– А вот не надо было лезть вперед Лань Сы, – наставительно сказал Жу Юй и туго затянул бинт. Сун Цзиюй зашипел.
– Уйди с глаз моих.
У двери вдруг кашлянули. Обернувшись, Сун Цзиюй с изумлением обнаружил на пороге Ма Сяньфэна с красной лаковой коробкой в руках. Жу Юй, на ходу поклонившись, вышел.
«Рано выгнал, надо было все же одеться», – подумал Сун Цзиюй.
Ма Сяньфэн, окинув взглядом его обнаженный торс, поспешно отвернулся.
– Прошу прощения, брат Сун. Я не вовремя…
– Молодой господин Ма?..
Сун Цзиюй подошел к брошенной Жу Юем куче вещей и неловко выудил из нее рубаху, попытался накинуть одной рукой.
– Позволь, я помогу! – Ма Сяньфэн поставил короб на столик и поспешил к Сун Цзиюю, придержал рубаху, пока тот не вдел руки в рукава. И вдруг улыбнулся.
– Как странно. Никому еще не помогал одеваться. Обычно всегда одевают меня.
Сун Цзиюй усмехнулся в ответ.
– Так бывает, если врываешься во внутренние покои.
Ма Сяньфэн поправил его ворот, неуклюже царапнув ногтями шею, тщательно затянул завязки.
– Старшему брату нравится смущать младших? – его глаза блеснули улыбкой. – Как мелочно. Я пришел в твои покои лишь для того, чтобы тебе не пришлось утруждаться и встречать меня.
– Младший брат смутился? – в тон ему откликнулся Сун Цзиюй.
Заглянул Лань Сы, окинул взглядом сцену и тихо вздохнул. Вот его только ценного мнения о соблюдении приличий не хватало.
– Попроси Жу Юя подать чай в беседку, – велел ему Сун Цзиюй. И уже серьезно спросил: – Зачем ты пришел, Сяньфэн?
Ма Сяньфэн отошел, церемонно поклонился.
– Я, Ма Сяньфэн, благодарю старшего брата Суна за защиту. Я безмерно восхищаюсь вашим героизмом, магистрат Сун. Не думал, что за счастье почту просто пройти по улице без охраны. Вы не только спасли мне жизнь, вы вернули покой… мне и всем жителям Чжунчэна. Я знаю, вы не принимаете подарков, но я принес укрепляющих лекарств. Могу раздать их вашим слугам.
В своей готовности угодить он был так трогателен, что Сун Цзиюй сдался и махнул рукой:
– Пойдем пить чай.
Стоило выйти на двор, как солнце нещадно резануло глаза. Шутка ли – два дня пролежал в постели. Целых два дня. Пусть рука болела, нужно было наверстывать упущенное.
– Что происходит в городе?
– Ты и вправду был сильно болен, как я погляжу, – Ма Сяньфэн поддержал его под локоть. – Я-то думал, твои слуги тебе обо всем доносили. Приставы со стражей снова устроили шум в порту, проверили все цветочные лодки, допросили всех, кто мог укрывать убийцу.
– Что делают мои люди, я знаю, – Сун Цзиюй, конечно, не нуждался в поддержке, но не отталкивать же этого… младшего братца. – Расскажи мне, что происходит в городе. Ты ведь знаешь, что мы вытащили из болота тела убитых девушек?
Ма Сяньфэн кивнул, усадил его на подушки в беседке. Устроился напротив, оглядываясь с легкой гримасой брезгливого удивления. Сун Цзиюй неловко усмехнулся. Да, зеленая краска на беседке и вправду облупилась, в крыше зияли дыры, а вид открывался на переплетение ветвей и заросли бурьяна, но было бы от чего нос воротить! Ма Сяньфэн, впрочем, заметил его усмешку и опустил глаза.
– Все знают о девушках, – он принял из рук Жу Юя чашку с чаем, забросил в рот пару орехов. – И все уверены, что теперь на город падет проклятье. Отец… и дядюшка Цюй очень обеспокоены.
– Вот как… Твой отец суеверен, Сяньфэн? – Сун Цзиюй проигнорировал выразительный взгляд Жу Юя и махнул ему: мол, иди.
– Никогда не был. Но… есть вещи, с которыми не поспоришь, – Ма Сяньфэн поежился. – В Западном квартале обрушился в реку храм. Люди слышат голоса и смех в пустых домах. В порту видели дракона, а возле гробниц – какие-то прозрачные фигуры… впрочем, что я говорю! Это страшно, но страшнее, когда в городе убивают женщин. Тот, кто это сделал, – чудовище. Я понимаю отца. Как радоваться безопасности, когда рядом ходит убийца пострашнее?
– Это девушки с «Алой лилии», младший братец, – сказал Сун Цзиюй. – Их убийцы, возможно, ходят к вам на званые обеды.
Лицо Ма Сяньфэна окаменело, но не от удивления.
– Ты можешь это подтвердить, старший брат? – холодно спросил он. – Я не знаю, что это за «Алая лилия», но предположу, что сгоревшая цветочная лодка. Там не спрашивают имен, туда может прийти кто угодно. Даже я был там однажды. Ты подозреваешь и меня?
Сун Цзиюй склонил голову набок.
– Разве ты не сказал мне, что уехал оттуда сразу же, как понял, куда тебя привез Сыма Кэ? Мне все еще нужно тебя подозревать?
– Я от своих слов не отказываюсь, – Ма Сяньфэн гордо задрал подбородок. – Но раз у тебя нет доказательств, то я такой же подозреваемый, как мои друзья!
Что за ребенок! Сун Цзиюй вздохнул.
– Младший братец, лодка сгорела, а девушки с нее убиты. Мы нашли не все тела, но это вопрос времени. Думаю, владелец пытается замести следы, и, судя по тому, как быстро и ловко он это делает, он богат и влиятелен. Ты хорошо знаешь этот город, ты вырос здесь, и очень поможешь мне, если подумаешь, кто за этим делом мог бы стоять. Возможно, ты что-то слышал дома или от друзей…
Рану на плече дернуло, и он поморщился. Они перетряхнули порт – в первую очередь Сун Цзиюй велел искать «Речного дракона», но выяснилось, что никто не знает человека с такой кличкой. От Ху Мэнцзы тоже не было вестей. С утра, едва придя в себя, он послал к нему человека, но тот пока не вернулся. Что, если…
– Например, что ты думаешь о господине Ху?
Ма Сяньфэн залпом выпил остывший чай, слегка скривился.
– Господин Ху – человек распущенный и грубый. Ни к чему он не относится серьезно, высмеивая всех и вся. Образован, но презрителен. Ни служба, ни народ его не интересуют, лишь выпивка и развлечения. Развратен сверх меры… Но, если подумать, до вашего приезда он редко веселился в городе. По натуре он скорее отшельник.
А развратник Ху, возможно, все это время водил его, Сун Цзиюя, за нос. Не послать ли к нему уже отряд…
– А что другие? – он назвал несколько имен: двое слишком быстро и не в меру разбогатевших торговцев, начальник порта, комендант гарнизона… Все они вхожи в дом Ма.
– Не имею чести знать дядюшек близко, – Ма Сяньфэн покачал головой. – Разумеется, я встречал их сыновей, но ни за кем не замечал ни вопиющей злобы, ни развращенности. Им не хватает серьезных устремлений, многие слишком легкомысленны…
Он задумался, глядя на огромных алых карпов, бесконечно преследующих друг друга у поверхности пруда.
– Впрочем… никто из них не посвящал меня в свои сокровенные мысли. Брат Сыма был самым открытым и острым на язык, но в его грубости была некая… свобода. Или так мне казалось. Обычно рядом со мной люди чувствуют себя скованно, ума не приложу отчего. Даже моим друзьям как будто веселее без меня. Лишь брат Сыма никогда меня не чуждался.
– Сыма Кэ убил Ким Хва Ён. Задушил ее во время своих развлечений, – Сун Цзиюй вздохнул. Юного Ма было даже жалко. – Ким Су Ён, которая убила Сыма Кэ и пыталась убить тебя, – ее сестра.
Сяньфэн резко обернулся к нему.
– Не может быть! Откуда ты это знаешь?! Почему так уверен?!
– Одна из девушек с «Алой лилии» дала показания еще до того, как мы нашли тело. После лекарь подтвердил, что Ким Хва Ён была задушена. И мне ведь не нужно напоминать тебе, что ты сказал мне о Сыма Кэ сам?
Как неприятно. Сун Цзиюй чувствовал себя так, будто макает носом в грязь белого щенка.
Ма Сяньфэн побледнел.
– Значит… значит, вот как. Вот как решило следствие. И я… я виноват в том, что имя брата Сымы будет запятнано после смерти, – он горестно покачал головой. – Будь он жив, знай я… я поговорил бы с ним. Убедил бы его, что нельзя так вести себя с женщинами!
«Что же ты не поговорил с ним еще тогда, когда он тебе признавался в своих наклонностях, – устало подумал Сун Цзиюй. – Не хотел верить? Или тебе было все равно?»
– Доказательства косвенные, и пока я не буду выдвигать обвинения. Тем более что Сыма Кэ уже нет в живых. Ким Су Ён призналась, что пыталась убить тебя, поскольку тебя тоже видели на «Алой лилии». Она собиралась отомстить всем мужчинам, которые бывали там.
Найти бы книгу. Мамашу с «Алой лилии» вчера обнаружили со свернутой шеей… Нужно ехать в управу прямо сейчас.
Он поднялся. Рану снова болезненно дернуло.
– Отправляйся домой, Сяньфэн. И передай отцу, чтобы не беспокоился – я найду того, кто за всем этим стоит.
Тот поджал губы.
– Я все передам. Выпей женьшень, старший брат, – он хотел удержать суровую мину, но вышло обиженно. – Ты все время отсылаешь меня, как ребенка. Но я хочу помогать тебе.
Сун Цзиюй с улыбкой похлопал его по плечу:
– В таком случае поступай в управу младшим служащим. Мне как раз нужен новый секретарь.
– Я не ради этого готовлюсь к экзаменам, – фыркнул Сяньфэн, но немного смягчился. – Я хочу уехать в столицу. И… надеюсь, что через два года, когда кончится твой магистратский срок, ты отправишься со мной.
Сун Цзиюй только с улыбкой головой покачал. Что за дитя… Впрочем, откуда ему знать, что в Чжунчэн чиновников не назначают, а ссылают? Что эта его ссылка равноценна смерти. А с того света не возвращаются.
В управе он первым делом выслушал доклады – ничего нового – и велел позвать Хэ Ланя. Однако разобраться, что, черт возьми, на того нашло в камере в ночь поимки Ким Су Ён, не получилось: стражник, почесав в затылке, сказал, что Хэ Лань заболел и уже два дня лежит в беспамятстве.
Сун Цзиюй кивнул в ответ. Встал медленно. Спокойным шагом дошел до флигеля слуг, хотя сердце колотилось в груди, хотелось броситься бегом…
Хэ Лань съежился в комок на циновке, прижав к груди одеяло, бледный как смерть, но такой горячий, что влажный его жар чувствовался даже без прикосновения. Хриплое дыхание вырывалось из груди странными всхлипами, похожими на плач ночной птицы.
– Что с ним такое? – Сун Цзиюй заложил руки за спину, борясь с желанием прикоснуться.