Он уткнулся в подушку, скорчившись, весь дрожа.
Сун Цзиюй мгновенно устыдился. Какой позор, магистрат… Чего ты испугался? Больного, немощного юнца? Он присел на край постели и осторожно притянул Хэ Ланя к себе, обнял…
Хэ Лань зарычал, взвизгнул, как дикий зверь, и отшвырнул его с такой силой, что треснула тонкая перегородка.
На шум прибежал стражник, бросился к Сун Цзиюю.
– Магистрат, вы ранены? Брат Хэ, ты что такое вытворяешь? Учителя твоего, что ли, позвать?!
Сун Цзиюй полежал немного, пытаясь вдохнуть. Возможно, на этот раз он все же сломал ребра…
– Да. Позови лекаря… Ему плохо.
Кое-как поднявшись, он выбрался из лекарской и сел на галерее, тяжело дыша. В голове было пусто. Он настолько обидел Хэ Ланя? Или дело в болезни? Лоб такой горячий, бессвязный бред.
Этот город проклят, подумал он. Или проклят я.
Глава 9
– Господин магистрат! Господин магистрат!
Сун Цзиюй с трудом разлепил тяжелые веки. Тело было свинцовое, все болело, словно его долго, со вкусом и оттягом били. Впрочем, почему «словно»…
– Что такое? – прохрипел он, с трудом поворачиваясь на бок и свешивая ноги с кровати в своих старых покоях.
– Секретарь Бо… Он сбежал, господин магистрат!
Сун Цзиюй поднял голову и наконец сфокусировался на испуганном младшем приставе.
– Секретарь что?..
– Сбежал, – тот сделал шаг назад и вскинул перед собой руки, будто защищаясь.
Сун Цзиюй процедил:
– Начальника стражи ко мне.
Как был, во вчерашней одежде, помятый и небритый, он пришел в свой кабинет. Бумажек на столе прибавилось; он с отвращением перебрал их: земельные распри, жалобы на призраков… Кто-то по всему городу рисует закорючки на стенах, нижайше просим господина магистрата… Да заняться господину магистрату, что ли, нечем больше?!
– К похоронам все готово? – сухо спросил он пристава. Тот закивал, словно болванчик:
– Так точно, господин, на рассвете повезли…
– Потрудись, чтобы в порту узнали их имена. У каждой должно быть свое надгробие, это ясно?
– Но, господин магистрат, лодка сгорела, и невозможно теперь узнать…
– Так пусть спросят на других лодках. Если имени нет – все равно нужно поставить отдельное надгробие. Напишите «Неизвестная».
Пристав поклонился и бочком-бочком ускакал исполнять.
Сун Цзиюй потер щеки, пытаясь придать себе хоть немного бодрости, но так и не преуспел.
Пришел начальник ночного караула; ныл, изворачивался, винился, но объяснить, как улепетнул любитель литературы, так и не смог. Сун Цзиюй велел ему лично допросить стражников, которые дежурили ночью, и без результата к нему не возвращаться. И сделал заметку на память – всыпать десять палок.
В подземелье ему сразу же стало зябко. Он прошел мимо сидящей лицом в стену Ким Су Ён, мимо камеры с четырьмя стражниками, которых запер после похода на болото, мимо опустевшей камеры секретаря и остановился перед самой дальней и самой темной клеткой, в которую посадили вчерашнего наемного убийцу.
Тот лежал на соломе, закинув руки за голову, и делал вид, что спит, но Сун Цзиюй заметил, как напрягся он на мгновение, когда заскрипела дверь.
– Тебе известно, что покушение на представителя императорской власти карается смертью? – скучным тоном спросил Сун Цзиюй, прислонившись к стене напротив.
– Известно. Но и награда за это хороша, – тонкие губы наемника искривились в усмешке.
– Я тоже могу тебя наградить. Сохранить твою собачью жизнь. Ты называешь мне, кто тебя нанял, а я, так и быть, смягчу свой приговор. С условием, что тебя никогда больше не увидят в Чжунчэне.
Убийца приоткрыл один глаз.
– Ты смягчишь мне приговор. А вот наниматель мой вряд ли. Раз попался, значит, конченый человек.
– Я буду тебя пытать, пока не скажешь, – бесцветно сказал Сун Цзиюй. – Лучше признайся сразу. Такой, как ты, способен скрыться в цзянху, я уверен.
Открылся и второй глаз.
– А что, если ты меня перекупишь, магистрат? Могу убить любого твоего врага.
– Я судья, а не убийца, – сухо ответил Сун Цзиюй. – А ты не в том положении, чтобы торговаться. Не хочешь – помост для казней за городской стеной всегда готов тебя принять.
– Ладно, ладно, господин хороший! Но имейте в виду, я бы вам пригодился. – Разбойник резво сел на корточки. – Здесь, в Чжунчэне, раздолье для людей из цзянху.
– Вот как? – И что такого полезного он хочет поведать?
– Конечно. В порту всегда найдется работа, хоть городишко и захирел. Прошлый магистрат не то чтоб порядком интересовался, ему главное было, чтобы взятки давали в срок, – разбойник окинул Сун Цзиюя оценивающим взглядом. – А ты, говорят, не таков. Даже жалко было тебя убивать.
– Расскажешь про всех, кто работу заказывал у тебя и у твоих дружков, – дам тебе провожатого, спокойно доберешься до границы уезда.
Отпускать его не хотелось, Но Сун Цзиюю нужны были имена.
– И еще. Кто хозяин «Алой лилии»?
– Чего хозяин? – замешательство этого типа выглядело вполне искренне. Может, и правда его в такие детали не посвящали. – Никаких лилий я не знаю. А о работе я договаривался с одним чиновником в порту. То ли сын он чей-то, то ли зять… Думал, если плащ с капюшоном наденет, то я его не разгляжу, ха!
– В этом городе каждый – чей-то сын или зять. Мне нужно имя, – Сун Цзиюй подавил желание отлупить его как следует. Нельзя показывать, как важно получить ответ.
– Мне говорили, он из хозяйства Цюя. Да только если это не так окажется, на меня не валите! За что купил, за то и продаю. Он серебром платил, я еще подумал: откуда у Цюев такие деньги? Они, говорят, лао Ма должны столько, что поместье дважды заложить придется, чтоб расплатиться.
Сун Цзиюй нахмурился. Дом гуна Цюя пребывает в упадке, несмотря на хорошие чиновничьи должности детей; вот и разбойник намекает, что семья их нищая – так и правда, откуда? К тому же долг лао Ма…
Он оставил пристава записывать показания и велел привести всех младших представителей семьи Цюй на опознание. Потом справился о самочувствии Хэ Ланя и получил неутешительные новости: тот снова впал в забытье.
– Вызови лучшего лекаря в городе, – велел он Жу Юю, пришедшему с обедом. – А лучше – нескольких.
– Ради чужого мальчишки? – не сдержался Жу Юй. – Господин, что люди-то подумают? Мыслимо ли вот так терять лицо? Что бы сказал ваш батюшка…
– Не хочу ничего слышать, – оборвал его Сун Цзиюй. Ему было все равно, что о нем думают. Спасает юного любовника? Ну и прекрасно, ну и пусть. Лишь бы Хэ Лань выздоровел.
Прогнав Жу Юя, он посидел немного, закрыв глаза, собираясь с мыслями. Нужно было вынести решение о наказании Ким Су Ён, а он никак не мог перебороть овладевшую им глубокую жалость к ней и к ее близнецу, к ее бедным сестрам, продающим свое тело на чужбине и умирающим за гроши.
Но все же – не Ким Су Ён решать, кому жить, а кому умирать. Правильное и неправильное определяет закон человеческий и закон высший. Остальное – шелуха, оправдания.
«Я найду тех, кто убил вас», – молча пообещал он.
Но и Ким Су Ён ответит за свои преступления.
– Магистрат! – стражник не просто вбежал – ворвался в кабинет, изо всех сил толкнув рассохшуюся дверь. – Господин Ма пришел! Немедленно хочет вас видеть! А семья Цюй… Крик стоит, хоть уши затыкай. Куда их?
– Цюями пусть займутся приставы, я велел провести очную ставку, – раздраженно откликнулся Сун Цзиюй. – Господина Ма проводи сюда.
Господина Ма, впрочем, не пришлось провожать – он вошел сам, пухлой рукой оттолкнув стражника с дороги, как ребенка. Куда только делась стариковская слабость.
– Шумно же у вас сегодня, господин Сун, – проговорил он, поклонившись, будто зашел просто выпить чаю.
– Такие времена, – прохладно откликнулся Сун Цзиюй, кланяясь в ответ. – Чем я могу быть полезен?
«Надеюсь, он не пришел торопить меня скорее казнить неудавшуюся убийцу его сына», – подумал он.
Лао Ма присел к чайному столику, не торопясь разгладил складки халата, поправил рукава. Немедленно вбежал стражник с подносом, принялся расставлять чай и угощение. Сун Цзиюй до этого даже и не знал, что в управе есть ореховое печенье.
– Спасибо, спасибо, Лю-эр, – лао Ма потрепал стражника по плечу и выставил взмахом руки. – Вот именно из-за нынешних времен я к вам и пришел, магистрат Сун.
Глаза его так и шарили по подбородку Сун Цзиюя. Ах, точно…
Жу Юй, увидев господина с утра, взял с него слово, что тот побреется, прежде чем принимать посетителей… Но слово пришлось нарушить, до бритья руки так и не дошли.
– Мой сын… – лао Ма вздохнул. – Он у меня с детства боится духов и призраков, а теперь их столько развелось, что он совсем сон и аппетит потерял! Но я боюсь не только за своего мальчика. Всем грозит опасность. Вы понимаете?
Сун Цзиюй всем своим небритым лицом изобразил понимание.
– Жертв сегодня утром похоронили. За пределами города, на старом кладбище, – он решил не вступать больше в споры насчет потусторонних явлений.
– Жертв? Так значит, убийца ходит на свободе? Что же это за чудовище, что убивает женщин и топит невинных девушек? – лао Ма попытался в ответ изобразить удивление.
«На улицах мы бы с таким представлением денег не заработали».
– Мне тоже очень интересно, что это за чудовище. Точнее, чудовища, – Сун Цзиюй вздохнул. – Все эти девушки работали в речном борделе под названием «Алая лилия», не слышали о таком? Там за изрядную мзду клиенты могли делать с ними что угодно, вплоть до умерщвления. Как думаете, кто из богачей этого города там бывал?
Лао Ма даже не поморщился.
– Молодые люди в наши дни развратны и пресыщены, но чтобы кто-то из наших детей дошел до такого… Исключено, – он взглянул Сун Цзиюю в глаза внимательно, удостоверяясь, что его понимают. – Исключено. Мы, старшие, позволяем им забавляться, но за такое поведение любой хороший отец обезглавил бы щенка на месте. Это дело рук людей пришлых.