– Таков уж я! – мастер Бао ухмыльнулся. – Если с мальчишками вроде тебя быть понежнее, они на шею сядут. Давай-ка соберись, пока не отшлепал тебя по заднице. Сейчас поучишься чувствовать духов.
Сун Цзиюй хмыкнул. Неужто этот… барс думает, что может его отшлепать, как ребенка?
Он отступил и глянул исподлобья: ну, мол, учите.
Мастер Бао заложил руки за спину, важный, будто настоящий наставник.
– Закрой глаза, так будет легче сперва, – велел он. – Нюх у людей, что у крота зрение, так что просто прислушивайся к себе. Как почувствуешь тоску и страх, будто в животе что-то тянет, значит, эта тварь близко.
Сун Цзиюй закрыл глаза. Нет, только подумайте, его, магистрата, скрутить и отшлепать…
В животе потянуло. Сун Цзиюй распахнул глаза и растерянно выдохнул.
– Вот оно, – бросил мастер Бао. Приник к земле, потянул из ножен меч. – Не зевай, малец!
Сун Цзиюй скорее почувствовал, чем услышал приближение монстра. Птица с искривленным востроносым человеческим лицом пала с неба, растопырив огромные вороньи крылья.
Выхватив меч, он отбил замах длинных черных когтей. Чудище с клекотом перевернулось в воздухе, обдав Сун Цзиюя трупной вонью, и снова бросилось в атаку, причем целилось исключительно в него, игнорируя мастера Бао.
Зря – мастер Бао прыгнул и одним ударом снес твари голову.
– Медленно! – рассмеялся он.
Сун Цзиюй пнул конвульсивно подергивающееся тело носком сапога, и оно тут же развеялось черным дымом.
– Ну и дрянь… – его передернуло.
Они снова углубились в лес, только теперь уже Сун Цзиюй был настороже и о глупостях не думал, так что успел отпрыгнуть прежде, чем на него бросился какой-то злой дух в шапке чиновника. Господин этот, судя по яшме на шапке, когда-то занимал высокий пост, но теперь буквально потерял лицо – плоть кусками отваливалась с беззубого черепа.
Сун Цзиюй милостиво прекратил его страдания.
Постепенно лес поредел, навстречу начали попадаться вросшие в землю статуи: лошади, солдаты, евнухи…
– Это императорские гробницы? – Сун Цзиюй остановился, вглядываясь в заросшую дорогу. Далеко впереди темнел холм – оплывшие от времени остатки кургана.
– Похоже на то, – мастер Бао подпрыгнул и вонзил меч во вздыбившийся мох. Земля дрогнула, что-то взвизгнуло в толще прелых листьев и затихло. – Нехорошее место. Слишком много людей погибло безвременно, в страданиях и ужасе. И чтили их после смерти мало: белый траур сразу от крови покраснел, так спешили вырвать друг у друга трон. Если бы наследный принц не обезумел… – он тяжело вздохнул. – А теперь об усыпальницах и заботиться некому. Печально смотреть на такое, вот что.
Сун Цзиюй сделал себе мысленную отметку все же поговорить с Ху Мэнцзы о тех временах. Неразгаданная загадка мучила, словно камешек в сапоге. Почему принц обратился против собственной семьи? Но расскажет ли Ху Мэнцзы? Захочет ли тревожить память своего ученика?..
Мастер Бао без всякого труда пробирался по заросшему погребальному тракту, словно был все еще в кошачьем облике. Сун Цзиюй же то и дело за что-то цеплялся и запинался. Наконец ему надоело. Крепко выругавшись, он остановился и прикрыл глаза.
«Я же призрак, – сказал он себе. – Я прохожу сквозь двери. Так почему не могу пройти сквозь кусты?»
Он двинулся вперед, не открывая глаз, и, о чудо, перестал цепляться… Пока не встретился с деревом лбом.
– Да чтоб те…
Он едва успел вскинуть меч, отсекая какие-то мерзкие щупальца-корни, ринувшиеся к нему.
Ругань мастера Бао слышалась откуда-то из переплетений кроны, щепки летели во все стороны.
– Не зевай, сяо Юй! Эта дрянь меня засасывает! Ищи сердцевину!
Сун Цзиюй чертыхнулся, перерубая очередной корень. Какую еще сердцевину! В отличие от вчерашнего дерева, это оказалось цветущей сливой мэй, и чем дольше сражался мастер Бао, тем больше алых цветов распускалось на ветвях. Но цвет не похож был на изысканный багрянец обычной мэйхуа: окровавленные, пульсирующие комки мяса – вот что напоминали эти цветы.
Да оно же сожрет мастера Бао…
Сун Цзиюй стиснул зубы и двумя быстрыми ударами отсек два наиболее прытких корня, прыгнул на третий, ухватился за узловатый ствол, передернувшись от омерзения – кора оказалась покрыта чем-то липким и скользким, – перескочил выше, еще выше, пока не увидел наконец красный выпученный нарост – словно жадный пульсирующий желудок…
Он взял меч обратным хватом и со всего размаху воткнул его в эту мерзость по самую рукоять.
Лопнула тонкая кожица, пронизанная сетью кровяных сосудов, слезла с плоти, открывая темное, жадное нутро, воняющее гнилым мясом, а вокруг – желтые кривые клыки. С металлическим клацаньем зубы сомкнулись вокруг клинка, ветки затряслись под ногами Сун Цзиюя, размякая, засасывая сапоги.
Сун Цзиюй заорал от омерзения и втолкнул меч еще глубже, глубже, не жалея рук… Но клинок вырвало из его руки, и он с чваканьем исчез в ненавистной утробе.
– Мастер Бао! – в отчаянии крикнул Сун Цзиюй. – Меч! Бросьте мне меч!
Его клинок длиннее, должно хватить…
Ноги увязали все глубже, древесная плоть сжимала их, будто у нее были мышцы. Тварь больше не скрывалась: кора превратилась в бугристую кожу, цветок открылся, обнаружив глаз, вместо ресниц окруженный тонкими иглами, и, разглядев добычу, обвился стеблем вокруг руки, присосался к шее. Сун Цзиюй чувствовал, как влажное глазное яблоко шевелится, вращается…
Клинок мастера Бао просунулся сквозь ветви и сковырнул дрянь.
– Не смогу добросить! Руку не вытянуть! – донеслось из листвы. – Придумай что-нибудь! Позови Шаньюаня! Ты же его чангуй! А, зараза!
Еще один цветок присосался к ноге, ресницы-иголки прокололи штанину…
«Ни за что», – подумал Сун Цзиюй. Вскрикнул, когда иглы воткнулись в бедро; услышал рык зажатого в тиски барса…
– Ху Мэнцзы! – заорал он что было сил. Будь он один, никогда не опустился бы так, но мастер Бао…
Еще цветок и еще… Они поняли, как его достать, и теперь высасывали ци, будто наслаждаясь его холодной иньской энергией.
«Ху Мэнцзы», – пронесся шепот по лесу.
«Ху Мэнцзы… Ху Мэнцзы…»
«Где он?»
«Где Ху Мэнцзы?»
«Почему он нас не защитил?»
«Где он?»
«Он обещал…»
Прозрачная, наполненная синим светом рука появилась вдруг среди листвы, легко оторвала цветок от щеки Сун Цзиюя. Еще одна отвела листья, и вот все новые, новые руки вцепились в ветви, в пасть чудовища, давя, разрывая, отбрасывая…
Древесная плоть обмякла, и Сун Цзиюй полетел вниз, но те же светящиеся руки поймали его у самой земли.
Какие-то люди, старые, молодые, дети и взрослые, окружили его. Губы их шевелились, но слова долетали позже, словно говорящие были на самом деле где-то далеко.
«Кто это?»
«Молодой Сун, я вижу по лицу».
«Как он похож…»
«Это ее мальчик».
Мастер Бао высвободился и рубил древесного монстра, помогая призракам, но для Сун Цзиюя все было словно в дымке, потому что все новые и новые люди обступали его. Вот женщина с золотым фениксом в прическе поддержала его за плечи, усаживая в траву, будто ребенка. Склонились к самой земле круглолицые евнухи, пали на одно колено воины в чешуйчатых доспехах. Два, три старика в императорских уборах и желтых халатах нависли над Сун Цзиюем, разглядывая. Он не видел их лиц за водопадом жемчужных нитей, но заметил отблеск зеленых огней там, где должны быть глаза.
«Достойный юноша».
«Величественный молодой господин!»
«Наш командующий!»
Постепенно Сун Цзиюй начал различать в этой мешанине отдельные лица. Евнухи, воины и слуги лишь похожи были на людей: он заметил, что лица и складки одежд их неподвижны, словно у вырезанных из цельного куска дерева игрушек. Людьми были лишь богато одетые призраки: мужчины с окладистыми черными бородами, похожие на отца, женщины в старинных одеждах, просторных, но тяжелых от золотой вышивки. И везде: на рукавах, на подолах – пятипалые драконы и парящие фениксы.
Сун Цзиюй вгляделся в лица; что-то смутно знакомое было в них, он как будто видел уже эти черты, видел часто, но где?
Превозмогая боль в покалеченных ногах, он поднялся. Поклонился:
– Вы спасли нас, спасибо. Но чем мы обязаны?
Лица призраков вдруг смазались, прозрачные тела заколыхались, и в мгновение ока порыв ветра сдул их, оставив где-то край вышитого рукава, где-то лицо… еще миг, и эти последние следы растаяли тоже.
«Ху Мэнцзы…»
«Ху Мэнцзы!..»
Мастер Бао, прихрамывая, подошел, упал на замшелое бревно, оперся на меч. Длинные его волосы были всклокочены, отовсюду торчали листья и ветки.
– Ну и ну… давно с такими такими не сталкивался! – проворчал он. Халат на нем теперь висел лохмотьями, но лицо было довольное.
Сун Цзиюй без сил опустился рядом. Осторожно, морщась от боли, оглядел повреждения, свои и мастера Бао. Порядочно им досталось…
– Вы видели призраков, мастер Бао? Тех, что сражались с тварью?
– Видел, – мастер Бао внимательно смотрел на него. – Призраки династии Вэй спасли тебя.
Сун Цзиюй опешил. Открыл рот, снова закрыл. Наконец выдал:
– С чего бы им это делать?
– Это интересный вопрос. Еще в первую встречу я почуял, что твоя кровь… – мастер Бао задумчиво облизнулся. – У нее иной запах. Так и не объяснить. Похоже пахнет кровь дракона: туманами, что собираются после дождя. Небесными персиками из Западного сада. Нефритом, нагретым на солнце. Золотом. Этот аромат сразу узнаешь, ни один голодный дух не сможет себя пересилить, их всех влечет к тебе. Даже сейчас.
– Похоже… на кровь дракона?..
Вышитые драконы на рукавах, жемчужные бусы на императорских шапочках… Сун Цзиюй глупо моргнул.
– Я что…
Дальше у него язык не повернулся сказать.
– Да, в тебе течет кровь императоров. Догадка моя была верна, – мастер Бао принялся выдирать из волос мелкие веточки. – Тот, на кого снизошла честь сидеть на Драконьем троне, всегда отмечен. Даже если он потеряет Небесный мандат, кусочек Небес навсегда в его крови. Как обещание, что дети могут исправить ошибки родителей. Только не задавайся. Если судьба была бы Сун Цзиюю сидеть на троне, ты не помер бы в захолустном городишке. Династия Вэй оборвалась. Ничего уже не исправишь.