При первой же встречи в Санта-Мария-ин-Портико Лукреция оценила южную красоту соперницы, заметив, что по типу она напоминает ей мать, Ваноцци Катанеи-Кроче-Канале, а такие женщины не могут оставить равнодушным не одного мужчину. Мадонна Бисельи возненавидела свою свояченицу с первого взгляда.
Та же, понимая, чувства новой родственницы, вела себя скромно и достойно, как истинная дочь Ферранте Арагонского, хоть и незаконно рожденная, чем покорила сердце понтифика. Он оценил красоту и покладистость Санчи и тут же выдал её за своего младшего сына Джоффре, которому было всего тринадцать лет, но нежный возраст жениха никого не смутил. Брак осветили в той же самой базилики, где дважды стояла перед алтарём Лукреция.
Александр VI, умиротворённый тем, что личная жизнь его детей устроена с выгодой для него, активно принялся к военным приготовлениям. Всё это время он не оставлял намерений захватить северо-западные земли, лежащие вокруг Форли, принадлежавшие графини Катерине Сфорца. Для осуществления своих планов, Борджиа созвал очередную консисторию, давно состоящую из ручных кардиналов, которая единодушно сложила обязанности военачальника с вице-канцлера Асканио Сфорца и назначала Знаменосцем церкви, гонфалоньером, Цезаря, получившего звание герцога Валентинуа.
Альфонсо Бисельи, играя роль страстного влюблённого мужа, был в курсе всех событий, намереваясь помешать замыслу понтифика. Герцог Бисельи, Санча Арагонская и Асканио Сфорца, задетый лишением части его законных обязанностей, тайно встретились в покоях вице-канцлера.
– Господа, мы собрались здесь, тайно под покровом ночи, дабы определить наши совместные действия против ненавистного Александра VI, – начал вице-канцлер свою речь.
За столом восседали: герцог Бисельи, Санча Арагонская, архиепископы Остийский, епископ Калахорра, кардинал Адриано Непийский, а также папский секретарь архиепископ Козенцы, почувствовавшие нависший над своими головами «дамоклов меч».
Понтифик намеревался сместить их и продать освободившиеся хлебные места за огромные деньги, столь необходимые для воплощения его дерзких замыслов.
– Папа творит беззаконие и оно не наказуемо. Скоро все мы останемся без родового имущества, которое перейдёт в его личное владение, а мы с вами в лучшем случае останемся нищими, если вообще сумеем сохранить жизнь.
Сфорца умолк, горечь обиды жгло ему грудь, не позволяя говорить долго.
– Достопочтенные отцы церкви и вы, синьора! – обратился Бисельи к священнослужителям и сестре. – Можно пойти двумя путями: первый бескровный – отравить понтифика, а также Цезаря. Хуан Борджиа сейчас в Испании и не представляет реальной угрозы. Второй – поднять Рим, к восставшим присоединяться наши люди. Мои войска готовы выступить в любой момент со стороны Субьяко и поддержать мятеж.
Инициативу подхватил Сфорца:
– Миланское герцогство также нас поддержит. Если вы помните мой сын, Джованни Сфорца, был отвергнут семейством Борджиа.
– Простите, вице-канцлер, – вмешался кардинал Непийский, – но Милан слишком далеко от Рима.
– Я прикажу войскам двигаться к Форли, а затем совместно выступлю с кондотиерри[60] Катерины на Рим. Мы уничтожим Борджиа и его приспешников прямо в логове.
– Может быть, лучше яд, – предположила Санча. – Война повлечёт разрушения и смерть, а мы бы хотели получить не разграбленные земли.
Присутствующие задумались.
– Весьма сложная задача. Пища понтифика тщательно проверяется и пробуется. Да и потом, его цепной пёс Карло Пазолли, как тень следует за ним, – пояснил Сфорца.
– Итак, решено, все склонны к военным действиям, – подытожил герцог Бисельи.
Присутствующие кивнули.
– Остаётся последний нерешённый вопрос: раздел Папского префектората в наших интересах.
У собравшихся заговорщиков вожделенно заблестели глаза.
Лукреция проснулась посередине ночи, её охватил озноб, хотя в помещении было тепло, а на улицах Рима стоял август. Она повернулась к мужу с намереньем прижаться к нему, но в руки попала только подушка.
Лукреция тихонько позвала, думая, что муж поднялся посреди ночи по каким-либо причинам:
– Альфонсо!
Покои были пусты, ничто не выдавало присутствия герцога. Она накрылась одеялом и попыталась заснуть. Сон навалился, мысли смешались, сознание уплывало в сладостный мир сновидений.
Она почувствовала, как Альфонсо лёг рядом и обнял её.
Санча Арагонская направлялась к покоям Цезаря. Она добилась своего, и гонфалоньер окончательно потерял голову. Молодая женщина, обладая южным неаполитанским темпераментом, имея за плечами в свои пятнадцать лет богатый любовный опыт, умела доставить удовольствие такому развращённому мужчине как Цезарь Борджиа.
Гонфалоньер ждал любовницу с нетерпением. Она же чуть задержалась, с намерением помучить любовника и воспламенить в нём страстное желание.
Санча подошла к покоям Цезаря, стражи тот час же её пропустили. Мужчина, томимый ожиданием, стоял около камина, ночи были тёплыми, огонь в нём не разводился. Любовникам нравилось предаваться страсти на шкуре леопарда лежащей на полу рядом с ним.
Войдя в покои, Санча ощутила любовный трепет, предвкушая наслаждения, что и говорить, её муж Джоффре был просто невинным младенцем по сравнению с Цезарем.
Любовники лежали рядом на шкуре леопарда, утомлённые друг другом. Даже в такие минуты Санча не забывала – кто она, и с какой целью соблазнила Борджиа.
Она начала издалека:
– Цезарь, скажи, почему ты сложил священный сан, принял титул графа Валентинуа и чин гонфалоньера? Неужели обязанности священника так тяготили тебя?
– Отнюдь, дорогая Санча. Просто скоро начнутся большие перемены на Папских землях и мне выгоднее быть графом Валентинуа.
– Перемены? – Санча удивлённо вскинула красивые брови.
– Да, carra mia, перемены. Поверь мне, ты о них лишь выиграешь.
– И чем же? – Санча опять приподняла брови.
– Тем, что я люблю тебя и хочу на тебе жениться, – Цезарь привлёк любовницу к себе и страстно поцеловал.
– Ты же знаешь, я замужем за Джоффре, – возразила Санча.
– Это не помеха – сделаю так, что станешь вдовой. Только скажи!
– Но Джоффре – твой брат, – попыталась воззвать Санча к милосердию любовника.
– Этот щенок, рождённый от шлюхи Патриции ди Грантони! Не смеши меня! – Цезарь рассмеялся. – Я раздавлю его как букашку!
– А, если я и вправду соглашусь? – спросила Санча томным голосом, полным страсти.
– Хочешь, прикажу сегодня же утопить его в Тибре?
– Немного позже, – сказала интриганка и обняла Цезаря за шею.
Они слились в страстном поцелуе, перешедшим в соитие их молодых тел.
Отдохнув, Цезарь поднялся, не стесняясь наготы, подошёл к изящному столу и наполнил бокалы вином.
– Выпьем, мы были чрезмерно страстными, – он протянул бокал Санче.
Она пригубила вино. Цезарь же жадно осушил весь бокал и наполнил его снова. У Санчи возникло острое желание подсыпать любовнику яда, но, увы, время и место были неподходящими.
– Скажи мне, перемены – это война?
Цезарь взглянул на любовницу, которой доверял и был уверен в её чувствах. Он промолчал, в душе зародилось сомнение: задаёт слишком много вопросов. Зачем?
Санча покинула покои Цезаря Борджиа только под утро. После её ухода он послал за Карлом Пазолли с приказом явиться тот час же.
Пазолли имел привычку входить бесшумно в тот момент, когда его ожидаешь менее всего. И в этот раз за спиной Цезаря раздался его вкрадчивый голос:
– Монсеньор!
Цезарь стоял у камина, где еще недавно он предавался любовным удовольствиям с Санчей Арагонской. Он резко обернулся.
– Карло, проследи за мадонной Санчей, все её встречи, по возможности разговоры.
– Да, монсеньор, – Карло поклонился, но не ушёл.
– Что ещё? – удивился Цезарь. – Ты хочешь что-то сказать?
– Да, монсеньор. Мне стало известно, что мадонна только что покинувшая ваши покои, буквально, перед тем как войти сюда, пребывала почти два часа в покоях Асканио Сфорца.
У Цезаря перехватило дыхание.
– Ты уверен?
– Да, монсеньор, абсолютно. Мои люди повсюду.
– Грязная шлюха: она подбирается ко мне с вопросами, выскочив из-под Сфорца!!! Карло! Схватить её, и отправить в палаццо ди Анджело под неусыпную охрану!
Глава 17
Сергей потряс шариковой ручкой:
– Ну что такое! Если плохо, то во всём, даже ручки не пишут.
Он аккуратно собрал листы и сложил их в тумбочку.
Сосед по палате с загипсованными ногами и руками поинтересовался:
– Что пишешь? Я смотрю, ты два дня от бумаги не отлипаешь. Жалобу что ли строчишь? Так это бесполезно… Не трепи себе нервы…
Сергей удивлённо взглянул на соседа:
– А вас когда привезли?
– Два дня уже. Меня Василием зовут. Извини, руки не подаю, в гипсе. Так ты меня и не видел, всё писал. Я решил: человек занят делом, чего отвлекать.
Сергей потерял счёт времени: сколько он писал, понятия не имел.
– А я – Сергей, – представился он коллеге по несчастью. – Вот тоже нога: перелом шейки бедра. На следующей недели обещали прооперировать.
– Ага, они прооперируют. Пока денег не дашь, ни черта делать не будут. Это я тебе точно говорю.
Сергей кивнул.
– Так чего всё-таки пишешь?
– Книгу.
Василий удивился:
– Из писателей что ли?
– Нет, из историков.
– Почитай мне, а! А то так тошно, просто сил нет.
– Про средневековую Италию вам интересно будет?
– Да про что угодно, лишь бы не думать о переломанных костях.
– Хорошо, – согласился Сергей. – Вы – мой первый слушатель.
Сергей дочитал рукопись и замолчал, вопросительно глядя на Василия.