Он беспомощно развел руками.
– Я же сказал, что мы встречались с ней три года назад, – продолжил Степа торопливо. – Только тогда! По срокам, это не я! И… Есть же экспертиза! Точно! Анализ ДНК! Я могу сделать.
– Спасибо. – Маргарита чуть улыбнулась. – Анализ могут провести наши эксперты, если вы согласны сдать свой материал.
– Сдам, конечно, – заверил ее молодой человек.
– И давайте еще раз уточним ваше алиби на тот вечер, – предложила следователь. – Вы с друзьями были на некоторой встрече, где рассказывали друг другу страшные истории. В ваших прежних показаниях указано, что первыми оттуда уехали Виктор и Мария, потом вы сами тоже отправились домой. Вы можете это как-то подтвердить?
– Нет, – угрюмо заявил Степа и уставился взглядом в столешницу. – Потому что я не поехал тогда домой.
Маргарита удивленно приподняла брови.
– Вы знаете, что есть статья УК РФ о даче ложных показаний? – осведомилась она.
– Знаю, – убито заверил парень. – Просто…
Он растерял всю свою уверенность. Выглядел каким-то… не жалким, но растерянным. Напоминал несчастного маленького мальчика, и оттого ему очень хотелось верить.
– Нас тогда было пять человек, – стал рассказывать Степа, – на той вечеринке со страшилками. Витя, Гоша, я, Юля и Маша. Она мне нравится. Маша, в смысле. Ну… Я наделся, что смогу проводить ее домой, но она уехала с Витей. Гоша хотел проводить Юлю, поэтому я остался один. Ушел сразу, после отъезда Вити и Маши. Пошел в клуб… Но вообще, в то время, когда произошло убийство, как вы спрашивали, может, я уже и был дома. Простите… я не очень помню. Я выпил и… Знакомый бармен тогда вызвал мне такси. А во сколько точно, не знаю.
– Почему вы скрыли это во время прошлой беседы? – мягко поинтересовалась Маргарита. – Ведь такое алиби даже проще проверить?
– Потому что вы тогда говорили с нами всеми, – пояснил молодой человек. – Со мной, Гошей, там же была и Маша. Не хотел говорить при них. Но… может, я и, правда, уже тогда дома был?
Он посмотрел на следователя с робкой надеждой.
Глава 18
Его ищут. Они идут по его следу. Что-то очень здорово пошло не так. Его план провалился. Наверное… На самом деле он дошел до того, что практически перестал понимать собственные мысли. Смысл слов. Или у него их просто не осталось. Пиковая Дама забрала все. Он помнил лишь ощущение ее леденящего присутствия, ее запах, слышал звук ее дыхания. И ощущал страх. Постоянный, сводящий с ума страх.
Но что-то еще осталось в нем. Живое. Он смутно помнил, что с кем-то говорил по телефону. Следственный комитет. Нечто такое… Вызывающее опаску. Кажется, ему удалось говорить нормально, естественно. Ему велели куда-то приехать. Из-за Милки…
Он не очень помнил, кто это. Хотя нет… Смутно все же осознавал. Когда-то она была ему нужна, эта женщина. Лица, фигуры, ее тела он уже не мог вспомнить. Осталась только какая-то зацепка в мозгу. Это связано с его целью. Милка была нужна для дела. Она была ключом. К чему-то. К новой жизни. И сейчас именно тот факт, что Милка находится в этом следственном комитете, угрожал его планам. Потому что она может назвать там его имя!
Это плохо. Он не испугался, не занервничал. Не помнил, как это сделать. Но холодное существо за его плечом отдало приказ. И он повиновался. Сбежал, спрятался. Как-то сообразил, где можно затаиться.
И только здесь, в тишине, в темноте незнакомой квартиры, пришло озарение. Никто его не поймает. Никто и ничего ему не сделает. Потому что Милка умрет! Она – нить, что связывает его с целью. И она уже обещана Даме.
Мир резко полыхнул алым, в груди привычно кольнуло холодом. Рядом раздался очередной злорадный смешок. И… Он чуть не расплакался от облегчения. Мир обрел привычные краски, запахи и шумы. Пиковая Дама ушла за очередной обещанной жертвой. Он остался один! Несколько часов счастья, пока она забирает свою плату.
Несколько часов собственной жизни. Ощущение своего тела, звук собственного дыхания, тепло… И вернувшиеся воспоминания. А с ними четкое понимание, как он близок к цели. И еще он наконец-то осознал, что достоин той, другой жизни. Свободы. Уверенности в себе. Он смог, он почти прошел до конца весь этот путь.
Перед мысленным взором тут же появилась картинка. Экран его ноутбука и текст той самой курсовой. И тогда еще слабый отблеск будущего плана. Надежда. Спасение. А потом часы, дни, недели, пока он составлял и продумывал все до мелочей. Вспышки гнева на себя, страх и неуверенность, отчаяние, что не сможет, что-то напутает, не решится.
И все же… Зеркала в гостиной Витькиного дома. Запах воска. Ночь за окном. Спящая наверху Милка и его сын. Ожидание. Обряд…
Он чуть нахмурился, как-то болезненно. Нет, не все пошло так, как он мечтал. Было страшно. Очень. Так, что хотелось забиться в угол и плакать, свернувшись калачиком, как ребенок. Просто ныть, жалко и жалобно. А еще – было так завораживающе чудно, странно, видеть отражение собственного страха на лице отца Витьки. Когда тот вошел в дом, остановился посреди гостиной. Глянул в зеркало и… встретился с ней взглядом. А ведь ему самому ни разу не пришлось заглянуть Даме в лицо.
И хорошо! И слава богу! Перед глазами до сих пор стоит воспоминание о том, как тогда побледнел Витькин отец. Как пошатнулся, как вдруг заметался по комнате, замахал руками, отгоняя кого-то или что-то, видимое ему одному. Дядя Коля так трясся, что даже не заметил, как Дама подплыла ближе. Очень близко. Вплотную. Наверное, даже к нему она так не приближается. Держится рядом, стоит за его плечом, но…
Это был самый ужасный момент, когда женская, какая-то расплывчатая, будто призрачная фигура обняла отца Витьки. И тот начал падать, хрипел, держался за грудь. Было так страшно, что он чуть не пропустил тот момент, когда нужно было отдать отцу Витьки карту.
Но он смог! Собрался. Хныкал тогда, был жалким и трясущимся. Но все же подобрался близко, разжал пальцы ювелира, всунул карту. И все это время она стояла над ними. А отец Витьки звал… слов-то было и не разобрать. Только губы двигались. Как-то так… будто неживые. Будто резиновая маска. Но все же удалось разобрать имя. И… ему тогда, возможно, это казалось, но будто он почувствовал злость и обиду дяди Коли. На брата. Он называл его имя, звал… Того, кто не мог прийти. И когда отец Витьки понял, что помощи не будет…
Он сам произнес для нее слова. Вместо ювелира. Сам оформил волю умирающего в приказ. Накажи того, кто предал. Дама получила желание. А потом и того, кто желание загадал.
Ему повезло, он смог выбраться из дома. Смог каким-то чудом сделать все верно, не оставив следов. И метался после, как в бреду, по городу. Пару раз падал, его рвало, желудок крутило от боли, трясло всего, как в лихорадке. А она… Она уже тогда всегда была с ним рядом. Не так близко. Тогда он видел краем глаза ее плащ, слышал стук каблучков. Но она еще не подобралась к нему, не заняла место за его плечом, не оставляла на его коже следов, не путала мысли и не воровала его жизнь.
Она держалась дальше, отравляя его существование. Пока ждала. А потом позвонила Милка. Семен, брат ювелира, нашел ее. И спрашивал о нем. И как сегодня, пришел страх, звериное странное ощущение преследования. Тогда только Дама смогла подобраться ближе. Его страх питал ее. Подошла и осталась. После той, второй ночи.
Вспоминать смерть Семена он совсем не любил. Этот странный бой, который вел дядя Витьки. Его отчаяние, его гнев. Он следовал за Семеном, наблюдал с опаской, старался не попасться тому под руку. Он видел тех, кого Дама достала из памяти Семена. Это было безумие. Жуткая фантастическая картина, полная давно ушедших теней. Он никогда бы не хотел увидеть такое снова. От страха тогда подгибались ноги, он сам почти полз вслед за Семеном. И снова плакал, как больной ребенок. От страха и ненависти к себе, потому что был жалким, как никогда.
Но все же он снова все сделал верно. Там, на крыше. Семен без сил лежал, раскинув руки с окровавленными костяшками. Он знал, что умирает. Его прошлое, восставшие тени убили его. Но Семен не сдавался. Он хотел отомстить. Той, что обманула его брата, кто принесла несчастье в их дом. Той, кого Семен винил во всем.
Он только протянул ему карту, сказал, зачем это. Семен сам выхватил кусочек картона, чудом поднялся, сам заглянул в лицо Даме, четко произнеся нужные слова. Отомсти той, что все разрушила. И потом Семен достался той, кто исполнит его желание.
И снова была долгая изнуряющая дорога домой. Снова слезы, снова крутило желудок, звенело в ушах. Снова пришла эта слабость, какую он так в себе ненавидел. А с ней – Дама, теперь надолго обосновавшаяся за его плечом. В его мыслях, снах, в его жизни.
Надолго. Но не навсегда. В той курсовой все было сказано четко. Как только Дама получит свою плату, он будет иметь право на бесплатное желание. Получит свободу и власть. И это произойдет уже сегодня. Происходит прямо сейчас. Милка исчезнет, перестанет быть для него опасной. И больше не будет никого, кто стоял бы на пути к его новой жизни. Ни ювелира, ни его брата, способного заменить дядю Колю в холдинге, да и в жизни семьи. Не будет Милки. Останется «Карнак» и Ванька. Его сын.
Будет лишь он сам и Витька. Тот, чье место он займет. Тот, кого он ненавидел все эти годы, кому так низко и жалко завидовал. Витька станет его желанием для Дамы. Его подарком ей. И тогда кончится все. Она шагнет в свое зеркало, он останется с сыном, наследством, свободой и новым большим миром, где все будет принадлежать ему. Не только дом, деньги, компания. Новые друзья, возможности, уверенность в себе, сила.
И он больше никогда не будет испытывать этот жуткий холод, слышать стук ее каблучков, ее злорадные смешки, видеть ее красное одеяние. А позже пройдет и эта боль потери, от тех мгновений, когда Дамы нет рядом. Эта странная тоска, будто у него отняли что-то важное, щемящее чувство одиночества без нее… Он забудет. И сможет быть счастлив. Будет спокойно спать…