Глаза Хэ Ланя вновь наполнились слезами, меч задрожал в руке.
– Сяо Хуа, – Ху Мэнцзы забрал клинок из его безвольной ладони. – Позволь нам упокоить Жэньчжи раз и навсегда. Дай защитить его подданных от горя. А потом, когда все закончится, – убей меня. А-Юй… Когда все будет сделано, ты ведь согласишься отправиться на перерождение?
Сун Цзиюй кивнул, погладил Хэ Ланя по щеке.
– Пожалуйста, Лань-эр.
Тот схватил его руку, сжал крепко.
– Лань-эр, сяо Хуа… Я уже не знаю, кто я, – он горько усмехнулся. – Внучатый племянник Сун. Только ради того, чтобы ты упокоился с миром… Я подожду.
– Когда ты так зовешь меня, это звучит ужасно, – Сун Цзиюй повел плечами и усмехнулся.
Хэ Лань невесело улыбнулся.
– Вы со мной шутите… значит, простили? За то, что я вас убил?
Сун Цзиюй повернулся к Ху Мэнцзы.
– Лао Ху, оставь нас, пожалуйста, ненадолго.
Ху Мэнцзы кивнул.
– Посмотрю, не перегрызлись ли там мои подданные, – усмехнулся он невесело и вышел, тихо притворив за собой дверь.
Сун Цзиюй устало помассировал занывший висок. После того, что он увидел во сне Ху Мэнцзы, он испытывал к Хэ Ланю… его высочеству Чжунхуа лишь глубокое сострадание. Однако…
– Расскажи мне, как все это было… для тебя, – попросил он.
– Как… я убил вас?
– Все с самого начала, – Сун Цзиюй присел и похлопал по постели рядом с собой. – Ты знаешь, как ты воплотился?
Хэ Лань неловко сел поодаль, обхватил себя за плечи.
– Я ничего не помнил. Я спал под землей… Потом что-то поманило меня, и я проснулся. Вокруг был лес: темно, тепло, влажно… Но постепенно меня начали одолевать голод и страх. Я боялся того, кто лежит в болоте… и хотел большего, чем солнце и вода. Я знал, что надо уйти, и скитался по лесу… пока… пока он не нашел меня…
Хэ Лань закрыл лицо руками, издав полный муки полустон-полувсхлип.
Выдержать это было невозможно. Сун Цзиюй придвинулся к нему и обнял.
– Учитель… нет, тогда я думал, что он просто владыка гор… Он все мне объяснил. Что я – демон-цветок, и мне нужно вытягивать из других ци, чтобы жить. Он сказал, что защитит меня, что всегда будет рядом и я ни в чем не буду нуждаться. И… отправил меня к людям, в управу, помощником лекаря. Прошлый магистрат… он умер не из-за меня, клянусь. Всего несколько раз… не могли его убить! Он просто болел.
– Ты не виноват, – сказал Сун Цзиюй. – Это твоя природа. Что было дальше? Ты ведь следил за мной, когда я приехал?
– Да. Учи… господин Ху велел. Он всегда делал вид, что ему нет дела до того, что происходит в городе, но все равно велел докладывать все сплетни, присматривать за управой. И… решил проверить, хороший ли вы магистрат, – Хэ Лань улыбнулся сквозь слезы. – Вы оказались очень хорошим. Помогли ему, и… честно пытались найти бандитов.
– Мне стоило догадаться, что он водит меня за нос, – поморщился Сун Цзиюй. – Но я просто не ожидал такой наглости.
– Как бы вы догадались? Бандиты были слишком красивые?
Сун Цзиюй засмеялся.
– Не красивее тебя, – сказал он и осекся. «Ты разговариваешь со своим убийцей, магистрат Сун. Да к тому же с наследным принцем».
Хэ Лань отвернулся, смущенный.
– Мне вы тоже понравились, но… Я мучился. Не мог понять, голод это или истинные чувства? Для меня ведь нет разницы между людьми, я могу сойтись с любым, все кажутся мне одинаково… вкусными.
– Понимаю, – Сун Цзиюй вздохнул. – Когда ты начал вспоминать себя?
– Потом. После… Сперва мне вдруг захотелось стать человеком, потому что… чем дольше я жил с людьми, тем больше понимал, сколько мне недоступно. Доброта лекаря Сюэ, ваша нежность… То, как вы обменялись веерами с Ма Сяньфэном… Я знал лишь голод и притворство, умел только заманивать добычу. Но я не хотел видеть вас добычей! И, наверное… Небо услышало меня, – Хэ Лань вновь утер слезы. – Сначала я… Помните, когда та женщина из Корё, убийца, ранила вас?
– Помню.
– Тогда я… впервые почувствовал запах вашей крови. И… – он будто подавился словами. – Все изменилось. Слова звучали и звучали… что я должен убить всех. Убивать всех, в ком течет кровь семьи Вэй, пока не иссякнет ее источник. Но я все еще не понимал. Я думал, это натура демона пытается взять верх. И я заперся у себя, решил поститься… Чтобы очиститься. А еще, чтобы ослабеть. Чтобы… если нападу, вы убили бы меня легко…
Хэ Лань закрыл лицо руками, пытаясь восстановить дыхание. Сун Цзиюй вспомнил, как навещал его, измученного жаром, полубезумного, и сердце сжалось. Бедный мальчик, он так старался…
– Я совершил ужасную ошибку. Украл нож в мертвецкой, думал… в конце концов вскрыть себе вены. Но я не смог, – Хэ Лань справился с собой наконец. – Бедный братец Ли… Он принес мне лекарство, хотел помочь, а я… Лекарь Сюэ потом не мог понять, от чего тот умер. Решил, что от испуга, когда увидел оборотня. Но на самом деле я просто выпил его досуха. А дальше… дальше не помню: почуял ваше присутствие, и словно туман опустился. Пришел в себя у реки, весь в крови… И с ножом.
– Ты не помнил, что убил меня?
Хэ Лань покачал головой.
– Я отмылся, выбросил нож и вернулся. Но ваш труп… Я не смог бы сделать такого ножом. Поэтому… Только поэтому я не повесился прямо там, – Хэ Лань наконец взглянул ему в глаза. – Подумал… Может быть, это не я. Может быть, я… наоборот, защищал вас от какой-то твари, вроде тех, что подчиняются моему отцу. Но это было не так… Не так! Потом я узнал, что вас зарезали, а господин Ху добил… И все равно я надеялся, что ни при чем! Поэтому напросился помогать вам, доказать самому себе, что не виноват.
Сун Цзиюй нежно погладил его по щеке.
– Конечно, ты не виноват. И я рад, что ты не обманывал меня.
– Нет. Я мог сдержаться и не сдержался, сделал ту же ошибку, что много лет назад… Когда был принцем, – Хэ Лань отвел его руку, но запястье не отпустил. – А в тот вечер, когда вы велели мне собрать остатки сгоревшей лодки, я шел по берегу реки, там, где начинается болото, и… отец заговорил со мной. Он вернул мне память.
Сун Цзиюй молча смотрел на него, не пытаясь вырваться.
– И тогда, – глаза Хэ Ланя сверкали, воспаленные, ладонь была ненормально горяча. – Тогда я наконец почувствовал то, что чувствуют люди. Отчаяние. Боль. Вину. Желание умереть. Я понял, почему так боялся принца в болоте. Там, в глубине души… Я всегда знал.
– Хэ Лань… – Сун Цзиюю было больно смотреть на него, но и отвести взгляда он не мог, не хотел выказывать жалость и тем самым оскорбить его.
– Отец… поднялся из болота и бросил труп принца мне под ноги. Растоптал его, размолол в пыль… Сказал, что то же самое будет со мной: в каждом перерождении он будет находить и убивать меня, если я не приведу ему Ху Мэнцзы. И… это было справедливо. Я понимаю его. Но вас я не могу понять. Почему вы так на меня смотрите? Почему вам меня жаль?!
– Потому что все мы – жертвы огромной несправедливости, которую не избыть. Даже Ху Мэнцзы… – Сун Цзиюй вздохнул. – Я был в его снах, видел его прошлое. Император Чжун-ди поработил его, Лань-эр, заставлял делать омерзительные вещи. И его рассудок этого не вынес.
– Я никогда не прощу учителя, – Хэ Лань отвернулся, отпустил его руку. – Я не могу. Мне было так страшно… Так больно… Хоть мой разум был затуманен, я осознавал, что делаю. Каждый шаг. Каждый удар меча. И он знал, что так будет, но все равно… Как… Как он посмел не любить меня, презирать настолько, что… Я был для него никем, нет… Хуже, чем никем! Он лишь использовал меня, чтобы отомстить!
– Это неправда, – тихо сказал Сун Цзиюй. – Только смерть его маленького ученика вернула ему рассудок. Только искреннее горе.
– Перестаньте меня успокаивать! – взвился Хэ Лань. – Вы должны ненавидеть меня так же, как я его!
– Но я не могу. – Сун Цзиюй помолчал. – Я всегда прислушивался к доводам разума. Что значат чувства, если они противоречат закону и справедливости? Но в этом деле я не цензор и не магистрат, а жертва, и ни перед кем не отчитываюсь в том, что чувствую к своему убийце. Ты не виноват, Хэ Лань. А если все же считаешь себя виноватым – я тебя прощаю.
Хэ Лань громко всхлипнул и вдруг выбежал из комнаты – раньше, чем Сун Цзиюй смог его удержать.
Чтобы не раствориться раньше времени, Сун Цзиюю пришлось взять зонт. Капли глухо шлепали в туго натянутую бумагу, под ногами хлюпало и скользило, и каждый корень будто так и норовил подвернуться под сапог.
Мысли все время возвращались к Хэ Ланю. Останется ли он – или все же сбежит к отцу? Что лучше – остаться со своим мучителем или уйти к тому, кого убил? «Останься со мной», – сказал бы ему Сун Цзиюй. Если б только эти слова имели для Хэ Ланя хоть какой-то смысл…
– Прости, А-Юй, – вдруг сказал лао Ху, шедший с ним под одним зонтом. – Я не смогу показать тебе пещеры и ягодные места.
Сун Цзиюй вздохнул. Пусть лао Ху виноват, пусть им обоим пришла пора умереть и спокойно отправиться на перерождение… Разве вместе с хушэнем, хранителем, не уйдет из этих гор жизнь? Кто будет воспитывать лис и защищать местных добродушных духов от чудовищ?
– Нельзя успеть все. Зато мы подойдем к мосту Найхэ вместе, – сказал он.
Лао Ху накрыл ладонью его пальцы, сжимавшие ручку зонта.
– Будь это в моих силах, напоследок я стер бы сяо Хуа память. Когда он впервые пришел ко мне как Хэ Лань… Я разозлился. Решил, что боги послали его мучить меня. Но теперь думаю, что должен был сделать его счастливым. Разве счастье не в неведении?
– Он всегда чувствовал, что в его жизни есть тайна, – Сун Цзиюй покачал головой. – Но раз ты думаешь о его счастье, значит, ты любишь его, лао Ху. Если он узнает об этом, то ему станет немного лучше. Так мне кажется.
Ху Мэнцзы усмехнулся невесело.
– А-Юй… Не обманывайся. Я и вправду не помню, как это – любить. Если вообще когда-то знал.
Сун Цзиюй пожал плечами.
– По крайней мере, ты однажды испытал это чувство. Некоторые люди проживают жизнь, никогда его не узнав.