Юй-эр на тигре и со сверкающим мечом… Чжу Фэнлун прикусил губу, стараясь не улыбаться. Как же еще выглядеть народному герою? Впрочем, Юй-эру подошло бы.
Томительное чувство обиды и горечи, преследовавшее его на кладбище, отпустило душу. Для этих людей Юй-эр словно и не умирал: приди в святилище, и он точно услышит каждое слово. Что это? Нежелание отпускать? Или искренняя вера?
– Вы видели, должно быть, наши рисовые поля, – сказал Ма Сяньфэн, озабоченно проведя рукой по перилам – не сыплется ли лак. – Наши пастбища. После потопа случилось невиданное: обрушился курган императора Чжун-ди, засыпал болото, река, видно, принесла ил… Чжунчэнцы всегда были рыбаками и торговцами, а тут вдруг появилось столько плодородной земли: воткнешь палку – и она прорастет. Сперва было неловко обрабатывать эти угодья, ведь рядом могилы царственных предков… Но об оставшихся гробницах мы позаботились, и за десять лет не видели ни одного неурожая, ни болезней, ни падежа.
– А рыбы в реке стало сколько! – подхватил Жу Юй. – Сама в сети прыгает. Это местные духи нас поддерживают: хушэнь отгоняет хищников от стад, а ван-е следит, чтоб фэншуй не нарушался, чтобы законы, положенные Небом, исполнялись. Чтоб все по справедливости, как оно положено.
– Вам, пожалуй, дико это слышать… – смущенно улыбнулся Ма Сяньфэн. – Но вы не были здесь во время потопа.
– Пожалуй, – Чжу Фэнлун не стал отрицать. – Я запомнил Цзиюя смертным, со всеми достоинствами и недостатками смертного. Я рад, что он оставил о себе добрую память…
Он кашлянул.
– Могу ли я… побеседовать с ван-е наедине?
– О, разумеется! – Ма Сяньфэн смутился немного. – Мы с Жу Юем будем ждать вас внизу.
Проводив их взглядом, Чжу Фэнлун взошел по ступеням, чувствуя себя отчего-то студентом, впервые идущим на экзамен.
Святилище внутри состояло из одной комнатки: ничего лишнего – алтарь со статуей, курильницы, подушечка для молящихся, в углу шкаф, видно с утварью. На алтаре горкой лежали розовобокие персики, курились сандаловые благовония.
Он подошел ближе, разглядывая каменную статую в красной тканевой накидке. Разумеется, никакого сходства с Юй-эром: некий круглолицый бородатый мужчина в одежде магистрата, в чиновничьей шапочке, с мечом в одной руке и кистью в другой. У ног – оскалившийся тигр, под сапогом – приунывший дракон.
Возле миски с персиками Чжу Фэнлун заметил гайвань с лунцзином. Такой дорогой чай в таких краях… Похоже, Ма Сяньфэн не скупится. Юй-эр окружен заботой и вниманием, как, пожалуй, никогда в столице.
– Смог ли я дать тебе хоть немного? – неожиданно для себя спросил Чжу Фэнлун вслух и устроился на подушечке, чтобы говорить, соблюдая приличия. В этот раз опускаться на колени было легче, видно, размялся немного, поднимаясь в горы. Хорошо, нужно бы вновь заняться у-шу…
– Мне сказали… «Если правда на твоей стороне, магистрат Сун услышит и поможет». Но правда никогда не была на моей стороне, Юй-эр. Я лишь надеюсь, что однажды ты сможешь простить меня, – он поклонился в пол.
Тут бы почувствовать упоение, освобождение… но чуда не случилось. Другие слова теснились в уме.
– Я также надеюсь… что однажды смогу простить тебя. Ведь и ты ранил меня. Твой Лун-гэ хотел быть для тебя всесильным драконом… Но он всего лишь слабый, обидчивый человек. Почему же ты не мог понять, как мне тяжело…
Он покачал головой. Как глупо – продолжать ссору с мертвым… А тем более – с божеством.
– Прости, что без подарка, я все оставил на твоей могиле, разве что… – он положил на алтарь белую орхидею и почувствовал себя круглым дураком. – Впрочем, этот цветок и так принадлежит тебе… кхм. Юй-эр, Юй-эр… Вечно у нас с тобой возникают недоразумения. Однако если я снова окажусь в твоих краях, обязательно подарю тебе то, чего ты заслуживаешь.
Он поднялся (легче, чем ожидал), поклонился в последний раз и вышел из храма.
Лес шелестел над ним, в кустах перепархивали птицы, все дышало покоем, полуденной ленью. Возвращаться вниз не хотелось, потому он отвязал лодку, вывел на середину озера, любуясь берегами… и едва не выронил весла.
Его можно было принять за игру света и тени в листве плакучей ивы, склонившейся над водой, но нет, это был Цзиюй, его силуэт Чжу Фэнлун узнал бы где угодно: прямая спина, высоко поднятый подбородок, волосы собраны в безукоризненный пучок. Тонкая талия перепоясана мечом… Как же подчеркивает его стройную гибкую фигуру сине-зеленый форменный халат магистрата!
– Юй-эр… – Вот же он, сидит на крыше кумирни, так близко, только руку протяни. Чжу Фэнлун снова схватился за весла, борясь с неожиданно сильным течением, пытаясь подплыть ближе, еще чуть ближе…
Тигр, медовый, с черными полосками, попробовав черепицу широкой лапой, мягко спрыгнул из ивовой листвы на крышу. Постоял немного – и вдруг по-кошачьи смахнул вниз черную чиновничью шапочку, лежавшую на краю. Юй-эр обернулся к нему, улыбаясь, обхватил большую голову, запустил пальцы в шелковистую шерсть за ушами.
Разве может иллюзия, игра света и тени, смеяться таким знакомым голосом? О этот низкий, мелодичный смешок, такой редкий и оттого запомнившийся так хорошо…
Из последних сил Чжу Фэнлун налег на весла, подплыл наконец к злополучной кумирне… Чтобы увидеть лишь воздушного змея в виде раскинувшей крылья ласточки. Змей, запутавшись, повис на засохшей, порыжевшей от какой-то болезни ветке, и крылом скользил по крыше, покоряясь ветерку.
Вот и все.
Чжу Фэнлун выдохнул, дрожащей рукой достал из рукава склянку, закинул в рот пилюлю, разжевал, не замечая горечи. Устало опустился на дно лодки, глядя, как плывет над ним синее небо, кроны ив, как зеленые рукава, и облака, облака…