щипали их за мясистые части тела. Шведы пили мало, чего нельзя было сказать о русских. Петр, в одном жилете, сидел, как обычно, на барабане, и туманным взором смотрел, как Меншиков, шатаясь, выбежал на середину шатра и пустился в пляс.
Увидев стоящего в углу де ла Буша, царь поманил его рукой. Тот подошел и поклонился. Петр поискал глазами Монса. Тот понял, что царю нужен переводчик, и подошел.
Царь положил руку на плечо француза:
— Устали люди… Ты не смотри на это как на свинство. Пусть веселятся как могут. Мало верных-то людей, — Петр налил себе и французу, чокнулся с ним, потом продолжил: — Знал бы ты, сколько голов уже слетело, а все ж таки никак не смирятся недруги с волей царевой…
Петр говорил медленно, ждал, когда немец переведет его слова де ла Бушу. Тот внимательно слушал. Царь продолжал:
— Не поймут, дураки, что невозможно быть России великой, живя по-старому, что нельзя без сильной-то руки управляться. — Петр сжал кулак, помолчал и вдруг пристально посмотрел Антуану в глаза. — А вот ты, например, что: служить ко мне пойдешь?
Ла Буш, не ожидавший подобного вопроса, все же не растерялся:
— Donc, si je change de pays, je change ma foi. C’est impossible!
Монс посмотрел на царя и перевел ответ:
— Менять страну — менять веру! Это невозможно!
Петр засопел. Глаза его покраснели. Выпил залпом штоф и вышел из-за стола.
Меншиков, пошатываясь, подошел к французу:
— Эх, дурак ты, братец… Царю не отказывают! Накликал ты беду на себя!
Ла Буш посидел с минуту, затем встал, отставил кубок и незаметно вышел из шатра.
Луна, прорезав кромку угрюмых облаков, освещала черные силуэты солдат. Они подбирали шведские штандарты и собирали в телеги тела убитых. Возле редутов их насчитали уже несколько тысяч, а на поле были еще сотни трупов…
Ла Буш сел на оглоблю обозной телеги, обхватил голову руками. Перед ним замелькали, сменяя друг друга, образы: Шарлотта за карточной игрой; казнь Анки; труп Прасковьи посреди двора; Григорий, обливающийся кровью; де Гиш, пьющий вино в его спальне.
Антуан вскинул голову и посмотрел на небо: полная луна светила прямо в лицо, только по краям крючковатые тени облаков зловеще плели страшную паутину. Из его груди вырвался стон, и тучи, как бы вступая в диалог, ответили ему молнией и раскатом грома. На его горячую голову хлынул дождь.
Эпилог
По лесной дороге к пограничному посту приближалась карета. Около шлагбаума она остановилась. Из сторожки вышел русский офицер и не спеша направился к ней. Дверца открылась, и офицер увидел красивую молодую женщину с темными, свободно спадающими на плечи локонами. Кутаясь в синюю дорожную накидку, она робко улыбнулась и протянула пограничнику бумаги.
— Шарлотта де Монтеррас, — прочитал служивый.
Раздавшийся шум копыт заставил обоих обернутся — с русской стороны к границе подъезжал другой экипаж. Поравнявшись с шлагбаумом, он остановился, и из него вышел Ла Буш.
Не помня себя от волнения, девушка ступила на подножку и, не обращая внимания на дорожную грязь, поспешила к графу.
— А Шарль?.. — только два слова и произнесла она.
Ла Буш молча смерил ее взглядом и широко распахнул перед ней дверцу своей кареты. Шарлотта с замиранием сердца заглянула внутрь: там, в глубине, на бархатных подушках полулежал Шарль. Он был бледен, на нем не было камзола, а из-под рубашки выглядывали бинты.
Удивление отразилось на его лице, он попытался приподняться, но, застонав, снова откинулся на подушки. Шарлотта прикоснулась к лицу Шарля, наклонилась и нежно поцеловала его.
Де Гиш в сопровождении гвардейцев короля подъехал к двухэтажному зданию, одновременно служившему и жильем, и конторой начальнику местной пристани. Выйдя из кареты, он огляделся по сторонам. У доков грузчики грузили бочки. От причала отплывал корабль.
Начальник пристани встретил гостя у дверей дома. Де Гиш нетерпеливо спросил:
— Где он?
Тот молча кивнул на дверь гостиницы. Один из гвардейцев остался с лошадьми, а остальные направились вместе с де Гишем.
Когда они вошли в комнату, Ла Буш стоял у окна с бокалом вина и спокойно наблюдал, как удаляется бриг. Де Гиш подошел поближе и увидел отплывающий корабль. Сообразив, что беглецы укрылись на этом корабле, он крикнул гвардейцу на улице:
— Живей на пристань!.. Остановить отплытие!
Де Ла Буш, не торопясь, пригубил вино и, торжественно проследовав к столу, и язвительно усмехнулся:
— Вы в серьез думаете их вернуть? Если у вас нет снаряженного корабля, готового выйти в течении нескольких минут, то их уже не остановить!..
Шарлотта поднялась на палубу. Ей захотелось подышать свежим воздухом и привести в порядок мысли — напряжение последних дней не покидало. Ветер, словно стараясь отвлечь ее от переживаний, ласково касался лица и играл шелковыми волосами. Пытаясь справится с непослушными локонами, Шарлотта обернулась и увидела Шарля.
Ему тоже не сиделось в каюте. Он шел к ней, держа за руку маленькую девочку, а через минуту белобрысый мальчуган со звонким смехом присоединился к тесной компании. Чайки, кружа над бригом, провожали их в неизвестное будущее. Казалось совсем недавно, белые птицы вот так же кружили над кораблем, уносившим Шарля Де Брезе в незнакомую Россию. С тех пор прошла вечность. Развенчана сказка о черном всаднике, нет Григория Воронова и преданной ему Прасковьи… И только зеленые Гришкины глаза с лукавым прищуром блестят на веснушчатом мальчишеском лице.
Воистину никогда не знаешь, кто поможет тебе в трудную минуту. Антуан Ла Буш, по просьбе Шарля, привез детей Григория Воронова. Шарль решил их усыновить. Когда они вырастут, он обязательно расскажет им о их семье, об отце, этом удивительном, храбром и добром человеке. Шарлота была полностью с ним согласна, к тому же малютки были так очаровательны, что не полюбить их было невозможно. Как мало они походили сейчас на тех испуганных ребятишек, что скрывались на сеновале от шведских солдат.
Посмотрев на удаляющийся берег, Шарль заметил, как к причалу подъехал гвардеец. Он что-то доказывал начальнику пристани. Тот в ответ лишь разводил руками и показывал на корабль. Де Брезе перевел взгляд на капитанский мостик. Капитан корабля сосредоточился на управлении судном и не обращал никакого внимания на суету на берегу.
Ветер с еще большей силой наполнил полотнища, и корабль, мерно покачиваясь, начал все быстрее отдаляться от берега. Там, в колониях, их всех ждала новая жизнь, и молодые люди искренне надеялись, что удача будет и дальше сопутствовать им, и они обретут долгожданное счастье.
Де Брезе склонился над столом, обмакнул перо в чернильницу и записал на листе:
В цепи последних событий я наконец-то обрел покой. Позади остались все хитросплетения судьбы, но несмотря на те испытания, в кои она меня ввергла, я благодарен ей, так как вновь нашел любовь. А в памяти моей навсегда останется человек, которого я мог назвать настоящим другом. Я счел своим долгом воспитать его детей и дать им все, что мог бы дать настоящий отец. Впереди нас ждала неизвестность, но она нас не пугала, скорее манила, манила раскинувшимися перед нами просторами…
Москва-Пхукет 2005–2006 г.