Сун Цзиюй хорошо понял, на что лао Ма намекает, и ярость, тлевшая в глубине, начала разгораться.
– О, конечно же, – сладким тоном сказал он. – Наверняка именно пришлых людей хозяин борделя все это время записывал в учетную книжку.
Он осекся. Проклятье! Выдать подозреваемому, что в руках улика… Впрочем, хозяин «Алой лилии» и так знает, что его наемникам книга не досталась.
– Вам, как магистрату, пожалуй, виднее, кто и в каких борделях ведет записи, – лао Ма не спеша надкусил очередное печенье, прожевал тщательно. – Мне же об этом ничего не известно. Да и зачем вы мне об этом рассказываете, вот вопрос? Для чего нарушаете покой старика?
– Вы ужаснулись тому, что убийца ходит на свободе, – Сун Цзиюй потер лицо. – Так что спешу вас успокоить. Чудовища ходят среди нас, господин Ма, но я их поймаю. Всех, включая главаря. Вот и все.
– Все, значит… – лао Ма тяжело поднялся. – Магистрат, вы мне нравитесь. Ваши уважаемые родители, наверное, гордятся вами. Но тут вы совершили ошибку: хоть и с благими намерениями, а потревожили озлобившихся мертвецов. По городу уже ходят слухи, что вы, как и ваш предшественник, долго не проживете… Но я отказываюсь в это верить. Вы достаточно разумны, чтобы пойти в храм Ясного утра и сделать пожертвование, скажем, лянов… хотя что это я. Сколько позволит совесть, столько и пожертвуйте. Уж поберегите себя…
Он побрел к двери, потирая поясницу, но на полпути обернулся.
– И побрейтесь, вот вам мой отеческий совет.
Сун Цзиюй закатил глаза. Интересно было бы узнать, кто распускает слухи о его скорой смерти, уж не тот ли, кто нанял убийц?
Дождавшись, пока дверь закроется, он достал учетную книгу и снова погрузился в работу.
Через несколько часов он, почувствовав себя тем стариком, что двигал гору, откинулся на спинку кресла и застонал. По размытым водой записям удалось установить лишь несколько имен; напротив одного, известного в городе помещика, значилось убийство.
Что ж, хоть одного сукиного сына можно арестовать.
Солнце уже село, и он вызвал к себе нового секретаря; тот, странно подергивая бровями, в ответ на вопрос о Хэ Лане доложил, что приходили еще два лекаря, оставили множество рецептов, Жу Юй все купил и принес, однако стоит ли…
Сун Цзиюй не дослушал: кивком отослал секретаря и спустился во двор. Подвели Бархата; Сун Цзиюй, поджимая губы от боли во всем теле, взобрался в седло и поехал домой, следовать «отеческому совету» лао Ма.
Побрившись и переодевшись, он отправился в «Приют ласточки». Слова Ху Мэнцзы о том, что обещания должны быть исполнены, отчего-то крепко засели в его голове, так что он решил не откладывать благодарность мастеру Бао в долгий ящик.
«Приют ласточки» оказался приличным постоялым двором, не слишком роскошным, но и не из тех, что облюбовали матросы. С террасы на втором этаже, где изволил выпивать мастер Бао, открывался вид на речной простор, усыпанный разноцветными фонариками прогулочных лодок, и сумеречные горы за ним.
– Среди цветов поставил я кувшин в тиши ночной и одиноко пью вино, и друга нет со мной, – размеренно процитировал мастер Бао, завидев Сун Цзиюя. – Присоединяйся, магистрат.
Сун Цзиюй уселся напротив и принял чарку вина. Теплая волна прокатилась по телу, он на мгновение прикрыл глаза. А ведь устал. Сильно устал…
При мягком свете ламп мастер Бао выглядел куда менее призрачно. Волосы больше не отливали серебром – теперь окончательно стало ясно, что это ранняя седина, в которой еще остались черные пряди. Серо-зеленые глаза и светлая кожа выдавали человека смешанной крови. Одежда всех оттенков серого пошита была из дорогих тканей, недоступных бродяге из цзянху, но вполне земная, аккуратно заштопанная у ворота.
Бао, Бао… ведь недавно же слышал где-то эту фамилию…
– Как твое драгоценное здоровье, а? – спросил мастер, подливая еще вина. – Пожалуй, с такой раной пить тебе не стоит, еще одну чарку – и хватит.
– Драгоценное здоровье? – Сун Цзиюй улыбнулся. – Стараниями мастера я жив, – он сложил руки перед грудью, ладонь к кулаку, и слегка поклонился. – Чем я могу отплатить за помощь?
– Просто закажи мне то, что у вас в округе лучше всего готовят, и будем квиты.
– Я и сам не знаю, что у нас тут лучше всего готовят, с самого приезда по ресторанам не ходил, – Сун Цзиюй вздохнул. – Придется довериться повару!
Мастер Бао всучил подбежавшему подавальщику кувшин с вином и потребовал лучший чай.
– Что же ты такого сделал, раз к тебе подсылают убийц? Кому наступил на хвост?
– Я делаю свою работу. По-видимому, достаточно хорошо, – Сун Цзиюй усмехнулся. И поглядел на длинный, такой длинный, что лежал сейчас на подушке рядом, седой хвост волос мастера Бао.
Мастер Бао проследил его взгляд.
– Что, интересно, почему у меня такие длинные волосы? – он усмехнулся. – Или почему поседел так рано? Не стесняйся, спрашивай.
– Интересно. И из какой вы школы, интересно, – не стал лукавить Сун Цзиюй. – Никогда не видел техники вроде вашей: быстрые движения и высокие прыжки, но удары легкие, колющие. Неожиданное сочетание: я привык, что высокий прыжок сопровождается мощной атакой…
– Какой честный магистрат! – мастер Бао слегка прищурился. – К школе я ни к какой не принадлежу, был у меня учитель, но имени своего не раскрывал. Как увижу, что кто-то дерется, как я, тогда пойму, откуда он был. Волосы я не стригу и в пучок не заматываю, потому что так интересней. Каждый думает, что может меня за хвост ухватить, сразу тянется туда, тут я их и подлавливаю. А что касается седины… это у нас семейное, вот и все. Теперь ты расскажи про себя.
Сун Цзиюй улыбнулся. С каждым словом мастер Бао делался ему все более симпатичен. Наконец-то человек, который не юлит и разговаривает по-дружески. Немного похож на Лань Сы, когда тот был помоложе и еще считал уместным подшучивать над своим маленьким учеником…
– Этому малоумному магистрату похвалиться нечем. Я из небогатого рода, но хорошо сдал экзамен и стал цензором. Прослужил десять лет, расследовал много дел, а потом… нарасследовал лишнего, и вот я здесь, – он усмехнулся. Как незамысловато звучит… и почти не ранит воспоминаниями.
– Нарасследовал лишнего… И, похоже, не унимаешься, – рассмеялся мастер Бао. – Ха! Я сразу понял, что ты с сумасшедшинкой. Дикий сердцем, прямо как я!
– Дикий сердцем? Ты? – послышался из-за ширмы знакомый голос, а за ним последовал и роскошный вид: Ху Мэнцзы, собственной персоной. Волосы распущены, красный халат пестрит черными с золотом орхидеями. – Бао Цинцин, который только и делает, что сидит в горах да полирует свои… мечи?
«Так вот где я слышал это имя, – понял Сун Цзиюй. – Именно от этого Бао возвращался Ху Мэнцзы, когда на него напали разбойники…»
Которые так и не нашлись. Успех за успехом у тебя, господин магистрат.
– Кто это там мяукает? Пропойца Ху Шаньюань? – мастер Бао расплылся в ухмылке. – Иди-ка отсюда подобру-поздорову, мы сегодня без вина.
– Куда же я теперь пойду? – Ху Мэнцзы взял подушку и ничтоже сумняшеся уселся за стол, подвинув бедром мастера. – Ты наложил грязные лапы на драгоценный белый лотос, а я должен уйти, хвост поджав? Эй, подавальщик! Ланьлиньского вина мне!
Сун Цзиюй с интересом посмотрел на одного, потом на другого. И вправду, похоже, старые приятели. Кто еще будет себя вести друг с другом так бесцеремонно?
Мастер Бао встретил его взгляд и не отпускал долго.
– Совсем ты тут одичал, Шаньюань, – все глядя Сун Цзиюю в глаза, сказал он. – Мы с магистратом просто болтаем.
Мальчик с подносом принес вина с закусками и хотел было убежать, но Ху Мэнцзы перехватил его рукав, сверкая глазами.
– Радужную форель с имбирем. Лучшую утку. Пирожные-розы, – потребовал он. – Сегодня я угощаю! В отличие от всяких нищих, у меня есть средства.
– Ха! – Бао Сюэ отправил в рот маринованный черный гриб и довольно облизнул нижнюю губу. – Нашел, чем кичиться. Я сам могу наловить такой форели да поджарить с диким чесноком, будет еще лучше. Руки у меня умелые, предпочитаю все делать сам.
– Предпочитаешь или тебе приходится? Честный мой Цинцин, расскажи, почему путешествуешь один? Твой характер так невыносим, что все слуги от тебя разбежались, – Ху Мэнцзы усмехнулся пренебрежительно. – С магистратом обращаешься без всякого уважения, слишком жаден, чтобы угостить его, усталого, как следует, но пытаешься недостатки в добродетели превратить.
Он обернулся к Сун Цзиюю и нацелил на него обворожительную улыбку.
– А вы, магистрат, за что мучаете своего преданного слугу? Разве этот Ху вас чем-то обидел? Я готов самое суровое наказание понести, даже стоять с камнем на голове перед управой.
– Мастер Бао спас мне жизнь. Я пришел отплатить ему за помощь, – невозмутимо откликнулся Сун Цзиюй и устремил на Бао Сюэ теплый взгляд.
– Спас вам жизнь?! – ширма пошатнулась, едва не упала, отброшенная рукой Ма Сяньфэна. – На вас напали, магистрат Сун?!
Увидев собравшихся, он смутился, отвесил вежливый поклон.
– Прошу прощения, что помешал, господа. Я всего лишь проходил мимо и услышал… ужасную новость.
Ху Мэнцзы поднял брови.
– Сегодня, похоже, день удивительных совпадений.
Сун Цзиюй поглядел в полные беспокойства огромные глаза юноши и вздохнул. Бросил взгляд на Бао Сюэ – в конце концов, это его столик, только он может за него пригласить.
Бао Сюэ не спеша поднялся, поклонился.
– Не имею чести знать молодого господина, но раз вы друг магистрата, значит, человек достойный. Присаживайтесь, отужинайте с нами, и мы вам расскажем эту историю. Хотя там и рассказывать не о чем.
– Не сомневаюсь, – Ху Мэнцзы кивнул в сторону мастера Бао. – Сяо Ма, этот старик – Бао Сюэ, мой приятель. Кэцин, этот благородный юноша – Ма Сяньфэн, юный господин Ма. Если с формальностями покончено, давайте выпьем наконец.
Сун Цзиюй обвел взглядом всех троих и протянул Ху Мэнцзы свою чарку. Без вина в такой компании он находиться был не готов.