– Пошлем туда всех, кто умеет превращаться в людей.
Он повернулся к Ли Пятому:
– Скажи молодому господину Ма, пусть под любым предлогом покинет ритуал и начнет выводить людей из города в горы. Эх, нам бы стражников из управы да из гарнизона, но разве они пошевелятся теперь…
– Они поверят господину Ма и вашим слугам, – раздался знакомый голос у него за спиной. – И мне.
Хэ Лань стоял у сосны, бледный, с покрасневшими глазами, но решительный.
– Очень хорошо, – Сун Цзиюй кивнул ему. И добавил тише: – Спасибо тебе. Лао Ху, мы с тобой отправимся на курган за печатью. Если отнимем ее – сможем остановить Чжун-ди.
– Малыш Ли, малыш Хэ, запрыгивайте на спину, отвезу вас в город, – велел барс. – Но держитесь крепче, без хвоста могу и равновесие потерять.
Лао Ху обернулся к нему и поклонился.
– Брат Кэцин. Не знаю, как я смогу тебя…
– Замолчи, – барс отвернулся. – Ты действовал из лучших побуждений. Много лет прошло, теперь уже ничего не сделаешь. Ты благодарен и все такое… я знаю. Знаю. Но не могу… Все, хватит. Не до этого сейчас. Эй, вы! Запрыгивайте!
Ли Пятый, превратившись в лиса, немедленно запрыгнул Хэ Ланю на руки. Тот обернулся к Сун Цзиюю, улыбнулся слабо.
– Надеюсь… не в последний раз мы видимся, внучатый племянник Сун.
– Берегите себя, ваше высочество наследный принц, – Сун Цзиюй слегка поклонился.
Барс подскочил к нему, поставил лапы на плечи и длинно лизнул в щеку. Сун Цзиюй запустил ладони в мягкую светлую шерсть и поцеловал коричневый теплый нос.
– Берегите себя, мастер Бао. И присмотрите там за мальчишками…
Барс внимательно взглянул ему в глаза.
– Отправляйся на перерождение, как представится возможность.
Он отпрыгнул в сторону, дождался, пока Хэ Лань устроится у него на спине, и, одним прыжком перемахнув через ручей, исчез.
– Сестрица Цин, оставайся тут, защищай поместье, – скомандовал Ху Мэнцзы. – А хозяин гор пока займется своими обязанностями.
Он перекинулся вдруг тигром, вскочил на крышу беседки над водой и издал утробный рык такой силы, что земля затряслась и скалы ответили гулким вздохом.
К удивлению Сун Цзиюя, ветер донес ответный рык, совсем рядом. Тигр вскинул голову, втянул воздух широкими ноздрями.
– Шаньнян!
Он спрыгнул с крыши и понесся к воротам. Сун Цзиюй кивнул госпоже Цин и поспешил за ним.
У ворот, как и вчера, скучились духи, но в воздухе витал не страх. Заметив Ху Мэнцзы, все бросились к нему. Сун Цзиюй увидел в толпе и знакомых лис, и давешних ежей, и существ полупрозрачных, от которых точно не ждешь воинственности.
– Это что же, будет битва?
– Госпожа сказала, будет битва!
– Мы тоже пойдем!
– Совсем житья не стало!
– Надо ведь что-то делать, господин!
– Что это вам сказала госпожа, а? – недовольно бросил Ху Мэнцзы. – Я ваш хозяин!
– Не важно, кто кому хозяин, – тигрица вышла из толпы. – Можешь прятаться в своем поместье, Шаньюань, но я собираюсь идти в бой. И возьму с собой всех, кто желает сражаться!
– Откуда ты вообще тут взялась? – фыркнул он. – Я же негодный тигр, и водиться со мной нельзя.
– Ты негодный тигр, и водиться с тобой нельзя. Но неужто ты думал, что я такая равнодушная? – тигрица подошла и потерлась мордой о его морду. – Не могу же я глупого кота оставить без присмотра! За тобой с детства нужен был глаз да глаз.
Она подошла к Сун Цзиюю, разглядывая его снизу вверх.
– Чангуй Сун. Вы с нами?
– Я бы с удовольствием присоединился к вам, но у нас с лао Ху свой план, – Сун Цзиюй прикусил язык, едва не назвав Ху Мэнцзы Шаньюанем. Отчего-то его это смутило. – Некогда объяснять подробности, скажу только, что наш путь лежит на вершину кургана Чжун-ди. Вы поможете нам выиграть время?
Тигрица согласно прикрыла глаза.
– Хорошо. Мы проследим, чтоб плотоядные твари императора вас не тронули. Я привела духов со своей горы. Вместе с вашими получится настоящая сила.
– Свои дома надо защищать! – крикнул кто-то из-за ее спины.
– Мы будем защищать поместье, будем защищать господина и старшего братца! – воскликнули лисы, упав на колени. Торжественность момента, правда, нарушил отчаянный детский рев: Лю Четырнадцатый рвался к братьям, но мать крепко схватила его в охапку.
Ху Мэнцзы усмехнулся.
– Ну, магистрат Сун? Что скажешь? Открывать оружейную?
Сун Цзиюй поклонился тигрице:
– Благодарю госпожу. Открывай оружейную, лао Ху, нам понадобится любая помощь.
Под ногами хлюпало, грязь засасывала сапоги. Там, где когда-то виднелись остатки причала и начиналось болото, вновь разлилась река, нижние ветки деревьев то и дело накрывало мутными волнами, каменные евнухи на дороге духов стояли по колено в воде.
Молния сверкнула над курганом, но вместо грома раздался рев: дракон пролетел в вышине, роняя ошметки тины, ударил хвостом, словно кнутом, и порыв ветра едва не сбил Сун Цзиюя с ног. Дракон взревел снова, но в его трубном голосе не слышалось ярости. Скорее… страдание?
«Что при жизни, что после смерти Чжун-ди приносит другим лишь мучения. Дурная карма…» – мрачно подумал Сун Цзиюй, держась за тигра, чтоб не упасть.
Позади раздавались отголоски боя – стоило разношерстному войску выйти из поместья, как плотоядные духи: хищные птицы, узловатые деревья, черные змеи – полезли из недр земли. Лисы, надевшие доспехи, вооружившиеся копьями и мечами, побросали оружие и, приняв звериное обличье, ринулись было рвать врага клыками, но Шаньнян быстро надавала им тумаков и вернула порядок. Кто выжил, кто погиб… Сун Цзиюй решил не задумываться. Потом. Все потом.
– Твои родичи, – сказал Ху Мэнцзы, переждав порыв ветра. – Сдается мне, они не на нашей стороне.
– Я разберусь, – сквозь зубы сказал Сун Цзиюй и пошел навстречу колышущимся теням.
Он искал взглядом царственную тетушку, но видел лишь хмурые лица мужчин: императоров, генералов, евнухов.
Издалека тени казались обрывками тучи, но чем ближе он подходил, тем плотнее и реальнее они становились. Лязгнули мечи глиняных солдат, пехотинцы выставили копья.
– Благородный внук Сун… Ни шагу дальше. – Из их рядов вышел человек с красным плюмажем на шлеме. Он не похож был на плосколицего, широкоплечего глиняного воина: щеки ввалились, под глазами залегли тени, украшенные львиными мордами ржавые доспехи не могли скрыть, что он худ, словно скелет.
Сун Цзиюй остановился.
– Ты знаешь его? – шепнул он тигру.
– Ха, еще бы. Ты жил в его усадьбе.
Значит, это генерал Пэй… Сун Цзиюй попытался припомнить, что знал о нем. Исключительный вкус в том, что касается планировки сада… Вряд ли это могло сейчас помочь.
Но ведь было что-то еще…
– Магистрат Сун Цзиюй приветствует генерала Пэя, – он поклонился. – Нижайше прошу пропустить меня, ваше превосходительство. Я пришел отомстить за своих родичей и помочь им упокоиться с миром.
– Чтобы отомстить за императорскую семью, достаточно убить предателя Ху Мэнцзы! – голос изможденного генерала был неожиданно звучен. – Его величество снизошел до нас и открыл горькую правду.
Неужели придется драться? Не хотелось бы. Перед встречей с Чжун-ди стоило поберечь силы.
– Прошу генерала принять во внимание, что не Ху Мэнцзы навлек на род Вэй бесчисленные беды. Пусть за предательство весь род Ху должен быть истреблен, его величество Чжун-ди не может идти против законов, положенных Небом. Мертвые не могут править живыми! – Сун Цзиюй прямо взглянул в запавшие глаза генерала. – Я, подданный истинного Сына Неба, чиновник третьего ранга Сун Цзиюй, магистрат Чжунчэна, объявляю Вэй Жэньчжи – мятежником!
Мертвый генерал отступил на шаг, пораженный таким святотатством. За его спиной зашептались евнухи.
– Какая дерзость…
– Его величество этого так не оставит…
У самого Сун Цзиюя тоже дух захватило от собственной наглости. Пусть и мертвый, Чжун-ди все же оставался императором.
«Вэй Жэньчжи», – произнес он про себя и вздохнул свободнее. Победить императора может только легендарный герой. Но привести к ответу мятежника – долг магистрата.
– Вэй Жэньчжи предстанет перед судом владыки Ада, как и все его пособники, а также весь род до девятого колена. Не препятствуйте правосудию, генерал Пэй.
Призрак тяжело оперся на копье, будто силы оставили его.
– Ты больше не можешь говорить от имени живых, чангуй, – прошипел он. – Ты такой же, как мы! Раз ты мертв, то должен подчиняться повелителю!
– Генерал Пэй! – Ху Мэнцзы принял человеческий облик, выступил вперед, заслонив Сун Цзиюя плечом. – В тебе-то откуда столько верноподданнических чувств? Чжун-ди, увидев, что ты заказал глиняные фигуры воинов для своей гробницы, решил, что ты хочешь свергнуть его в загробном мире. Он уморил тебя голодом и закопал в землю, как собаку, так почему ты до сих пор на его стороне?!
Призрак сухо закашлялся вдруг, колотя себя тощим кулаком в грудь. Такой кашель Сун Цзиюй слышал у истощенных узников, доживающих век в застенках.
– Ты не знаешь, что такое верность, Ху Мэнцзы! – просипел Пэй. – Но ты, благородный внук… Ты магистрат. Ты должен понимать… что слово императора – закон!
– Я отказываюсь считать Чжун-ди своим императором, – Сун Цзиюй покачал головой. – Вы ведь знаете, почему династия Вэй пала так легко, генерал Пэй. Мандат Неба уходит от того, кто более его недостоин. Если бы Чжун-ди был истинным Сыном Неба, разве нужно бы ему было стольких невинных людей убить ради накопления сил? Или дракона привязывать к себе колдовством? Духи и люди склонились бы перед ним!
Призрак с усилием поднял копье.
– Принципы… подданства… и уважения предков должны соблюдаться!..
– Принципы подданства? – переспросил Ху Мэнцзы. – Тогда взгляни, чей клинок держит в руках Сун Цзиюй из клана Вэй! Может, Мандат Небес был утерян. А может – перешел к достойнейшему из династии!
Новый порыв ветра пронесся над землей, прижал деревья, словно травинки. Река забурлила, поднимаясь, волна мутной воды хлестнула Сун Цзиюя под колени, плеснула в сапоги.