— Не-не, спасибо, но я, пожалуй, откажусь, — поспешно открестился я от столь сомнительного удовольствия, — Мне вообще-то прекрасно спалось, пока ваш домовой не решил вдруг меня разбудить. Не устраивает его, видите, моё нахождение в этом доме, — без тени сомнений сдал я маленького поганца и даже кивнул на него, позабыв, что это племя далеко не каждый маг увидеть может, а не то что обычный человек. Только когда произнёс всё это, до меня дошло, что хозяин его и не увидит, но, к моему удивлению, тот повернулся к тому месту, на которое я кивнул, и нахмурился. Домовой аж присел от страха под его взглядом.
— Ефим! — рыкнул мой новый наставник, — Ты опять безобразничаешь? Я тебе сколько раз уже говорил, чтобы ты не смел пугать моих гостей?
— Но хозяин… — испуганно пискнул тот.
— Никаких но! — он аж ногой топнул возмущённо, — Всё дорогой. Теперь точно всё. Завтра же наговор найду по изгнанию домового из дома, и пойдёшь ты отсюда восвояси. А я лучше другого домового себе найду. Более хозяйственного, и такого, который не пойдёт против моей воли! А то взял моду своевольничать. Разбаловал я тебя… Надо было тебя каждый день сажать зерно перебирать, тогда времени на дурь у тебя не оставалось бы, ну да ничего. Завтра же ты вылетишь отсюда!
— Хозяин, не губи! — взвыл домой, заливаясь горючими слезами, и бросившись к ногам Сергеича, обхватило их своими лапками, — Ты же знаешь, что не можно домовому без дому! Погибну я тогда!
— Знаю, — согласился с ним тот, — И ты знаешь. Только почему-то это знание не мешает тебе идти поперек моей воли! Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не лез к моим гостям, а? И вот опять тоже самое! Нет, точно выгнать тебя придётся… — осуждающе покачал головой он.
— Не губи… — проскулил домовой, — Мы, домовые, должны дом защищать по Покону от таких, как этот… — кивнул он на меня, — Ну не можно кощееву отродью жить в доме, где живёт…
— Заткнись! — вдруг грубо оборвал его Сергеич, не дав мне услышать самое интересное — кто же он, собственно, такой. Вроде, не маг, а домового видит и знает о них. Домовой замолчал, и испуганно захлопал глазками-пуговками, преданно глядя на хозяина, — Это не тебе решать, кто тут может жить, а кто — нет! Тебе достаточно знать только одно, что это — мой гость! Всё, точка! — рыкнул он, никак не отреагировав на «кощеево отродье», хотя, по идее, должен был.
— Так, — внезапно успокоился наставник, и как-то недобро глянул на домового, — Нет, так дальше это продолжаться не может. В доме только один хозяин может быть, и это я. Я не допущу, чтобы ты и дальше шёл поперёк моего слова. Хватит. Ты обидел моего гостя, и теперь твоя судьба будет в его руках, — кивнул он на меня, — Как он скажет — так и будет. Что скажешь, Дмитрий, — повернулся он ко мне, — Изгнать мне его, или оставить, придумав какое-нибудь наказание? Ты пострадавшая сторона, тебе и решать, — он замолчал, в ожидание моего ответа, а испуганный домовой переводил тоскливый взгляд с него на меня и обратно.
Я задумался. Домовой этот поганец, конечно, тот ещё, но по сути-то он делал то, что заложено в него природой, так сказать, ну или этим их Поконом. Это с одной стороны. А с другой, если я решу простить его, то не получится ли так, что в следующий раз он подойдёт к делу моего устранения более творчески, и на меня, например, как-нибудь сверху не упадёт что-нибудь тяжёлое? Или вдруг в моей постели какая-нибудь гадюка окажется? Мне это надо, жить в постоянном ожидании какой-нибудь гадости?
— Пусть живёт, если поклянётся Луной больше ни словом ни делом не причинять мне вреда, — наконец решил я. Сергеич бросил на меня, как мне показалось, одобрительный взгляд, и повернулся к этому комку шерсти, — Слышал, что гость сказал? Клянись, или завтра же, а точнее, уже сегодня по утру пойдёшь прочь из дома.
— Клянусь Луной, что ни словом ни делом не причиню вреда нашему гостю, этому Кощееву отродью… — быстро залопотал домовой, и тут же хозяин прервал его.
— Не Кощееву отродью, а Дмитрию Чарторыйскому! Запрещаю тебе называть его иначе, нежели по имени! — раздражённо рявкнул он.
— Клянусь Луной, что ни словом ни делом не причиню вреда нашему гостю, Дмитрию Чарторыйскому, — поспешно поправился тот.
— То-то же! Наказание тебе я позже придумаю, — сурово произнёс наставник, — А теперь спать всем! Завтра будет тяжёлый день… — и он бесшумно, что было удивительно для такой здоровой туши, направился к выходу, так и не спросив меня ничего ни насчёт того, что я вроде как «Кощеево отродье», ни то, что я вообще увидел домового, ни о моём пожелании поклясться луной, как будто всё это не имело для него ровно никакого значения. И кто же такой этот наш хозяин, который видит представителей мира ночи, знает о Поконе и о том, как надо изгонять домовых? — мучительно размышлял я. Появилась даже мысль по расспрашивать о нём домового, но тот быстро исчез из комнаты, пробормотав еле слышно даже что-то вроде извинения и благодарности за моё решение не выгонять его.
Я ещё немного поломал себе голову над происходящим, а потом завалился спать. Надо будет ещё не забыть потом у Баюна поинтересоваться, какого лешего он не появился тогда, когда меня пытались лишить жизни. Про Тень уже вообще молчу. Сейчас такое чувство было, что встреча с ней мне лишь приснилась… — успела проскользнуть ещё у меня в голове мысль, а в следующую секунду я уже спал.
Я проснулся как-то разом от мощного позыва организма, чуть ли не кричащего мне, что нужно быстро найти особую комнату для уединения, иначе быть беде. Уж не знаю, сколько времени я проспал, так как часов в доме не было, а телефон мой уже успел разрядиться, так как перед поездкой я его не заряжал, но судя по яркому солнцу в окне и огромному желанию поскорее добраться до туалета, проспал я прилично, и сейчас явно было не раннее утро. Даже странно как-то, что мой новый наставник не разбудил меня с утра пораньше. Мне казалось, что одна из основных задач наставников по обучению своих подопечных было как раз не давание последним высыпаться, дабы те не тратили зря время на бесполезный сон.
Впрочем, об этом я ещё потом подумаю, а сейчас нужно было срочно приступать к поискам заветного кабинета, пока не стало слишком поздно. Я бодро соскочил с кровати и отправился на поиски, которые сразу как-то не задались. Метеором промчавшись по дому, я не обнаружил в нём ни искомую комнату, ни хозяина дома, у которого можно было бы уточнить её местонахождения. От отчаяния я уже даже был готов домового позвать, чтобы узнать у него, куда мне двигаться, но вовремя вспомнил, что на улице ещё есть баня, а значит есть шанс, что туалет вполне мог быть в ней. Конечно, это было бы сомнительным решением сделать его там, но мало ли, что в голове может быть у моего наставника? Так что не став дальше рассуждать, я ломанулся на улицу к бане. Дело осложнялось тем, что нужда моя была к сожалению, далеко не маленькой, уж простите за такие подробности. Иначе бы я вообще не заморачивался. Благо, лес кругом. Но вот присаживаться там где-нибудь в кустах я, мягко говоря, желанием не горел, справедливо опасаясь, что таким образом найду себе очередные приключения на свою пятую точку. Мало ли какая тут живность водится. Нет уж. Мы пойдём цивилизованным путём, — решил я, распахивая дверь бани.
Вчера, конечно, я тут был уже, но был уже поздний вечер, и я мог просто не увидеть нужную дверь. Нескольких секунд мне хватило, чтобы убедиться в отсутствии искомого, и выскочить на улицу. Ну не может же быть такого, что хозяину дома туалет вообще без надобности! Не в лес же он ходит каждый раз, это уж совсем глупо было бы! — резонно предположил я, наматывая круги под двору, пока не догадался обогнуть баню, где обнаружил какую-то одиноко стоящую будку, с вырезанным в двери сердечком. Без особой надежды на успех я ринулся к ней, и уже в нескольких метрах от неё догадался по запаху, что движусь в верном направлении, и ускорился.
Мне бы приостановиться и задуматься на секунду, тогда, глядишь, я бы и не совершил этой ошибки, но зов природы был сильнее голоса разума, и я распахнул деревянную дверь, чтобы тут же замереть столбом от ударившей в меня такой волны вони, что из моих глаз хлынули слёзы. Такой газовой атаки я ещё не испытывал никогда… А мне ведь довелось как-то получить прямо в лицо струю из газового баллончика. Я тогда по пьяни, ночью, когда вышел из клуба, до какой-то тётки докопался, поспешно проходившей мимо меня, вот и познакомился с газовым баллончиком. Нет-нет, ничего такого плохого я с тёткой совершать не планировал. Наоборот, я был в той стадии опьянения, когда хочется возлюбить весь мир, и начать я решил с той тётки, которая почему-то не оценила моей любвеобильности, и одарила струёй то ли газа, то ли чего-то другого, уж не знаю, чем их наполняют. Но слёзы тогда у меня минут двадцать из глаз лились. Я ещё додумался пойти в туалет в клубе умыться. Кто ж мог знать, что после этого нельзя мочить глаза водой? Впрочем, мы отклонились от темы.
Кое-как справившись с брезгливостью, и зажав пальцами нос, я всё же рискнул зайти внутрь, и встретился тут с очередной проблемой. Унитаза не было… Было сбитое из досок что-то вроде ящика, в центре которого была вырезана дыра. Как будто в очко бездны посмотрел… — предположил я, осторожно заглянув внутрь, но делать было нечего. Больше терпеть я уже не мог, так что пришлось кое-как устраиваться… Но это было полбеды. Только сделав своё чёрное дело, я осознал, что не взял с собой бумагу. После недолгих поисков выяснилось, что тут её тоже нет… Это будут очень долгие три недели! — понял я, аккуратно выглянув за дверь и обнаружил неподалёку от туалета лопухи…
Через несколько минут униженный, оскорблённый и морально задавленный я медленно шёл к дому. Предстоящие три недели стали казаться мне чуть ли не настоящим сроком в тюрьме, и было совершенно не понятно, за что мне его дали. Появилось огромное желание плюнуть на все возможные неприятности, и потребовать, чтобы меня вернули в цивилизацию, в мир нормальной ванны и туалета. Клянусь, даже ночная угроза жизни так пагубно не повлияла на меня, как эти, по своей сути, обычные бытовые проблемы. Полный решимости со всем этим покончить я двигался к дому, от которого вдруг послышался собачий лай.